Люси Монтгомери - Эмили из Молодого Месяца. Восхождение
Было, должно быть, уже за полночь — молитвенное собрание закончилось в десять. Звуки грозы стихали. Завывания ветра доносились лишь изредка, а между его порывами тишину нарушал лишь шелест становящихся все мельче капель дождя. Гром еще рокотал в отдалении, и молнии сверкали довольно часто, но это были более бледные, слабые вспышки, а не прежний ослепительный свет, который, казалось, заполнял все здание невыносимо ярким голубым свечением и обжигал глаза. Постепенно биение ее сердца снова стало ровным. К ней вернулась способность мыслить разумно. Положение, в котором она оказалась, было неприятным, но она начинала видеть в нем источник вдохновения. О что за глава для ее дневника... или ее «книжки от Джимми»... и, более того, для романа, который она когда-нибудь напишет! Это была ситуация, прямо-таки созданная для героини... которую, конечно же, предстояло спасти неожиданно появившемуся герою. Эмили начала развивать сюжет... добавлять новые подробности... усиливать драматизм повествования... выискивать более точные слова... Это было, пожалуй, довольно... интересно... несмотря ни на что. Только она хотела бы знать, где сейчас собака. Как зловеще вспыхивает бледная молния над могильными плитами за окном притвора! Как непривычно выглядит вдали знакомая долина в этих редких вспышках! Как стонет, вздыхает и ропщет ветер... но это снова была ее собственная Женщина-ветер. Женщина-ветер — одна из тех ребяческих фантазий Эмили, которые она сохранила, даже расставшись с детством — в эти минуты утешала ее, как добрый старый друг. Демоны бури исчезли... а ее сказочная подруга вернулась. Эмили вздохнула — почти с радостью. Худшее было позади... и разве не держалась она довольно хорошо? Она снова обрела самоуважение.
И вдруг Эмили осознала, что она не одна!
Она не смогла бы объяснить, как она это поняла. Она ничего не слышала... ничего не видела... ничего не чувствовала... и все же, вопреки собственным сомнениям и недоверию, знала, что где-то выше нее на лестнице кто-то есть.
Она обернулась и взглянула вверх. Взглянуть было страшно, но все же не так страшно, как чувствовать, что... Нечто... стоит за твоей спиной. Уж лучше пусть оно будет перед тобой. Расширенными от ужаса глазами она таращилась в темноту, но ничего не видела. А затем... она услышала откуда-то сверху негромкий смех... смех, от которого у нее почти остановилось сердце... жуткий, нечеловеческий смех сумасшедшего. Ей даже не нужна была вспыхнувшая в этот момент молния, чтобы понять, что где-то на лестнице — безумный мистер Моррисон. Но молния на миг осветила церковь... и Эмили увидела его. У нее было такое чувство, словно она погружается в какую-то ледяную пучину — не было сил даже закричать.
Вид его в ту минуту, как будто выгравированный в ее мозгу молнией, остался с ней на всю жизнь. Мистер Моррисон сидел на корточках пятью ступеньками выше нее, вытянув вперед седую голову. Она видела безумный блеск его глаз... желтые, похожие на клыки, зубы, оскаленные в ужасной улыбке... длинную, худую, с кровавым родимым пятном, руку, протянутую к ней и почти касающуюся ее плеча.
Приступ паники мгновенно вывел Эмили из оцепенения. С пронзительным воплем ужаса она вскочила на ноги.
— Тедди! Тедди! Спаси меня!
Она не знала, почему зовет Тедди... она даже не сознавала, что позвала его... она только вспомнила это потом, как человек может вспомнить тот крик, с которым пробудился от ночного кошмара... она только знала, что должна звать на помощь... что она умрет, если эта ужасная рука коснется ее. Эта рука не должна коснуться ее.
Одним отчаянным прыжком она соскочила с лестницы, бросилась в церковь и помчалась по проходу между скамьями. Она должна спрятаться, прежде чем следующая молния осветит церковь... но только не на скамье Марри. Он, вероятно, будет искать ее именно там. Она нырнула на одну из скамей в центре церкви, пробралась к стене и съежилась на полу. Все ее тело было покрыто холодным потом. Ею целиком завладел дикий ужас. Она думала лишь об одном: эта рука не должна коснуться ее... эта страшная, с кровавым пятном, рука сумасшедшего старика.
