Дмитрий Емец - Книга Семи Дорог
Прасковья ласково смотрела на него. На коленях лежали блокнот и маркер.
– Целовать не хотел? Тони! – крупно написала она. Вода вокруг Мефа завертелась. Открылся омут. Он ухнул без крика, без вдоха, не успев шевельнуть ни рукой, ни ногой. Все, что удалось сделать – схватился за пилум. Пословица про соломинку и утопающего перестала быть пословицей и стала явью.
Меф барахтался, рвался, не зная уже, где дно, а где поверхность. В какой-то момент он понял, что дышит водой, разрывающей легкие. Чернота сгустилась, захлестнула его…
Очнулся он на песке. Рядом сидели Мошкин и Варвара. Дафна стояла на коленях и отжимала свои волосы. От воды они потемнели, но все равно пытались взлететь.
Буслаев попытался что-то сказать, но не смог и перевернулся на живот. Его рвало водой. Евгеша наблюдал за ним с брезгливым участием. Два или три раза протягивал руку, чтобы похлопать его по спине, но отдергивал ладошку, хотя тошнило Мефа совсем не из спины. Девушки вели себя гораздо спокойнее. Мужчины обычно брезгливее в восемь раз.
– Как… мы… здесь… ока…? – Меф снова затрясся от кашля.
Варвара показала на Дафну.
– Ну да! – согласилась та. – Пока Прасковья тебя топила, я успела пожелать, чтобы всех нас выбросило на берег. Правда, ты все равно нахлебался воды, потому что отменить ее слов я не могла.
У берега что-то плеснуло. Дафна увидела десять линий. Зубчатые хвосты буравили кипящую воду.
– Ящеры?
– Малыши ищут Прасковью, – ласково сказала Варвара. В самом мелком из ее «малышей» было метра три.
– Ну они же не найдут, нет? Море же большое! – спросил Мошкин.
– Тьфу! Ну теперь точно не найдут! Думай, что говоришь! – Варвара бросила в него песком и сердито встала.
Они пошли по берегу. Теперь их было четверо. Шилов, Чимоданов и Прасковья исчезли. Где-то через час небо потемнело. Двигаясь против ветра, страшная сизая туча наползла со стороны моря и остановилась четко над их головами.
– О нас кто-то вспомнил! Очень мило! – сказала Дафна и, отказавшись от большого зонта, который нажелал ей заботливый Евгеша, потребовала прозрачный бронеколпак.
Едва он возник, как с неба что-то хлынуло. Они сидели под защитой на парковой скамейке, которую заказала Варвара. Снаружи по колпаку текло что-то едкое, местами дымившееся. Мефодий принюхался. Пару вентиляционных отверстий Дафна все же оставила.
– Серная кислота, – сказал он.
Мошкин, бледнея, смотрел на остатки забытого снаружи зонта. Выглядел тот неважно. Рот у Евгеши распахивался, как у рыбы.
– Как ты догадалась, что это будет такой дождь?
– Она знает женщин, – сказал Меф.
Дождь прекратился. Туча рассеялась. Пока Дафна избавлялась от бронеколпака, Буслаев заказал старомодный паровоз с одним вагоном, на крыше которого был установлен четырехствольный зенитный пулемет. Рельсы уходили вдаль.
– Неплохо, да? Ну поехали! – он запрыгнул в вагон и протянул Дафне руку.
– А мне? – спросила Варвара.
Мефодий, спохватившись, протянул руку и ей, но та уже запрыгнула сама.
– Да не нужна мне твоя хваталка! Интересен принцип, по которому парень определяет, какая девушка нуждается в руке, а какая нет… Ну там светлые волосы, глаза как две тарелки… Да шевели тазом, елки зеленые, надоело на поручнях висеть!
Буслаев торопливо подвинулся. Зенитный пулемет, казавшийся поначалу совершенно лишним, потребовался очень скоро. Меф разнес крылатого ящера размером с небольшое дачное строение. Ящер согласился издохнуть после пятой очереди, успев сильно поджарить паровоз огнем сверху. Крыша вагона была усыпана горячими гильзами.
– Лучше сойти! – крикнула Дафна, когда оглушенный пальбой Буслаев спустился к ним через люк.
– Почему?
– Рядом с ящером вертелась какая-то мелкая птица. Она улетела, когда ты стал стрелять.
Они спрыгнули на подъеме, когда поезд замедлился. Паровоз с вагоном проехал с полкилометра и обрушился в реку вместе со взорванным мостом. Варвара присела, поочередно затягивая шнурки.
– Скоро они разберутся, что проще подослать что-нибудь маленькое и незаметное. Эффект будет сильнее! – заявила она.
– Девочку-невидимку с цепной пилой, – брякнула Дафна.
Варвара недовольно посмотрела на нее, и та пожалела, что не удержалась.
– Молчу! Наша девочка добрая! – поспешно сказала она.
– Надо расходиться! Вместе нас накроют, – озабоченно сказал Мошкин и, скомканно попрощавшись, уплыл в байдарке по прямой как стрела реке.
