Кейт Коннолли - Чудовище
Я просто стою перед ним, и все у меня внутри дрожит ничуть не меньше, чем у него — снаружи. Меня переполняют какие-то путаные слова, но я не знаю, что сказать.
Я отвожу взгляд. Трудно думать, когда смотришь человеку в лицо.
Я не такая, как он думает. Я слишком долго притворялась, и теперь уже ничего не исправишь. Теперь, выручив его, я до боли отчетливо понимаю, что он человек, человек от макушки до пяток. А я — нет.
Да, я полюбила Рена. Наверное, ничего глупее придумать невозможно.
А потом я пошла и предала его, украла у него воспоминания. Если бы я понимала, что мой яд отнимает память, то никого бы никогда не жалила. А Рена — особенно.
Я снова смотрю на него — выражение лица у него по-прежнему странное. А потом он делает шаг вперед и берет меня за руку. По коже бегут мурашки.
Еще шаг. Кажется, я сейчас взлечу сама собой, как облачко.
А потом он улыбается. И эта улыбка — самое прекрасное, что я видела в жизни.
Правда, когда я вспоминаю об отце, то чувствую укол сожаления. Отец бы этого не одобрил.
— Спасибо тебе, — говорит Рен, сжимая мою руку. — Я знал, что ты хорошая. Что бы они там в городе ни говорили. Я знал. Я же тебя знаю.
Я готова греться в лучах его улыбки вечно, но тревога меня не покидает.
— Так тебя не смущает, что я — такая?
— Ну, надо привыкнуть, конечно. — Он проводит пальцем по краю моего левого крыла. — Но главное то, что ты — это ты. Ты бы не стала красть девочек из больницы по ночам. На это способен только колдун.
Я замираю. По телу разливается холод. Если бы я не украла его вчерашние воспоминания, он говорил бы по-другому. Он ведь так горевал по своей знакомой.
Я вырываю у него руку. Он хмурится.
— Что ты, Ким?
И опять этот взгляд! Как, как сказать ему о том, что я натворила, когда он так на меня смотрит? Знает, что я такое, — и смотрит.
— Мне пора. И ты тоже уходи, пока тебя не нашли. — Я отталкиваю его. — Тебе надо спрятаться.
— Не беспокойся. Я знаю кучу потайных местечек. Со мной ничего не случится. Никто меня не увидит, если только сам не покажусь.
Не в силах произнести больше ни слова, я сглатываю и бросаюсь в лес.
— Ким! Постой!
Несколько минут у меня за спиной звучат его шаги, но потом он отстает. Он знает, что не сумеет меня поймать, если я этого не хочу.
Но я боюсь. Боюсь, что он ошибся.
Он меня совсем не знает.
День пятьдесят седьмой
В ветвях над головой щебечут птицы, листва пронизана косыми лучами солнца. Вокруг кипит жизнь, но у меня на душе уныло и тоскливо.
Даже есть не хочется, несмотря на все мои инстинкты.
Я всю ночь бродила по лесу, но в дом отца вернуться так и не смогла, даже когда настал новый день. Слишком все перепуталось. Отец всегда был ко мне добр. Он многим пожертвовал ради меня, когда я была жива, а потом — когда умерла и обрела вторую жизнь.
И все же многих его поступков я не понимаю. Отец снова и снова оказывается вовсе не тем человеком, каким он мне всегда казался. Он творит вещи, которые, как мне прежде казалось, ему отвратительны. Красть чужие воспоминания, когда его дочь сама лишилась памяти?
Оставлять тело мертвой девочки на дороге, чтобы его отыскали и без того отчаявшиеся горожане?
Боюсь, колдун подобрался к нам ближе, чем мы думали.
И словно этого мало — в городе теперь меня знают. Горожане видели меня во всей красе. Вскоре они догадаются, что я живу с отцом, и придут за ним. Для Рена-то я сказочку сплела, но и он, наверное, уже догадался, как обстоят дела на самом деле.
Рен. Рен не помнит той ночи, когда застал меня в городе с девочкой на руках. Не помнит, что я его ужалила. Простит ли он меня когда-нибудь за украденные воспоминания? Он способен не замечать моего странного тела — может, закроет глаза и на это?
Если я когда-нибудь еще увижу Рена, то расскажу ему всю правду о Делии. После всех моих выходок за последние дни отец может вовсе запретить мне ходить в город. Но я уже скучаю по Рену.
Устав бродить кругами, я запрыгиваю на нижнюю ветку огромной ели, устраиваюсь у самого ствола и позволяю слезам беспрепятственно бежать у меня по щекам.
Ведь на самом деле я понятия не имею, что мне делать. Я думала, что умею различать добро и зло, но мир, похоже, перевернулся.
Мне нужен отец. И Рен. Но сохранить обоих сразу невозможно.
