Невероятные создания - Ранделл Кэтрин

Мальчик уже собрался заговорить, как вдруг раздался страшный крик.

Это был вопль ужаса и отчаяния. В нем слышалось такое страдание, что у Кристофера застыла кровь в жилах. Жак.

– Берегитесь! – кричал дракончик. – Человек!

Полет

Происходящее выглядело ужасно.

Сфорца, которого они оставили лежать связанным у дерева, поднялся на колени. На его лице застыла мрачная сосредоточенность. Вокруг мужчины клубился туман, яростные порывы ветра разносили его по округе. Это был тот самый туман из лабиринта, наполненный страданиями.

Кристофер почувствовал, как его уши заполняет рев. Ветер уносил туман прочь от детей, прочь от острова, куда-то вглубь Архипелага и за его пределы.

– Остановите его! – крикнул Жак.

Исхудавший Сфорца, который почти перестал походить на человека, повернулся и посмотрел на них. В его взгляде читался триумф.

– Отойдите! – крикнул Жак. – Дети, встаньте за мной!

Они отбежали назад, а дракон набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул мощную струю пламени.

До этого момента Кристофер и не знал, каким разрушительным может быть пламя. Жак создал сине-красный огненный шар, жар которого опалил кончики их волос. Кристофер и Мэл прикрыли лица руками.

Когда дым рассеялся, стало видно, что дерево с шипами сгорело дотла, а песок в некоторых местах превратился в стекло.

Сфорца остался невредимым. Он ликующе усмехнулся:

– Я впитал достаточно силы, и теперь меня невозможно убить. Ваш клинок не причинит мне вреда. Пламя дракона меня не сожжет. Я стою перед вами, и сила живет во мне.

Он с шумом выдохнул, и, повинуясь его дыханию, ветер усилился, а вместе с ним и серый туман.

Мэл смотрела на небо, где светил Сомнулум. Ее губы шевелились, по напряженному лицу пробегали мысли. Шрам, оставшийся от царапин Гелифена, наконец-то побелел.

Лицо девочки исказилось. На нем столько всего отражалось, что Кристофер не смог распознать ни одной эмоции.

Но тут она задрала подбородок и сжала кулаки: этот жест был ему отлично знаком.

– Кристофер! Я должна тебе кое-что сказать.

Ее голос был низким, а тон – настойчивым.

Мальчик склонил голову поближе к губам Мэл.

– Послушай. Я хотела рассказать тебе еще о миллионе разных вещей. Я думала, у нас есть время. Годы, которые мы проведем вместе. Я думала… – Мэл осеклась, горько вздохнула и продолжила: – Так трудно быть живым. Так трудно и так прекрасно. – Она смотрела на него, не отрываясь, и ее лицо пылало. – Послушай, когда ты выберешься отсюда, расскажи другим, расскажи всем о том, до чего ужасна жестокость. Да, хаос может очаровывать, но чудеса этого мира куда прекраснее хаоса.

Мэл улыбнулась – на этот раз новой, незнакомой Кристоферу улыбкой. Она наклонилась и гримурным кинжалом распорола стежки, которыми был подшит подол плаща. Затем бросила касапасаран к ногам мальчика, притянула его к себе и поцеловала в щеку – так крепко, что это больше походило на укус.

И шепнула ему последние слова.

Когда Мэл раскинула руки, ветер поднял ее на шесть футов в воздух. Она развернулась и подлетела к бледному худому мужчине, которого уже подхватил созданный им туман и куда-то нес.

Девочка рванула следом. Сфорца свернул влево, потом вправо, его рот приоткрылся от страха. Она действовала ловко, как привыкший к играм ребенок, и спокойно, как человек, перед которым раскинулась вечность.

Мэл схватила злобного скрюченного Сфорцу за руку, продолжая управлять плащом. Они поднялись на десять, двадцать, пятьдесят футов вверх – к Сомнулуму.

И совсем скоро Кристофер услышал крик Мэл. Он отразился от камней, когда эти двое исчезли в огненном шаре света.

