Филип Пулман - Янтарный телескоп
А позади, по мере того, как оседала пыль, всё больше и больше духов в ужасе смотрели в бездну. Они согнулись на склоне, не в силах шевельнуться от страха.
Лишь гарпии не испугались, они взмахнули крыльями и взмыли вверх, осматривая всё впереди и позади себя, они полетели назад, чтобы подбодрить тех, кто ещё был в тоннеле, и вперёд, чтобы поискать выход.
Лира проверила алетиометр — по крайней мере, он был цел. Борясь со страхом, она огляделась, нашла глазами лицо Роджера и сказала:
— Ладно, мы все ещё здесь, никто не пострадал. И теперь мы хотя бы всё видим.
Так что просто иди дальше, двигайся. У нас нет другого пути, кроме как по краю этого… — она показала на бездну. — Так что надо просто идти вперёд. Я клянусь, что мы с Уиллом просто пойдём дальше, пока не дойдём. Так что не бойся, не сдавайся, не задерживайся позади. Скажи остальным. Я не смогу всё время оборачиваться, потому что придётся смотреть, куда ступать, так что мне только остаётся рассчитывать на то, что ты будешь держаться за нами, хорошо?
Маленький дух кивнул. И в молчаливом ужасе колонна мёртвых отправилась в путь по краю бездны. Ни Лира, ни Уилл не смогли бы сказать, сколько он длился; но им никогда было не забыть, как он был страшен и опасен. Стоило посмотреть в глубокую тьму, зиявшую под ногами, и их, казалось, затягивало вниз, а голова начинала жутко кружиться. Они старались смотреть прямо перед собой, на этот камень, тот уступ, этот выступ, тот склон сыпучего гравия, не глядя в пропасть, но она так и притягивала взгляд, соблазняла, и иногда они не удерживались и мельком смотрели вниз, теряя равновесие, чувствуя, как перед глазами всё плывёт, а к горлу подкатывает ужасная тошнота.
Время от времени живые оглядывались и видели бесконечный поток мёртвых, вившийся из расщелины, через которую они пришли: матери прятали лица детей у себя на груди, престарелые отцы медленно взбирались по склону, маленькие дети держались за юбки идущих впереди женщин, девочки и мальчики-ровесники Роджера шли и упорно осторожно пробирались вперёд — их было так много… И все они шли за Уиллом и Лирой, надеясь, что те выведут их на свежий воздух.
Но некоторые им не доверяли. Они шли толпой за ними, и сердца и обоих детей сжимал ледяной рукой страх, когда они слышали злобный шёпот:
— Где верхний мир? Сколько ещё до него?
— Нам тут страшно!
— Не надо было нам идти, в мире мёртвых, по крайней мере, было немножко света и мы были не одни, а здесь гораздо хуже!
— Зря вы пришли в наши земли! Оставались бы в своём мире, пока не умерли, нечего было нас тревожить!
— По какому праву вы нас ведёте? Вы всего лишь дети! Кто дал вам власть?
Уилл хотел обернуться и ответить им, но Лира удержала его за руку, сказав, что они просто несчастны и напуганы.
А потом заговорила леди Салмакия, и её спокойный звонкий голос раздался далеко в этой огромной пустоте.
— Друзья мои, мужайтесь! Держитесь вместе и идите! Дорога трудна, но Лира найдёт её. Будьте терпеливы и не падайте духом, и мы выведем вас, не бойтесь!
Услышав эти слова, Лира почувствовала прилив сил, чего и добивалась леди. И они, выбиваясь из сил, побрели дальше.
— Уилл, — спросила Лира через несколько минут, — ты слышишь этот ветер?
— Слышу, — ответил Уилл. — Но совсем не чувствую. И ещё про эту дыру внизу: это такая же штука, как когда я прорезаю окно. Край такой же. Это какой-то особенный край; раз почувствуешь, не забудешь. И я его вижу, там, где скала уходит в темноту. Но то огромное пространство внизу это не другой мир, как все остальные.
Это что-то другое. Оно мне не нравится. Хотел бы я его закрыть.
— Ты не все свои окна закрывал.
— Нет, потому что некоторые не мог. Но знаю, что их надо закрывать. Если их оставить открытыми, случится что-то плохое. А тут такое большое… — он указал вниз, не желая туда смотреть. — Это нехорошо. Случится что-то плохое.
Пока они говорили, чуть позади них шла другая беседа. Шевалье Тиалис тихонько говорил с духами Ли Скорсби и Джона Перри.
— Так что ты говоришь, Джон? — сказал Ли. — Говоришь, мы не должны выходить на воздух? Дружище, каждая частичка меня уже так истосковалась по остальной живой вселенной!
— Да, и я тоже, — ответил отец Уилла. — Но я считаю, что если те из нас, кто привык сражаться, задержались бы здесь, мы могли бы броситься в бой на стороне Азраила. И если мы подоспеем вовремя, то сможем изменить её исход.
