Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели
Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели краткое содержание
Тимоте де Фомбель
Тоби Лолнесс
На волосок от гибели
Посвящается Элизе и ее маме
Часть первая
Способны ангелы принять за корень крону,
Питомицу небесных гроз,
Как будто корнем бук привязан к небосклону,
А в землю маковкою врос.
Райнер Мария Рильке[1]1
Травля
Для своего возраста Тоби был невысоким — всего полтора миллиметра. И все-таки он не смог спрятаться в трещину коры целиком — наружу торчали ступни. Тоби замер. Его накрыла ночная тьма, затопив всё вокруг.
Тоби глядел на небо, усыпанное звездами — яркими, как никогда, в глубоких темных озерах ночи, что растеклись по краям огромных порыжелых листьев.
«Когда Луна отворачивается, звезды пляшут», — думал он, повторяя про себя: «Даже в раю небо не потрясло бы меня так, как сейчас. До глубины души, до глубины души…»
Понемногу он успокаивался. Ощущал затылком и шеей мягкость мха. Ночной воздух холодил влажные от слез виски.
Тоби забился в щель в черной коре. Нога перебита, на плечах ссадины, в волосах запекшаяся кровь. Руки в занозах горели от боли, крошечное истерзанное тело изнывало от усталости и онемело.
Несколько часов назад его прежнюю жизнь разрушили, и он не мог понять, зачем уцелел. Мальчик вспоминал, как ему, любопытному и непоседливому, все постоянно твердили: «Тоби, опять ты здесь?» А теперь он сам себе шептал: «Тоби, ты здесь? Опять?»
Да, он выжил, но невыносимо страдал от горя, которое было больше неба над головой.
Тоби не отрывал взгляда от небосклона — ухватился за звезды, как дитя за руку матери, чтобы не потеряться в толпе на празднике цветов. Он знал: «Если закрою глаза — умру».
Глаза, две мутные лужицы слез, таращились изо всех сил. Внезапно он услышал голоса. И мгновенно на него навалился страх. Их было четверо — ребенок и трое взрослых. Мальчишка нес факел, освещая им путь.
— Он где-то здесь, не мог далеко уйти, — сказал один.
— Поймаем его. Пусть ответит за все. Как отец и мать, — отозвался другой.
Глаза третьего светились во тьме желтыми огоньками.
— Уж он ответит, не сомневайся. Мы до него доберемся, — пробормотал он, сплюнув.
Тоби так хотелось, чтобы происходящее оказалось дурным сном: вот сейчас он проснется, бросится в спальню к родителям и будет плакать навзрыд… А его утешат, отведут в пижаме на кухню, зажгут свет, напоят теплой водой с медом, угостят пирожными, приговаривая: «Не плачь, Тоби, малыш, теперь все хорошо, все хорошо».
Но он по-прежнему, дрожа с головы до пят, прятался в узкой трещине и безуспешно пытался улечься так, чтобы не было видно слишком длинных ног. Мальчика тринадцати лет травили всем миром, его мир восстал против него.
Затем Тоби услышал еще один голос, и холод и страх этой чудовищной ночи затмила душевная боль.
Заговорил один из самых близких ему людей, Лео Блю, его лучший друг.
Они познакомились, когда обоим не было и пяти. Лео попытался украсть полдник Тоби, а тот с ним просто поделился, и с тех пор они продолжали делить поровну все, что им выпадало: радости и горести, вкусности и наказания.
Лео жил у тетки. Его родители умерли. От отца, Эля Блю, знаменитого искателя приключений, ему не осталось ничего, кроме бумеранга из светлой древесины. Многочисленные несчастья рано закалили мальчика, сделали по-настоящему сильным, способным как на подвиги, так и на преступления. Тоби ценил его лучшие качества — ум и отвагу, стараясь не замечать дурного.
Вскоре Тоби и Лео стали не разлей вода. Одно время их даже называли «Тобилео», в одно слово.
Когда родителям Тоби предстояло переселиться на Нижние Ветви, мальчики, чтобы не расставаться, спрятались под почечными чешуями. И просидели там два дня и три ночи, пока их не нашли. Тоби вспомнил, что тогда впервые увидел, как его отец плачет.
Однако теперь, холодной ночью, Тоби, испуганному и одинокому, забившемуся в трещину коры, казалось невероятным, что прежний Лео Блю стоял вот тут, совсем близко, и размахивал факелом во тьме. Это был, наверное, уже другой человек.
— Мы поймаем тебя! От нас не уйдешь! — взвыл лучший друг Тоби, и сердце мальчика чуть не выскочило из груди.
Крик эхом отражался от ветвей.
И тут он ясно вспомнил один эпизод из детства.
