Николай Осинин - Через все преграды
— Дяденька! Товарищ старшина! И мы с вами! — воскликнули мальчуганы, хватая его за руки. — Мы одни не останемся! Вы нас бросите, что мы будем делать?
— Сейчас со мной нельзя! Я выполняю приказ. Буду возвращаться — заберу.
Напрасно ребята пытались его упрашивать.
— Нельзя и баста! — отрезал он. — Ждите!
— Честное слово — вы вернетесь за нами? — с мольбой и недоверием жалобно спрашивал Володя. — Не обманете?
— Дайте честное красноармейское! — потребовал Коля.
— Вернусь! Честное красноармейское! — улыбаясь, ответил старшина и ободряюще хлопнул ребят по плечам. — Выше головы! Не спите только. Как услышите, что сова кричит, вот так… — Он приложил ладони ко рту и очень похоже прокричал по-совиному, — свистнете два раза…
Из глубины леса донесся, как эхо, ответный крик совы.
— Мне пора. Ждите. Да не передеритесь опять! Драка — самый поганый способ решения споров.
Когда старшина ушел, ребята сообразили, что о себе он им ничего не сказал.
— А вдруг не вернется, — испуганно зашептал Володя. — Что тогда? Давай позовем, узнаем, как к своим пройти.
— Вернется! — уверенно заявил Коля. — Раз он честное красноармейское дал — значит придет.
* * *На краю глухой лесной полянки, к которой не вела ни одна тропинка, стоял большой шалаш, покрытый свежесрубленными ветками. Рядом, под деревьями, укрывшись плащ-палаткой, шинелями, пустыми вещевыми мешками, а то и просто одной пилоткой, натянутой на ухо, спали усталые бойцы. В шалаше на носилках лежал майор Пахомов. Голова его была забинтована, вместо левой ноги из-под одеяла торчал толстый замотанный в марлю обрубок. Лицо командира посерело от боли и большой потери крови. Время от времени он открывал глаза и долгим, застывшим взглядом смотрел на дыру в крыше, через которую в шалаш проникал жиденький рассвет.
Снаружи послышались мягкие быстрые шаги.
— Товарищ майор, не спите?
Глаза Пахомова оживились.
— Да, да, товарищ Исаев, входи.
Плащ-палатка на двери откинулась: придерживая планшет, в шалаш влез командир разведки, старший лейтенант Исаев, костлявый белокурый мужчина с небритым подбородком.
После тяжелого двухдневного боя на границе и выхода части майора Пахомова из окружения, это был старший по званию командир, оставшийся в строю.
Зацепив угол плащ-палатки за сучок, Исаев перешагнул через спавшего у входа санинструктора и приблизился к изголовью постели раненого.
— Товарищ майор, разведчики вернулись со всех направлений. Разрешите доложить результаты разведки.
— Да.
Старший лейтенант раскрыл планшет с топографической картой и подал его майору.
— Посвети, плохо вижу, — попросил Пахомов.
Исаев достал карманный фонарик. Слабый желтоватый кружок света лег на карту.
— На хуторах с восточной стороны леса, — указал он пальцем в середину листа, — до батальона немцев. Прибыли они сюда вчера в полдень. Секреты их растянуты на север — до шоссе, на юг — до болота. По шоссе на Двинск непрерывное густое движение автотранспорта и танков противника. Дорога в обход болота свободна до моста через реку. За мостом — засада. Старшина Голован, ходивший туда в разведку, привел с собой двух наших мальчишек. Отбились во время эвакуации от родных. Днем ребята шли по этой дороге и говорят, что в обед по ней в направлении моста проехали немецкие мотоциклисты. Восемьдесят шесть человек. Этот отряд и сидит в засаде за рекой. Как вы уже знаете, на южной опушке леса противник появился вчера тоже в полдень… — старший лейтенант сделал многозначительную паузу и, подчеркивая каждое слово, с расстановкой закончил: — Из этого следует, товарищ майор, что мы обнаружены.
— Из этого следует, что в лесу, кроме нас, укрылись еще наши войска, — возразил Пахомов. — Скорее всего, разрозненные группы, потерявшие командование. Немцев слишком мало для прочеса такого лесного массива. Поэтому в местах, удобных для выхода, они поставили цепь секретов и засад. Надеются переловить поодиночке.
Он помолчал немного, потом спросил:
— Твое решение?
— Передневать здесь. Вечером, если обстановка останется без изменений, сбить засаду за мостом и двигаться дальше по намеченному вами маршруту.
— Легко сказать — сбить! У нас всего сто двадцать человек в строю. В походе половина из них занята переноской раненых.
Живые глаза старшего лейтенанта сверкнули по-мальчишески озорно и страстно.