Возможно, в этом крике и был страх, но прозвучал он как ликующий клич победы, как радость, как любовь.

Траурное шествие

Позже Кристофер рассказал обо всем сфинксам.

От вспышки и сильного порыва горячего ветра он не смог удержать равновесие и упал, песок попал ему в рот и глаза. На мгновение воцарилась тишина, как вдруг вся земля содрогнулась. Ветер в последний раз прошептал что-то и стих.

Все вокруг было неподвижно. Кристофер не мог понять, сколько времени прошло, как давно он лежит на земле. А потом из глубин океана послышалась мелодия – это пели нереиды и русалки, а может, как ему показалось, само море. Звук был высоким и полным радости.

Запах, который мальчик впервые почувствовал у лохана, аромат чего-то необузданного, дикого и полного жизни, доносился из входа в лабиринт. Его сладость опьяняла.

Кристофер медленно поднялся на ноги. Глаза заволокла пелена, он видел какие-то цветные пятна, которых на самом деле могло и не быть.

С трудом, чувствуя ноющую боль во всем теле, мальчик вернулся к лодке. Жак ждал его там. Его окружало облако пара: дракон плакал, и когда капли падали на его раскаленное тело, они тут же испарялись. Он был похож на маленький кипящий чайник.

Кристофер забрался в лодку и сказал ей, куда плыть. Потом растянулся на дне и заснул. Наступила темнота. Жак продолжал присматривать за мальчиком, но тот уже ничего не боялся. Он слишком многое повидал, прошел путь от тьмы к свету.

Кристофер еще спал, когда лодка ударилась о скалы полуострова Сфинксов. Наравирала вытащила его из лодки и, бережно сжимая в пасти, как собственного детеныша, понесла в расположенную на вершине острова пещеру.

Мальчик был весь грязный, под ногтями и в волосах запеклась кровь. Два молодых сфинкса, придерживая Кристофера за руки, окунули его в озеро, а потом положили в пещере на подстилку из соломы. Наравирала пришла к мальчику и большим шершавым языком вылизала ему раны. Они затягивались буквально на глазах, синяки сходили с кожи, подсохшие корки сами собой отваливались.

Кристофер проспал весь день и всю ночь.

Иногда он просыпался и молча осматривался, но чаще плакал, вытирая слезы кулаками. Сфинксы пытались накормить его и расспрашивать о случившемся, но Наравирала останавливала их, оскаливая зубы.

– В пути он потерял очень ценную часть себя, – пояснила она. – Дайте ему время.

Тем временем новости разлетелись по всему Архипелагу. О случившемся узнали все магические существа – от рататосок до дриад и кентавров. Теперь им стало известно, кто такая Мэл, что она совершила ради них и как спасла Архипелаг, отправившись в последний полет. Существа готовились к траурному шествию в ее честь.

Оно началось на рассвете. Кристофер был единственным человеком среди множества волшебных созданий. Для него это стало величайшей честью, хотя он подозревал, что знает слишком мало о магическом мире, чтобы до конца ее оценить.

Шествие возглавила Наравирала. Она везла мальчика на спине до места, где должно было состояться торжество: с Мэл собирались попрощаться в месте, где встречались море и суша.

Сфинксы следовали за ней, идя по четыре в ряд и мягко ступая по песку огромными львиными лапами. Они двигались как молчаливая скорбящая армия, и все, кто видел их, отступали в страхе и благоговении.

Позади сфинксов шли нереиды, и их серебряные волосы ниспадали до самой земли, словно шлейфы. Нереиды выходят на сушу только в случае крайней необходимости – такой, как сейчас. Они пели такую пронзительную и прекрасную песню на своем языке, что Кристофер чуть не лишился чувств прямо на спине сфинкса.

Затем в воде появились русалки, которые играли на музыкальных инструментах мелодию, чествовавшую павших.

Из леса показались дриады. Впереди шла Эрато. Ее лицо пересекали соленые дорожки слез. Дриады присоединились к пению нереид, и их голоса, более низкие и глубокие, заставили содрогнуться саму землю. Песня проникала в самое сердце Кристофера.