— Духи? — сказал Тиалис, не сумев скрыть скепсиса в голосе. — Как же вы будете сражаться?
— Мы не сможем ранить живых существ, это верно. Но армии Азраила предстоит противостоять и другим существам.
— Эти призраки, — сказал Ли.
— Вот именно. Они ведь охотятся за дэмонами. А наших давно уже нет. Стоит попытаться, Ли.
— Ну, дружище, я с тобой.
— А вы, сэр, — спросил дух Джона Перри у шевалье, — я говорил с духами вашего народа. Вы увидите снова белый свет до того, как умрёте и вернётесь сюда духом?
— Наши жизни и правда коротки по сравнению с вашими. Мне осталось жить несколько дней, — ответил Тиалис. — А леди Салмакии, возможно, немного дольше. Но благодаря тому, что делают эти дети, наше изгнание после смерти не будет вечным.
Я горжусь тем, что помогаю им.
Они шли дальше. А этот мерзкий обрыв зияет всё время, думала Лира, и стоит чуть-чуть поскользнуться, или ступить на ненадёжный камень, или неосторожно ухватиться рукой, и ты полетишь вниз на веки вечные, и будешь лететь так долго, что умрёшь с голоду до того, как упадёшь на дно, и твой бедный дух будет падать и падать в бесконечную пропасть, и никто не поможет, никто не протянет руку и не вытащит тебя, а ты всегда будешь в сознании и вечно будешь падать…
О, ведь это было бы намного хуже того молчаливого серого мира, из которого они ушли?
И тут в голове у неё произошло что-то странное. Мысль о падении вызвала у Лиры что-то вроде головокружения, и она покачнулась. Уилл шёл впереди, слишком далеко, до него было не дотянуться, а то она взялась бы за его руку, но в том момент ей больше думалось о Роджере, и в её сердце вспыхнула искорка тщеславия. Однажды на крыше Джордана она, просто чтобы напугать его, поборола своё головокружение и прошлась по краю каменного водосточного жёлоба.
Она обернулась, чтобы напомнить ему об этом. Она была его Лирой, отважной и грациозной, не пристало ей ползать, как насекомому.
Но тихий голос мальчика произнёс:
— Лира, будь осторожна, помни, что ты не мёртвая, как мы…
И всё, казалось, произошло так медленно, но она всё равно ничего не смогла сделать: центр тяжести её сместился, под ногами тронулись камни, и она начала беспомощно съезжать вниз. В первый миг это её рассердило, потом это казалось ей смешным. «Как глупо!» — подумала она. Но ей совершенно не удавалось за что-нибудь схватиться, а камни покатились и стали падать у неё из-под ног, она всё быстрей заскользила к краю — и тут её накрыло ужасом. Она сейчас упадёт. Её ничто не остановит. Уже слишком поздно.
Тело её содрогнулось от страха. Она не замечала, как духи бросились вниз, чтобы попытаться удержать её, но только смотрели, как она пролетела сквозь них, как камень сквозь туман; она не знала, что Уилл кричал её имя так громко, что оно отдавалось эхом в бездне. Всё её существо стало водоворотом ревущего страха. Она падала всё быстрее и быстрее, ниже и ниже, и некоторые духи не в силах были смотреть на это, они прикрыли глаза и громко заплакали.
Уилла, как ток, пронзил ужас. Он мучительно смотрел, как Лира скользила всё дальше и дальше, зная, что ничего не может сделать, и зная, что ему придётся на это смотреть. Сам он, как и она, не слышал свой отчаянный вопль. Ещё две секунды, ещё секунда, она была на краю, она не могла остановиться, она была уже там, она падала…
И вдруг из темноты выпорхнуло то существо, чьи когти ещё не так давно прошлись по её голове — гарпия Нет Имени, с женским лицом и птичьими крыльями — и эти самые когти крепко сомкнулись вокруг запястья девочки. Вместе они продолжали падать вниз — груз оказался почти слишком тяжёлым для сильных крыльев гарпии, но они всё били, и били, и били по воздуху, а когти её держали Лиру крепко, и понемногу, с трудом, понемногу, с трудом гарпия вытащила дитя из пропасти и принесла её, ослабевшую и без чувств, в протянутые руки Уилла.
Он крепко обнимал её, прижимая к груди, и чувствовал, как бешено бьётся её сердце о его рёбра. В тот момент она была не Лирой, а он не был Уиллом; она не была девочкой, а он не был мальчиком. Они были двумя единственными людьми в этой бескрайней бездне смерти. Они прижимались друг к другу, а вокруг столпились духи, шепча слова утешения, благословляя гарпию. Ближе всех были отец Уилла и Ли Скорсби, и им тоже так хотелось обнять Лиру; а Тиалис с Салмакией говорили с Нет Имени, хвалили её, называли спасительницей всех, великодушной, благословляли её доброту.