— Ничего, товарищ майор, я уже придумал одну штучку! Мы этим фрицам у моста загнем «роги в ноги!»
Но командир части, видимо, не разделял самоуверенности Исаева. Он долго сосредоточенно рассматривал участок карты, словно среди топографических знаков надеялся отыскать скрытых врагов и прочесть замыслы их командования. Постепенно от слабости и утомления руки его начали дрожать; по лицу, выжимая холодную испарину, медленно разливалась мертвенная бледность.
Исаев чувствовал, что только напряженным усилием воли раненый командир удерживает меркнущее сознание. Не будь категорического приказа Пахомова докладывать ему обо всем, старший лейтенант не стал бы беспокоить его в таком тяжелом состоянии.
— Нет нашего комиссара, — с видимым усилием глухо заговорил майор. — Был бы он жив — другое дело… Да… Горяч ты, Исаев. Люблю горячих, а доверить сейчас боюсь. Мы в таком положении, что неверный шаг может погубить остатки части. Никаких фокусов. Нужен холодный расчет… Приказываю: за день обшарить лес, собрать всех наших, кто здесь укрылся. Усилить наблюдение за противником… Разведать дорогу по ту сторону моста… План операции разработаем потом… — Последние слова он выдохнул совсем уже без голоса.
Некоторое время Пахомов шевелил бровью с белым клочком волос, из последних сил отгонял надвигавшуюся на глаза зеленоватую муть. Но тщетно — сознание оставляло его; веки закрылись, потное бледное лицо обмякло, ослабевшие пальцы уронили на грудь планшет.
Исаев быстро растолкал санинструктора и послал за врачом.
Через минуту майор сам открыл глаза.
— Ух, — с глубоким, но каким-то бессильным вздохом, проговорил он, — противная слабость… Дай воды.
Отпив из фляги несколько глотков, он передохнул и продолжал окрепшим голосом:
— На чем это мы с тобой остановились?
— Помолчите, товарищ майор! — запротестовал Исаев. — Вам нужен покой. Сейчас врач придет.
— Врача не надо… Ах, да, об этих мальчуганах! Ты пришли их ко мне.
— Товарищ майор, вам же нельзя.
— Чего там, — нельзя. Все равно лежать. Я только посмотрю на них. Говоришь, от своих отстали, а теперь догоняют? Вот ведь сорванцы! — По лицу майора скользнула чуть заметная улыбка, и жесткие, суровые складки между густых бровей на минуту разгладились.
Исаев понял, что мысль о приведенных старшиной подростках не покидала командира части с того момента, как он про них услышал.
* * *Ребят майор Пахомов приказал оставить у старшины Голована, исполнявшего сейчас обязанности то разведчика, то начальника хозчасти.
— Приучи их к порядку, — строго сказал он ему, косясь на подростков, стоящих у входа в шалаш. — Сделай мне из этих шалопаев солдат.
— Есть сделать из шалопаев солдат!
Отведя мальчиков к дереву, где лежало несколько мешков с продуктами, старшина уложил их спать.
Разбудил он ребят часа через три. Солнце уже поднялось высоко, и его косые лучи глубоко врезались в лесные недра. На влажной листве, на стволах берез и сосен дрожали теплые глянцевитые блики. В вершинах деревьев медленно таял тонкий голубой туман. Запах хвои наполнил воздух крепкой горьковатой свежестью; он был так густ, что казалось, будто у самого носа растирали в пальцах мягкие смолистые побеги молодой елочки.
Позевывая и лениво потягиваясь, Володя сел. Глаза, как будто сказанные медом, тяжело слипались.
— Спать хочется. Рано еще… — пробормотал он, намереваясь опять повалиться на плащ-палатку.
— Подъем! Встать! — громко скомандовал старшина.
От резкого, строгого голоса мальчуган вздрогнул и сразу же вскочил на ноги.
Грубоватое толстоносое лицо Голована с выцветшими на солнце широкими прямыми бровями расплылось в улыбку.
— Привыкай команду выполнять без проволочек… На умывание за мной марш!
Мальчуганы, прихрамывая, последовали за ним к ручью.
После завтрака старшина усадил ребят починять одежду.
— Не умею я! — с раздражением бросил Володя, невзлюбивший Голована. — Что я — портной, что ли!
Но старшина, показав ему, как держать иголку с ниткой, как накладывать заплатку, сухо сказал:
— «Не умею» — такого слова в нашей армии нет. Боец должен все уметь. Понятно?
Володя ничего не ответил.
— Я сейчас пойду по подразделениям, — продолжал старшина. — Чтобы к моему приходу ваша одежда была в порядке.