Когда Тоби был совсем маленьким, ему подарили ручную тлю по имени Лима. Он еще не умел ходить, и она возила его на спине. Но однажды в разгар игры Лима вдруг сбросила его наземь, пребольно укусила и едва не затоптала. Она взбесилась, и родителям пришлось ее усыпить. Тоби запомнил глаза обезумевшей Лимы: потемневшие, словно кора под дождем. Мама сказала тогда: «Лима сошла с ума, и такое может случиться со всяким».
— Мы поймаем тебя!
Лео вопил, как дикарь, и Тоби подумал: какой страшный взгляд, должно быть, у него сейчас. Глаза бешеного животного, потемневшие, словно кора под дождем.
Преследователи приближались, тыча в каждую выемку, в каждую расщелину копьями с острыми наконечниками, — Тоби догадался об этом по стуку. Они разыскивали его. Упорно, с азартом, будто охотились на термитов: раз в году, весной, отцы с сыновьями гнали зловредных тварей, взбираясь на самые отдаленные ветви.
— Уж мы его выкурим из норы!
Голос прозвучал совсем рядом, и Тоби ощутил на щеке горячее дыхание говорившего. Или ему почудилось? Мальчик лежал, не шевелясь, даже не решался закрыть глаза. Тьму прорезал свет факела, копья шарили всё ближе.
Острие глубоко вонзилось в кору возле виска. Крошечное тело мальчика парализовал ужас. Он по-прежнему не отрывал взгляда от неба, которое теперь почти скрылось за силуэтами охотников. Они нашли его. Все кончено.
Внезапно тьма поглотила пламя. Раздался яростный крик:
— Чтоб тебя! Лео! Ты же факел потушил!
— Я его выронил… Простите. Он упал и погас.
— Придурок!
Другого факела у них не было, пришлось продолжить поиски в непроглядной тьме.
— Нас не остановишь! Не на таких напали. Все равно мы его найдем!
К трещине приблизился еще один охотник и стал ощупывать ее края. Тоби чувствовал, как чужие пальцы подползают к его лицу. От мужчины несло спиртным — он явно был пьян, — непослушные грубые руки хватали лишь воздух.
— Я сам его поймаю! И разорву в клочья. А остальным скажем, что мальчишка сбежал.
Первый в ответ засмеялся и проговорил одобрительно:
— Этот добычи не упустит. Прошлой весной сорок термитов прикончил!
Да, Тоби для них хуже термита, они с радостью пронзят его копьями и сожгут.
Над ним склонились двое. Ему не спастись. Тоби с трудом оторвал взгляд от неба, которое неизменно утешало и поддерживало его. Как раз вовремя — он успел отпрянуть в тот миг, когда охотник вонзил копье в жесткую древесину.
Второй запустил руку в щель по плечо. У Тоби из глаз хлынули слезы. К нему тянулись корявые длинные пальцы, замерли, потянулись снова: вот-вот схватят!
И в это мгновение, как ни странно, мальчик перестал бояться. Он почувствовал величайшее умиротворение. По губам Тоби скользнула улыбка, когда мерзкий голос со сладострастным придыханием произнес:
— Попался! Я держу его.
Наступила тишина.
Остальные сгрудились у трещины.
Даже Лео Блю умолк — наверное, испугался, что придется смотреть в глаза лучшему другу, которого затравили.
Все четверо стояли, готовясь схватить раненого ребенка. Но Тоби не боялся никого и ничего. Он даже не вздрогнул, когда мужчина, шаривший в темноте, что-то схватил и с хохотом показал другим.
Его находку рассматривали в молчании, бесконечном, словно снежная зима.
Тоби показалось, что охотник оторвал лоскут от его жилета. Вдруг ледяное безмолвие нарушил спокойный голос:
— Это кусок коры, обычной коры.
Да, именно кору охотник показывал разочарованным спутникам.
— Говорил же я вам! Его здесь нет. Паршивец помчался к Нижним Ветвям. Завтра его догоним.
Послышался ропот. На обманщика, якобы схватившего Тоби, сыпались проклятия. Силуэты мгновенно рассеялись, словно унылый туман. Голоса смолкли.
И снова все вокруг заполнила тишина.
Долгое время Тоби не слышал даже собственного дыхания. Не ощущал спиной древесной шероховатости, будто лишился веса.
Как могли охотники не заметить его? Постепенно он начинал осознавать, что же произошло.
Пытался восстановить каждую деталь своего чудесного избавления. Мужчина дотронулся до его лица, но решил, что это древесина. А лоскут, оторванный от жилета, принял за кусок коры. И остальные, кроме коры, ничего не увидели. Словно Тоби полностью слился с деревом. Похоже, так оно и было. Дерево укрыло Тоби, спрятало под плащом.
