Вольфганг Хольбайн - Зеркальное время
— Кожаный?
— Майк, — сказал Юлиан. — Мотоциклист из «Смертельного котла».
Отец переглянулся с Гордоном, и тот коснулся кнопки на подлокотнике.
— Георг, поехали, — распорядился он. — И следите, чтобы за нами не было хвоста. Вы знаете, что в таком случае делать.
Тяжелый автомобиль бесшумно тронулся с места.
— Я думаю, сейчас мы в безопасности, — сказал отец.
— Что с тобой случилось, отец? — спросил Юлиан. — Ведь Мартин совсем не постарел, а ты...
— Охранники, — ответил отец. — Те существа, которых ты называешь Повелителями Сумерек. Я смог уйти от них, но эта победа дорого мне стоила.
— Это случилось, когда... ты спасал нас от них? Ну, Франка и меня тогда, на карусели?
— Да. Сила их неописуема.
Юлиан сокрушенно молчал. Еще один долг, который числится у него на счету. Мало того, что он обрек на мучительную жизнь того старика-мага, теперь еще и то, что его отцу пришлось прожить почти сто лет в образе древнего старца. Ах, если бы он тогда послушался предостережения Гордона и не спрыгнул с колеса обозрения, он бы никогда не угодил на карусель и отцу не пришлось бы подставлять себя тем ужасным существам тьмы, которые охраняют время.
— Не кори себя, — сказал отец. — Что случилось, то случилось. Нет никакого прока сожалеть о прошлом.
— Лучше бы мне никогда...
— Нам обоим было бы лучше никогда не делать очень многое, — перебил его отец. — Но это уже произошло.
— Я понимаю, — тихо сказал Юлиан. — И то, что произошло, уже нельзя переиначить, ведь так?
Отец ничего на это не ответил, но Гордон сказал:
— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на скорбь по прошлому. Пожалуйста, Юлиан, расскажи нам все, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.
Юлиан рассказывал больше двух часов, и все это время автомобиль мчался по скоростной дороге. Когда он рассказал о том, как ушел из зеркального лабиринта Кожаного, отец заметно испугался и впервые перебил его:
— Ты разбил несколько зеркал? И сколько же?
— Три.
— Всего три. — Отец снова переглянулся с Гордоном и вздохнул: — Тогда еще есть надежда, что ничего не случилось.
— Ничего не случилось, — убежденно повторил Гордон. — Иначе он не был бы здесь.
— Что могло случиться? — тревожно спросил Юлиан.
— Ты мог бы выпустить на свободу Повелителей Сумерек, если бы разбил не то зеркало, — сказал Гордон.
Отец устало кивнул. Казалось, он утомился от длинного рассказа.
— Значит, тебе известно, где находится второй осколок.
— Практически он все это время был у меня, — сказал Юлиан. — Только я не знал об этом.
— И слава Богу, — сказал Гордон. — Старик поступил очень умно, спрятав его в этой игрушке! Плюшевый тролль действительно такое место, где его не стали бы искать. По крайней мере, нам бы это не пришло в голову.
— Мне следовало бы знать это, — возразил отец. — Ведь я был там, когда осколок вонзился ему в грудь.
Он посмотрел на Юлиана, и в глазах его стояла мольба о прощении за все, что он сделал Юлиану, всем этим людям на ярмарочной площади, и прежде всего старику в палатке «Абаддон».
— Я все это поправлю, Юлиан, — сказал он. — Это единственная причина, которая заставила нас с Гордоном вернуться сюда. Я сделаю все, чтобы это прекратилось.
— Но почему только теперь? — спросил Юлиан. — Ведь вы возвращались в прошлое! Разве вы не могли разорвать этот заколдованный круг?
— Не могли! — ответил Гордон. — Хотя пытались, и много раз! Твой отец всю свою жизнь, обе жизни посвятил не чему иному, как поиску этого проклятого осколка!
— Почему же ты не спросил об этом старика? — удивился Юлиан. — Мог бы пойти к нему и...
— ...и что? — горько перебил его отец. — Пришел бы и сказал: извините, мне очень жаль? У меня не хватило на это сил.
— У тебя не хватило сил? — не поверил Юлиан.
— Я не смог бы предстать перед ним. Я ни разу не смог даже приблизиться к этой палатке.
— Может быть, посыпать тебе голову пеплом? — едко спросил Гордон. И затем повернулся к Юлиану: — Правда же состоит в том, что он физически не мог это сделать. Мы не раз пробовали подойти к старику. И не получалось. Я полагаю, что магическая сила зеркала перешла и на него самого. И он использовал ее для того, чтобы не подпустить нас к себе. Видишь ли, твоему отцу просто нравится помучить себя угрызениями совести.
— Но ты же был там, в его палатке! — сказал Юлиан, обращаясь к отцу. — Когда спасал меня в тоннеле Абаддона!