Проходившие мгновения казались годами. Вскоре она услышала шаги — шаги, которые становились то громче, то тише, однако, казалось, медленно приближались к ней. Внезапно она поняла, что происходит. Старик, не ожидая молнии, ощупью обследовал каждую скамью до самой стены. Он искал ее, чтобы... она слышала, что он и раньше иногда преследовал молоденьких девушек, принимая их за Энни. Если ему удавалось поймать одну из них, он держал ее одной рукой за плечо, а другой нежно гладил ее волосы и лицо и, шамкая, бормотал глупые ласковые слова. Ни разу ни одной из них он не причинил вреда, но никогда не отпускал пойманную, пока ей не приходил на помощь кто-нибудь другой. Говорили, что Мэри Пакстон из Дерри-Понд так и не оправилась после подобного случая: ее нервы были совершенно расшатаны в результате пережитого потрясения.
Эмили понимала, что рано или поздно он доберется до скамьи, где она спряталась... на начнет ощупывать все вокруг этими руками! Единственным, что поддерживало чувства в ее застывшем теле, была мысль: если она потеряет сознание, эти руки будут трогать ее... держать... ласкать. В свете новой вспышки молнии она увидела, как он подходит к соседней скамье. Эмили вскочила, выбежала в центральный проход и спряталась с другой стороны от него. Старик будет продолжать отыскивать ее, но она снова ускользнет от него. Так, возможно, будет продолжаться всю ночь. У сумасшедшего больше сил, чем у нее. В конце концов она, совершенно обессиленная, вероятно, упадет без чувств, и он с радостью накинется на нее.
Эмили казалось, что эта безумная игра в прятки длится уже несколько часов. В действительности все продолжалось около получаса. Все это время она едва ли действовала более осмысленно, чем ее безумный преследователь. Она была просто прыгающим, сжимающимся под скамьями, взвизгивающим от ужаса существом. Раз за разом он отыскивал ее с коварным упорством и терпением сумасшедшего. Наконец она вновь оказалась возле дверей притвора и в отчаянии заскочила туда. Захлопнув дверь перед носом мистера Моррисона, она из последних сил пыталась удержать дверную ручку, чтобы он не смог повернуть ее, когда в самый разгар этой борьбы вдруг услышала — да не во сне ли это было? — голос Тедди, окликающий ее со ступенек за наружной дверью.
— Эмили... Эмили ... ты здесь?
Она не знала, почему он пришел... она не удивилась... она только знала, что он пришел!
— Тедди, я заперта в церкви!— крикнула она. — И безумный мистер Моррисон здесь... о... скорее... скорее... спаси меня... спаси!
— Ключ от двери висит в притворе! На гвозде, справа от двери!— крикнул Тедди. — Ты можешь дотянуться до него и отпереть дверь? Если нет, я выбью стекло в окне притвора.
В этот миг луна выглянула в появившийся между тучами разрыв, и в ее бледном свете Эмили ясно увидела большой ключ, висящий высоко на стене возле парадной двери. Она метнулась к нему и схватила его; одновременно безумный мистер Моррисон дернул ручку двери и выскочил в притвор — за ним следовал его черный пес. Эмили повернула ключ в замке и, споткнувшись, упала в объятия Тедди как раз вовремя, чтобы спастись от протянутой руки с кровавым родимым пятном. Она слышала, как у безумного мистера Моррисона вырвался неистовый вопль отчаяния: она ускользнула от него!
Рыдая и дрожа, Эмили прильнула к Тедди.
— Ох, Тедди, уведи меня... уведи меня скорее... о... не давай ему трогать меня, Тедди... не давай ему трогать меня!
Тедди повернул ее так, что она оказалась у него за спиной, и оказался лицом к лицу с безумным мистером Моррисоном на каменном церковном пороге.
— Как вы смеете ее пугать? — сердито потребовал он ответа.
Безумный мистер Моррисон жалостно улыбнулся ему в лунном свете. В нем вдруг не стало ничего дикого или буйного... это был всего лишь старик с разбитым сердцем, разыскивающий свою жену.
— Мне нужна Энни, — пробормотал он. — Где Энни? Я думал, что нашел ее там. Я только хотел найти мою красавицу Энни.
— Энни здесь нет, — сказал Тедди, еще крепче сжимая холодную маленькую руку Эмили.
— А вы не можете мне сказать, где Энни? — печально, с мольбой в голосе спросил безумный мистер Моррисон. — Вы не можете мне сказать, где моя темноволосая Энни?
Тедди был в гневе на безумного мистера Моррисона за то, что тот напугал Эмили, но жалобная просьба старика тронула его... и душа художника откликнулась на драматизм картины, представшей перед ним на фоне белой, залитой лунным светом церкви. Он подумал, что охотно нарисовал бы безумного мистера Моррисона в эту минуту — высокого, костлявого, в сером «пыльнике», с длинными белыми волосами и бородой, с вечным вопросом в запавших глазах.
— Нет... нет... я не знаю, где она. — сказал он мягко, — но думаю, когда-нибудь вы ее найдете.
