Анвер Бикчентаев - Прощайте, серебристые дожди...
— Он не спал двое суток. Ему полагается двойная порция.
Азат всё ещё сидел за столом, медленно дожёвывая кусок мяса. Приятели подошли к столу. Они, наверно, ждали, что первым заговорит новенький. А что им скажешь? Они тут свои, бывалые, не то что Азат. Им бы самим следовало начать разговор… Но они молчали.
— Куда меня определят? — спросил, наконец, Азат. Ему, по-видимому, не стоило спрашивать об этом.
— Это не твоя забота, — отрезал Миша. — На то есть начальство.
— Наш командир не любит мальчишек в отряде. Лишняя обуза, — добавил Микола Фёдорович. — Вот такие дела…
— Поэтому тех, кто негоден, переправляем в соседние деревушки, — радостно сообщил Миша. — На постоянное жительство.
— Или на Большую землю, если от них пользы как от козла молока, — заключил Микола Фёдорович.
— А вы годные?
— Мы — другое дело. Мы спецы.
— Какие же вы, к примеру, спецы?
— Я работаю у повара, — важно сообщил Миша, — а он заместитель фельдшера.
— Не торопись! — одернул его Микола Фёдорович. — Никакой я не заместитель, просто помощник у дяди Вани.
Азат горестно вздохнул: куда ему до этих мальчишек! Они при деле. А его прогонят из отряда. Это как пить дать.
— Я тебе, парень, не завидую, — произнёс Миша, словно сожалея, — ты не понравишься нашему командиру.
— Ахтунг! — неожиданно вскипел Микола Фёдорович. Он, наверно, считал необходимым повторять любимые словечки дяди. — Ты, того, зубы не заговаривай. Сказано было, твой черёд мериться силами. Выходи в круг.
Азат сперва не понял, о чем идет речь. Кто и с кем должен мериться силами?
Однако Миша уже отступил на один шаг, расставил ноги, как это делают боксёры, и сказал Азату:
— А ну выходи на середину! Будем бороться.
— Ты что? — пробормотал Азат. — Очумел?
— Давай, давай, нечего канителиться. Или труса празднуешь?
Азату ничего другого, не оставалось делать, как выйти из-за стола.
— Подходи ближе, пацанёнок, выбирай себе место, Куда хочешь упасть, — задирался Миша.
Наверно, такой обычай у партизанских мальчишек: сперва бороться, а потом, уж знакомиться.
«Что подумают ребята, если я им скажу, что тоже не спал двое суток? Пожалуй, не поверят и решат, что я трушу…» — размышлял Азат.
Кому же охота прослыть последним трусом? Каждый порядочный мальчишка знает: такой позор не прощают. Азат не новичок в вольной борьбе. Мужчины в их роду никогда не отказывались от боевых схваток. Во главе династии стоял сам седовласый бабай. Даже в семьдесят лет он небезуспешно боролся на праздниках-сабантуях. А внуку такого бабая и подавно положено защищать честь батыра.
«Главное — повалить, а припечатать соперника — плёвое дело», — думал Азат, насторожённо разглядывая Мишу.
Миша показал себя увёртливым соперником, но с самого начала допустил большую оплошность — позволил своему противнику оторвать себя от пола. Азат этим не замедлил воспользоваться: покружил Мишу и, внезапно развернувшись в обратную сторону, повалил на пол.
Не успел, однако, Азат отдышаться, как вперёд выступил другой боец, Микола Фёдорович.
— Погоди отряхиваться. Дело будешь иметь со мной.
— Ну вас! — огрызнулся Азат, еле переводя дыхание. — На кой мне сдались ваши схватки. Надоело мне…
— Надоело, говоришь? — С этими словами Микола Фёдорович стал на место Миши, так же расставил ноги, а потом сказал: — Если ты одолеешь меня, я готов вызвать тебя тысячу один раз, вот сколько. Хоть до самого конца войны будем бороться.
К удивлению Азата, Микола Фёдорович оказался слабаком. Азату почти ничего не стоило подмять его под себя.
— Он после болезни, — немедленно бросился защищать своего друга Миша, — поэтому ты так быстро и положил его на лопатки. У него и сейчас температура тридцать восемь! Если не веришь, градусник поставим.
— На этот раз его взяла, — вяло проговорил Микола Фёдорович, неуклюже поднимаясь с пола. — А болезнь не в счёт. Не болтай глупостей.
— Как не в счет? — заартачился было Миша, желая во что бы ни стало выгородить друга, но тот только недовольно отмахнулся:
— Болезнь не в счёт. Сила в счёт.
НЕЛЕГКО БЫТЬ НОВЕНЬКИМ
— Ба, никак новенький всё ещё дрыхнет? — шумно поразился Микола Фёдорович.
В его голосе неприкрытая насмешка. Азат как ужаленный подскочил. Протёр глаза и огляделся:
— Неужели проспал?
— Вон оно, солнышко, куда укатило.
