Йон Колфер - Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский]
— Телефон, — четко сказал он, удерживая кнопку на корпусе для активации голосового управления.
— Да, Артемис, — сказал телефон голосом Лили Фронд, который он установил, просто чтобы позлить Элфи.
— Принять вызов.
— Конечно, Артемис.
Через секунду соединение было установлено. Сигнал был слабым, но это не имело значения, потому что у телефона Артемиса было программное обеспечение автоматического дополнения речи, которое было на девяносто пять процентов точным.
— Здравствуй, мать («Mother»; в русском языке аналогов сухого обращения нет). Как ты?
— Арти, ты меня слышишь? У меня эхо.
— Нет. У меня нет эхо. Я слышу тебя отлично.
— У меня не работает видео, Артемис. Ты обещал, что мы сможем видеть друг друга.
Опция видео-звонок была доступна, но Артемис отказался его принять, так как не думает, что мать обрадуется, увидев, как ее растрепанный сын свисает с ремней безопасности в покалеченной спасательной капсуле.
«Растрепанным? Я что, шучу? Я должен выглядеть как бежавший из зоны военных действий, кем я и являлся»
— Здесь, в Исландии нет видео-сети. Я должен был проверить.
— Хмм, — произнесла его мать, и Артемис очень хорошо знал этот звук. Это означало, что она подозревает его в чем-то, но не знает в чем именно.
— Значит ты в Исландии?
Артемис был рад, что это была не видео-передача, потому что врать прямо в лицо было бы намного труднее.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Я спрашиваю, потому что GPS уловил тебя в северной части Атлантического Океана.
Артемис нахмурился. Его мать настояла на функции GPS в телефоне, если она позволит ему уехать в одиночку.
— Вероятно, это просто ошибка в программе, — сказал Артемис, пока быстро загружал приложение GPS и вручную установил свое местонахождение в Рейкьявик, — иногда локатор слегка отклоняется. Попробуй еще раз.
На мгновение был слышен только стук клавиш, а потом еще одно «хмммм»
— Я полагаю излишне спрашивать, что ты собираешься натворить? Артемис Фаул постоянно что-то такое делает.
— Это не справедливо, Мать (Mother), — протестовал Артемис, — ты знаешь, чего я пытаюсь добиться.
— Я знаю. Боже мой, Арти, это единственное о чем ты можешь говорить. Проект.
— Это очень важно.
— Я знаю, но люди тоже важны. Как Элфи?
Артемис взглянул на Элфи, которая свернулась вокруг ножки скамьи, тихонько похрапывая. Ее форма выглядела очень потрепанной, кровь текла из одного уха.
— Она… эм… нормально. Немного устала с дороги, но полностью под контролем. Я восхищаюсь ею, правда. Она берется за все, что ей подбросит жизнь и никогда не сдается.
Ангелина Фаул издала удивленный вздох.
— Ну, Артемис Фаул Второй, это была самая длинная ненаучная речь какую я когда-либо от тебя слышала. Элфи Малой повезло иметь такого друга как ты.
— Нет, не повезло, — несчастно произнес Артемис, — всем кто меня знает, не повезло. Я не могу помочь никому. Я даже себе помочь не могу.
— Это не правда Арти, — строго сказала Ангелина, — Кто спас гавань от гоблинов?
— Несколько человек. Полагаю, я принимал в этом участие.
— А кто нашел своего отца в Арктике, когда все утверждали, что он мертв?
— Это был я.
— Ну вот, и никогда не говори, что не можешь помочь кому-либо. Ты потратил большую часть жизни на помощь. Ты делал ошибки, но твое сердце в нужном месте.
— Спасибо, мать (Mother). Я чувствую себя намного лучше.
Ангелина откашлялась, немного нервно, — как понял Артемис.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, конечно. Просто есть кое-что, что я должна сказать тебе.
Артемис вдруг почувствовал что нервничает.