Чтобы защитить отца и Рена, я сделаю все, что в моих силах. А значит, мне придется вернуться к отцу, рассказать ему о вчерашнем, объяснить, почему я не вернулась. Он, наверное, с ума сходит от беспокойства. Но я ни о чем не жалею. Я и во второй раз сделала бы все то же самое не задумываясь.
И еще мне нужно, чтобы отец ответил на мои вопросы — об умершей девочке, о том, как именно мой яд действует на ужаленных. Между нами больше не должно быть секретов.
А если он не ответит, я пойму, что его держит под заклятием колдун. И тогда я пойду к Бату — пусть поможет мне придумать, как разрушить заклятие.
А потом я убью колдуна, покончу с ним раз и навсегда.
Я вытираю лицо рукавом и прижимаюсь затылком к шершавой древесной коре. Обожаю еловый запах — такой смолистый, терпкий.
Кто-то ломится сквозь кустарник.
— Ким! Кимера!
Я спрыгиваю со своего насеста.
— Рен! Ты что тут делаешь?
Он упирается ладонями в колени и тяжело дышит. В глазах у него страх. Я отступаю на шаг — он что же, теперь боится меня?
— Беги. Прячься. Они идут. — Рен хватает ртом воздух.
Я кладу руку ему на плечо.
— Кто?
— Люди. Весь город. С вилами, с факелами. Они ищут тебя. Не найдут — сожгут весь лес.
Отец.
Когти сами выпрыгивают наружу. Голубые глаза сменяются желтым кошачьим взглядом.
— Спасибо, что предупредил, — говорю я. — Я уйду.
Рен держит мою руку железной хваткой.
— Я с тобой.
Я собиралась идти к отцу, но теперь моя решимость поколеблена. Можно убежать с Реном, прямо сейчас. Далеко-далеко, чтобы нас не нашел ни колдун, ни разъяренные горожане.
Но я не могу бросить отца. Как бы то ни было, он меня не бросил, даже когда я умерла.
А Рен не помнит, на чем меня поймал. Можно притвориться, что ничего такого не было, — о, какая заманчивая перспектива!
— Нет, ты иди в другую сторону. Беги в лес и прячься.
— Я тебя не оставлю.
В глазах закипают слезы. А я думала, кошки не плачут.
— Ты ничего не понимаешь. Я натворила дел. Тебе не понравится.
Рен отпускает мою руку, словно я его ужалила.
— Ты о чем?
— Я тебе рассказывала о своих родителях, да? Ну так я соврала. Я не настоящий гибрид.
Он смотрит непонимающе.
— Меня сделал такой отец. Мы с ним боролись с колдуном. — В подтверждение своих слов я на мгновение распахиваю крылья. — Он выяснил, что колдун прячет девочек в Брайре, и я их спасала, уносила по одной каждую ночь. Ты однажды меня застал с девочкой на руках. Неужели не помнишь?
Рен неверными ногами делает шаг назад.
— Не помню. Не понимаю. Если ты спасала девочек, почему они не вернулись домой?
— Мы отсылали их в безопасное место, но это не важно. Вот что: я нашла Делию и спасла ее тоже. Она в безопасности, но я ее услала прочь, потому что думала, — я краснею, — думала, что ты по ней вздыхаешь. Я ревновала. Прости. Я не хотела делать тебе больно.
Я говорю так быстро, что задыхаюсь. В ожидании ответа Рена каждый мой мускул звенит от напряжения. А Рен переваривает услышанное, меняясь в лице.
— Это ты украла Делию? — Он сжимает кулаки.
Я киваю:
— Да. Я спасла ее от колдуна, но потом ее пришлось услать прочь.
— Ты вообще понимаешь, что натворила?
— Прости, я…
— Делия — дочь Оливера, — говорит Рен сквозь сжатые зубы. — И единственная наследница престола Брайра с тех пор, как колдун убил ее старшую сестру.
Ужас окутывает меня ледяным плащом.
— Так она принцесса?
Теперь все становится понятно. Рен — паж короля и его связной. Конечно же и за Делию тоже отвечал он. Вот почему загадочный Д., то есть Делия, так часто фигурировал в записках. Принцессу всеми силами прятали от колдуна.
Какая глупая штука — ревность. После нее остается лишь горечь сожалений. Один неверный шаг — и я причинила боль стольким людям, что и подумать страшно.
— Куда ты ее отправила? — спрашивает Рен осипшим голосом.
Я столько уже ему рассказала, что скрывать глупо.
— В Белладому. Отец говорит, там очень хорошо. Я знаю, что она…
— В Белладому? — шепчет он, словно выплевывая какую-то гадость, и хватается за голову. — В Белладому?
Земля уходит у меня из-под ног. Я не могу пошевелиться, не могу распахнуть крылья, а передо мной разверзается пропасть. Я опять что-то сделала не так. Известие о Белладоме должно было успокоить Рена — а он поражен до глубины души.
— А что такого? — спрашиваю я, стараясь не выдать овладевшей мной паники.
