Невероятные создания - Ранделл Кэтрин

Тем временем Наравирала подобрала пастью камень и как следует его прикусила. Раздался треск, похожий на револьверный выстрел, и осколок зуба – самый кончик, с мизинец Кристофера, – упал на землю. Мальчик вздрогнул и шагнул в сторону.

– Возьми его, – сказала Наравирала. – И хорошенько вымой.

Он так и сделал.

– Вот так?

– А теперь положи в рот.

– Себе в рот?! Но…

– Зуб сфинкса позволяет понять любой язык.

Даже Жак выглядел потрясенным.

– Положи его за щеку, и тогда сможешь говорить на любом языке. Когда-то люди убивали друг друга за возможность овладеть зубом сфинкса.

Кристофер осторожно положил зуб в рот. К его облегчению, у осколка не было вкуса, и от него точно не несло чем-то тухлым.

– Ты знаешь, где проход? – обратился мальчик к красной драконице. Он услышал собственный голос, но слова звучали иначе: жестче, грубее.

– Знаю.

– Он открыт?

– Сейчас – да.

– А когда закроется?

– Не ясно. Но пахнет так, будто конец уже близок. Так что прощайся с львинолапыми.

Кристофер выплюнул зуб в руку и повернулся к Наравирале:

– Говорит, пора прощаться.

– Я поняла. – Наравирала выдохнула прямо в лицо Кристоферу с такой силой, что его волосы отлетели назад. – Ты хорошо справился. Даже лучше, чем мог, что для человека редкость.

– Я могу забрать зуб домой?

Она кивнула огромной головой:

– Он действует в любой точке мира. – Она махнула лапой в сторону драконицы: – Полезай.

Спина волшебного создания была широкой, как дюжина роялей, и такой же гладкой. Кристофер все время соскальзывал и никак не мог найти, на что можно опереться. Тогда он уселся, скрестив ноги, и два огромных крыла поднялись по обе стороны от него.

– Держись за чешую, – сказала Наравирала. – Ты не причинишь драконице боль, это очень древнее создание. Она многое повидала и испытала в обоих наших мирах. Ей больше четырех тысяч лет!

Тогда Кристофер ухватился за выступающую чешую, прижался к спине драконицы, и они поднялись в воздух. Ветер безжалостно бил в лицо и свистел в ушах. Мальчик подумал, что Мэл была бы в восторге от полета, и эта мысль принесла ему радость.

Они летели несколько часов – более чем достаточно, чтобы Кристофер пожалел, что не взял с собой еду. Но просить драконицу устроить перерыв на обед – не самая разумная мысль, решил он.

Драконица приземлилась на небольшом острове, в центре которого расположилось озеро. Зеленые блики плясали на поверхности воды. Между хвостом драконицы и кромкой моря оставалось совсем немного места.

– Куда мне идти?

– В воду.

Кристофер выплюнул зуб в кулак и выпрямился.

В воздухе послышалось жужжание, и рядом с мальчиком приземлился Жак.

– Вытяни руку! – скомандовал он. – Ладонью вниз.

Кристофер сделал так, как было сказано.

Джакулус приземлился на его руку и, склонив крошечную головку, укусил мальчика за подушечку большого пальца, одновременно проведя когтями по коже тыльной стороны ладони.

– Ой! Эй! А это еще зачем?

– Чтобы шрам остался. Так ты никогда не будешь задаваться вопросом, было ли все это на самом деле. Все, что произошло, – реально, как ты сам.

Кристоферу не был нужен шрам.

Его любовь к Мэл стала неотъемлемой и лучшей его частью, и он это знал. Она сделала его храбрым. Вот что значит настоящее чудо. И хотя самой Мэл не было рядом, любовь внутри мальчика продолжала гореть.

– Теперь иди, пока проход не закрылся.

Маленький дракон подтолкнул Кристофера в спину, чего тот совсем не почувствовал. Но когда его толкнула драконица, мальчик чуть не свалился в воду.

Напоследок Кристофер посмотрел на небо.

«Теперь это небо Мэл», – подумал он.

Оно принадлежит девочке, исчезнувшей в пламени Сомнулума, – ведь только так можно было спасти мир, который она решила полюбить. И Кристофер – мысль об этом наполнила сердце мальчика уверенностью и счастьем, такими сильными, что он вздрогнул, – обязательно вернется, чтобы снова оказаться под этим небом и встретиться с Бессмертьем. Он в этом уверен.

Кристофер повернулся и сделал первый шаг в сторону дома.

И вновь начало

Это был прекрасный день, чтобы появиться на свет.

Где-то на Архипелаге, через несколько минут после того, как Мэл улетела навстречу Сомнулуму, у одной женщины начались роды. Новорожденное дитя то смеялось, то плакало и почти не спало. Мать обожала его, хоть и находила слишком уж неутомимым. Дитя сжимало во сне крохотные кулачки и задирало подбородок.

Оно еще не могло справиться с собственным языком, но, несмотря на это, уже говорило. В потоке звуков можно было различить удивление, радость, страх, благоговение. Оно произносило те же самые слова, что сказала Мэл, прежде чем улететь навсегда.

Путешествие Кристофера

Рассказ о том, как Кристофер вернулся через лохан, как, промокший до нитки, спустился с холма, как зашел в дом и на кухню, где сидел дедушка, не идет ни в какое сравнение с рассказом о полете на спине дракона, так что его можно пропустить.

А вот как закричал Фрэнк Орит, когда увидел своего внука – мокрого, уставшего, в царапинах, но совершенно точно живого, – этот крик стоило услышать. Такого от старика никак нельзя было ожидать: даже деревья за окном задрожали.

А от радостного и гордого вопля отца Кристофера, когда мужчина ворвался на кухню и услышал: «Все в порядке. Архипелаг в безопасности. Мы исцелили его», мог содрогнуться весь мир.

Они устроили праздничный ужин, такой обильный и восхитительный, что тарелки едва помещались на столе. Когда Кристофер пропал, Фрэнк Орит позвонил зятю. Тот приехал, и мужчины поссорились, в приступе ярости много чего наговорив и разбив. Потом они собрали осколки, нашли в себе силы общаться без крика и стали ждать – ничего другого им не оставалось.

Каждый день они ждали, что мальчик вернется. Каждый день они готовили ужин в расчете на Кристофера. Получалось слишком много еды, и они съедали ее, борясь со страхом и одиночеством.

Но в этот день ужин был съеден с радостью. Стол словно исчез под горой еды: его полностью заставили мисками, тарелками и блюдами, наполненными всем, что только могли приготовить мужчины. Они ели восемь видов макарон, пироги, фрукты и сыр, а еще семь видов мороженого. Отец Кристофера дрожал от радости, накрывая на стол.

Мальчик рассказал им все. Его отец оказался хорошим слушателем: он не перебивал и верил тому, что слышал. Один раз он издал нечто похожее на всхлип и даже не смог сдержать слез, но в основном спокойно слушал. И когда Кристофер потянулся к очагу, чтобы разжечь огонь, он вздохнул, но не стал просить сына, чтобы тот держался подальше от пламени.

Фрэнк сидел в кресле и наблюдал за ними. Он с сияющими глазами слушал рассказы о чудесах, которые видел сам – однажды, давным-давно, – но больше не увидит.

В ту ночь Кристофер не рассказал только одного. Он не сказал, что именно Мэл шепнула ему на ухо, прежде чем улететь. Это был его секрет.

Она притянула его к себе и поцеловала в щеку – так крепко, что это больше походило на укус. У него остался небольшой след.

Что же она сказала

Да. Да, я говорю «да», я говорю «да».

Благодарности