Мельком взглянув на позолоченные макушки сосен, новичок стал натягивать сапоги. Как хорошо, что успел их починить, когда служил денщиком. Без них бы тут, в лесу, считай, пропал.
— Готов! — доложил он, отдав честь по всем правилам. — Может, снова померимся силами? Ты же обещал мне тысячу и одну схватку наперёд, до самого конца войны…
Помощнику дядя Вани, наверно, было не до шуток. Он лишь головой тряхнул. «Куда там бороться!» — как будто хотел сказать он.
Его почти не видно из-за большой груды грязного белья. Он перебирает и сортирует вещи. Штаны откладывает в одну сторону, рубахи — в другую. По всему видно, что затевает большую стирку.
«Бабьим делом занимается», — хотел съязвить Азат, но благоразумно промолчал. Другой бы на месте Миколы Фёдоровича от стыда провалился сквозь землю, а этот ещё важничает.
— Дали два дня сроку, значит, жди добрую драку, — рассуждал он, на коленях перед железной печуркой и, пытаясь разжечь сырые дрова.
Огонь не брался, печка дымила, и глаза у Миколы Фёдоровича отчаянно слезились.
— Мы её, эту битву, за версту чуем, — говорил он, чихая и кашляя, но, не отступаясь от печурки.
Затопив чугунку, помощник медика долго колдовал над мылом. Достал два куска, взвесил на ладонях, а потом спрятал один кусок обратно в вещевой мешок. Наверно, решил сэкономить для следующей стирки.
Ему не понравилось, что новенький сидит? без дела. Хмуро покосившись на Азата, Микола Фёдорович спросил:
— Как поживает твой отец, король французский?
— Он у меня сроду королём не был!
— А я подумал, может, поэтому ты рассказываешь…
После такой оскорбительной шутки у Азата зачесались кулаки. Но Микола Фёдорович, не отвлекаясь от дела и не обращая внимания на вспыхнувшего обидой Азата, скомандовал:
— А ну мотай к Мишке! Он, должно быть, оставил тебе пожевать. После без задержки топай к командиру. Ну!
— Что «ну»?
— Полагается отвечать по форме.
— Буду я ещё всякому отдавать честь…
Сердито грохнув дверью, Азат направился на кухню. До неё метров сто ходу — рукой подать. После такого отдыха Азат и трёхкилометровку мигом одолел бы. Однако не стал спешить, а укрылся под деревом, потому что услышал над головой шум мотора. Осторожно глянул вверх: над лесом висит «рама» — немецкий разведывательный самолёт. Не иначе как высматривает партизанскую стоянку.
«Пусть себе жжёт бензин! — рассудил юный партизан. — Всё равно ничего не увидит».
Ещё он подумал о Мише: «Дуется на меня после вчерашнего или нет? Наверно, дуется».
Самолёт, по-видимому, ничего не высмотрел и улетел. Теперь можно пуститься во весь дух. Но не тут-то было. Не успел Азат сделать и нескольких шагов, как лицом к лицу столкнулся с партизаном в длиннющей шинели. Не вынимая изо рта потухшую трубку, партизан сказал:
— Одобряю!
— Что вы одобряете? — не понял Азат.
— Боевую сноровку. Я наблюдал за тобою: выбежишь ты под немецкий самолёт или нет? Не сунулся на открытое место, правильно поступил. С того самолёта-разведчика можно сфотографировать самую малую букашку.
Азат впервые видел этого человека. Кто он?
Однако расспросить не успел. Партизан с потухшей трубкой исчез так же внезапно, как появился.
Азат подошел к партизанской кухне.
Мишка-поварёнок встретил его не более приветливо, чем вчера. Не обращая внимания на новичка, он хлопотал над огромным котлом, в котором запросто можно было сварить полслона.
— Послушай — обратился к нему Азат. — Кто у вас тут ходит в длиннющей шинели и с потухшей трубкой?
— Начальник штаба. А что?
— Просто так спросил…
Оба замолчали. Разговор явно не клеился. «Дуется», — решил Азат.
— Ты чего не вовремя? — спросил Мишка-поварёнок. — Завтракать поздно, а обедать рановато. Проспал, что ли?
— Угу…
Мишка-поварёнок, не переставая ворчать, остановился перед ним с половником в руках.
— Живо подавай тару. Мне с тобой возиться некогда, сам видишь.
У Азата аппетит что надо. Тарелки жиденького горохового супа и маленького, с ладонь, куска хлеба точно и не бывало. Съесть-то съел, да не насытился.
— Добавки не будет.
— Я и не жду.
— Так чего же сидишь? Сматывай удочку! Но Азат не торопился.
— Понимаешь, надо идти к командиру.
— Ну и иди.
— Я хотел бы с тобой посоветоваться.
— Чего тут советоваться? Вызвали, значит, надо явиться. Самое главное — не робей. Вот тебе и вся наука. А теперь выкатывайся.