Отец посмотрел на него с недоумением:
— Не знаю, о чем ты говоришь. Я никогда больше не был на той ярмарке.
— Но ведь ты сам направил меня туда! В твоей записке, которую я нашел в сейфе отеля!
— Но я не писал никакой записки и ни разу не был в той палатке. И когда ты рассказывал про этот эпизод, я не совсем его понял.
— Но если это был не ты, кто же тогда спас меня от Повелителей Сумерек? —спросил Юлиан.
— Только не я. Да я бы и не смог этого, Юлиан. Взгляни на меня. Я целый год боролся со смертью после встречи с этими существами. Я не пережил бы еще одной встречи с ними. Это не я помог тебе. И не я послал тебе ту записку.
— Но кто...
— Может быть, он еще сделает это, — перебил Гордон. — Теперь же нам надо найти эту тряпичную куклу, пока Майк и его банда не опередили нас. Где она сейчас?
Юлиан пожал плечами:
— Не знаю. Я депонировал ее в сейф отеля, но боюсь, что полиция конфисковала ее после того, как я исчез.
— Ну, с этим мы разберемся, — ответил Гордон и снова тронул кнопку на подлокотнике: — Георг, отвезите нас в «Хилтон».
— Толку не будет, — сказал Юлиан. — Полиция наверняка все забрала.
— Я уже сказал, с этим мы разберемся, — повторил Гордон. — Не беспокойся, тролль будет у нас в руках.
— И это прекратится, Юлиан, я тебе обещаю, — добавил отец. — Сегодня последняя ночь, когда господствует огонь.
Если это правда, подумал Юлиан, то почему в голосе отца слышатся такие горькие нотки?
Их автомобиль постепенно набирал скорость. Они обгоняли одну машину за другой.
— Как быстро мы едем? — спросил Юлиан.
Гордон посмотрел на крошечный компьютерный экран в подлокотнике:
— Все двести пятьдесят. Не бойся, Георг — отличный шофер. Лучший из всех, кого я знаю. Я сам его выучил.
— Вот этого я и боялся, — пробормотал Юлиан.
Гордон слегка опешил, но тут же рассмеялся.
— Теперь я вижу, что ты остался прежним, — сказал он. — Но можешь не беспокоиться, Георг — фантастический водитель, а эта машина — на сегодняшний день лучшее, что можно купить за деньги. К тому же мы ее слегка усовершенствовали.
Гордон повел вокруг рукой:
— Она теперь абсолютно тролленепроницаемая.
Юлиан понял, что он имел в виду. В машине не было ни одного зеркала. Зеркалом заднего вида служил видеомонитор, все блестящие поверхности были матированы, а для стекол использовался специальный неотражающий материал.
— Для этого мы и едем так быстро?
— Нет, скорость ни от чего не защищает. Мы едем так быстро, потому что наш путь страшно долог, — ответил Гордон, — а времени мало. Если Майк опередит нас, все кончено.
— Я думаю, он не мог нас подслушать?
— Но он может догадаться. Для этого ему было достаточно понаблюдать за тобой. Во-первых, ты все время рвался к ярмарочной площади. Ты был в палатке старика, а теперь едешь со мной назад в город, где все началось. Мы должны успеть завладеть этим осколком.
— Но какая в этом польза? — спросил Юлиан. — Ведь остается еще один недостающий осколок, а он в руках троллей.
— Если ты правда так думаешь, зачем ты стремился найти этот осколок? — насмешливо спросил Гордон.
— Этого я и сам не знаю, — признался Юлиан. — Я думал, вдруг мне что-нибудь еще придет в голову.
— Тогда пусть это придет в голову нам троим, — улыбнулся Гордон.
Отец сидел с закрытыми глазами, но он не спал. Совсем наоборот, все его черты выражали предельную сосредоточенность, а на лбу даже выступили капельки пота.
— Что с тобой, отец? — испугался Юлиан. — Тебе плохо?
— Оставь его, — сказал Гордон. — Ему необходимо сосредоточиться. На то, что он сейчас делает, требуется много сил.
— Что же он делает?
Гордон пропустил его вопрос мимо ушей.
— Я думаю, нам понадобится еще часа два. Ведь с такой скоростью Георг сможет ехать далеко не везде. Почему бы тебе не использовать это время и не поспать немного?
— Что ты делал все эти годы? — спросил Юлиан вместо ответа.
— Много чего. — Гордон грустно улыбнулся. — Но так ничего и не сделал. Все было иначе, чем мы представляли себе. Вторая жизнь — это звучит заманчиво, но на самом деле все не так.
— То есть? — спросил Юлиан.
Гордон стал подыскивать слова:
— Я думаю, есть большой смысл в том, что человеческая жизнь ограничена определенным сроком. Люди всегда мечтали о вечной жизни, но лучше, чтоб это так и осталось мечтой.