Кто-то жарко дохнул Мефу в ухо, защекотал его и фыркнул. Буслаев шарахнулся, от неожиданности хватаясь за копье. Раздувая ноздри, к нему тянул шею вороной жеребец.
– Откуда? Это ты его пожелала? – спросил он у Дафны.
– Я! – Варвара забралась в седло. Жеребец отнесся к этому спокойно. Его больше интересовало содержание буслаевских карманов.
– Ну топай давай, дедушка современного коневодства! Всем пока! – Варвара толкнула жеребца шенкелями, чуть ослабила повод и почти сразу перешла на рысь.
Дафна с Мефодием остались одни. Они стояли в вековом лесу, которого совсем недавно не существовало. Стволы деревьев покрывал мох.
– Решительная девушка, – сказала Дафна.
Меф кивнул. Воздух рассекла длинная стрела и впилась в камень метрах в десяти от них. За ней просвистела еще одна, и снова мимо.
– Пошли отсюда! А то еще пристреляются. – Меф наудачу отправил кузнечную наковальню в сторону, откуда прилетела стрела. Он не попал, потому что не прошло и пяти секунд, как третья стрела расщепила молодое дерево рядом.
– Еще довольно гуманно! – сказала Дафна. – Можно было заказать и двести стрел, не считая горшков с греческим огнем. Ой, ты чего?
Меф дико оглянулся на нее и схватил за запястье. Она ощутила рывок, а в следующую секунду осознала, что ее волокут. Вокруг что-то громко лопалось, выбрасывая огонь. Плескала горящая нефть. Трещали деревья. Небо было черно от стрел.
Обнаружив под выступавшими корнями дуба темную щель, Мефодий затолкал туда Дафну. Сам же остался снаружи: места в убежище больше не оставалось. Три стрелы врезались в землю совсем близко, четвертая в дуб. Расколовшейся стрелой Мефу оцарапало щеку. Из-под корней высунулось лицо Дафны. В таком ракурсе она напоминала суслика.
– Теперь ты понимаешь, почему молчание золото? – спросил Буслаев.
– Конечно, – она выплюнула на ладонь небольшой золотой слиток. – Вот смотри! А ведь молчала всего секунд десять!
Откуда-то прилетела еще стрела, отбившаяся от основной стаи. Меф немного озадачился, а потом сообразил, что последнюю тучу стрел они выпустили в себя сами. По одной же в них явно пускает кто-то другой, в меру застенчивый и скромный, не исключено, что уплывший на байдарке. Мефодий представил большой улей с пчелами и, материализовав его, отправил по обратному адресу.
Лес вокруг пылал. Пора было выбираться. Он взял Дафну под локоть и решительно потащил ее по едва заметной тропинке. Даф запуталась волосами в кустах шиповника.
– А волочь зачем? Я и сама ходить умею! – сказала она недовольно.
Меф остановился.
– Прости. Как-то не подумал, что умеешь!
Услышав слово «прости», Дафна убедилась, что перед ней и правда виноваты, и испытала большое воодушевление.
– Ты мог бы хотя бы спросить: хочу ли я идти с тобой? – продолжала она.
– Хочу ли ты идти со мной? – послушно повторил Мефодий.
– Ха! Не смешно! – фыркнула Дафна и, независимо сунув руки в карманы, пошла с ним. Глаза щипало от дыма. Буслаев представил и озвучил ветер, относящий дым в сторону.
– Все равно не понимаю, почему иду с тобой, – сказала Дафна почти беспомощно. Видимо, она продолжала думать об этом.
– Потому что мы договорились держаться вместе!
– С кем держаться вместе? С тобой? Какой кошмар! Да, точно. И где были мои глаза? – повторила она и успокоилась, удовлетворенная объяснением.
* * *Шли дни. Семидорожье бурлило, как вода в чайнике. С каждым днем события становились все глобальнее. Особенно когда новоприбывшая семерка обнаружила, что выдумывать можно не только леса и поля, но и целые народы. Правда, существовало небольшое «но». Выдуманные люди вели себя как боты в компьютерной игре, делая лишь то, что им велено.
Шилов отправился навестить Мошкина, прихватив с собой двести тысяч гуннов и германцев. Евгеша скромно отгородился великой китайской стеной. Виктор обиделся и взял стену приступом, опустошив плодородный край, который Евгеша целых два дня застраивал деревнями и засаживал живописными зарослями бамбука. Мошкин, застигнутый ночью в собственной постели, бежал на спешно вызванном драконе. Плохо придуманный спросонья дракон во время полета чихал и имел на брюхе лишние, раздражавшие его лапы.
Впрочем, и второму не позавидуешь. Варвара, которую он успел достать, натравила на него свой десертный нож, и тот упорно преследовал Шилова день за днем, отвлекаясь лишь на согнувшиеся под тяжестью плодов яблони, которые Виктор во множестве насажал по всему пути следования.