— Что?
Десяток возможных откровений тут же посетили его голову. Может его мать узнала о некоторые его сомнительных операциях?
Она знала все о его различных связанных с волшебством планах, но было много человеческих вещей, в которых он не признавался.
В этом была проблема если ты полу-реабилитированный преступник: ты никогда не избавляешься от чувства вины. Воздействие даже на расстоянии телефонного звонка.
— Речь идет о твоем дне рождении.
Плечи Артемиса с облегчением опустились.
— О моем дне рождении. И это все?
— У меня есть кое-что… необычное, но я хочу, чтобы оно было у тебя. Это сделает меня счастливой.
— Если это сделает счастливой тебя, то я уверен, что и меня оно тоже сделает счастливым.
— Так что Арти, ты должен пообещать мне, что будешь использовать это.
Натура Артемиса была так устроена, что ему было очень сложно обещать что-либо.
— Что это?
— Обещай мне, милый.
Артемис взглянул в иллюминатор. Он застрял в вышедшей из строя спасательной капсуле на середине Атлантического Океана. Либо они утонут, либо какой-нибудь Скандинавский военно-морской флот примет их за беженцев и взорвет их шлюпку.
— Хорошо, я обещаю. И так, что у тебя есть для меня?
Ангелина замолкла на мгновение.
— Джинсы.
— Что? — прохрипел Артемис.
— И футболка.
Артемис знал, что на самом деле не должен быть расстроен в данных обстоятельствах, не мог ничего с собой поделать.
— Мать (Mother), ты обманула меня.
— Я знаю, что сейчас ты не делаешь ничего повседневного.
— Это не справедливо. В прошлом месяце на ярмарке я засучил оба рукава.
— Люди боятся тебя, Арти. Девушки боятся тебя. Ты пятнадцатилетний, носишь костюмы, сшитые на заказ, хотя никто еще не умер.
Артемис сделал несколько вдохов.
— На футболке есть какие-то надписи?
В динамиках телефона послышался шелест бумаги.
— Да. Это так здорово. Здесь картинка мальчика, который почему-то без шеи и только с тремя пальцами на каждой руке и за ним в каком-то стиле граффити слово «кипиш». Я не знаю, что это значит, но звучит очень актуально.
«Кипиш», — повторил про себя Артемис, ему хотелось заплакать.
— Мать(Mother), я…
— Ты обещал, Арти. Ты сделал это.
— Да. Я обещал.
— И я хочу, чтобы ты называл меня мамой (mum).
— Мать(Mother)! Ты ведешь себя безрассудно. Я — тот, кто я есть. Футболки и джинсы — не мое.
Ангелина Фаул сыграла своим козырем.
— Ну, ты знаешь, Арти, дорогой, иногда люди — совсем не те, кем себя считают.
Эта не слишком тонкая колкость в адрес Артемиса была за гипнотизирование своих собственных родителей, о чем Ангелина узнала, только когда Опал Кобой завладела ее телом и все тайны волшебного мира стали ей известны.
— Это не честно.
— «Честно»? Подожди, дай мне позвонить журналистам. Артемис Фаул использовал слово «честно».
Артемис понял, что его мать все еще помнила обо всех этих касающихся гипноза штучках.
— Очень хорошо. Я согласен носить джинсы и футболку.
— Прости, что?
— Очень хорошо. Я буду носить джинсы и футболку… мама.
— Я очень рада. Джинсы и «мамы». Нужно привыкнуть к этому.
«Что будет дальше?» — интересовался Артемис. Буду носить бейсболку задом наперед?
— Я полагаю, Дворецки хорошо заботится о тебе?
Артемис покраснел. Снова ложь.
— Да. Тебе нужно было видеть его лицо на встрече. Он сходил с ума от скуки от всей этой науки.
Голос Ангелины изменился, стал теплее и эмоциональнее.
— Я знаю, что это важно Арти, то, что ты делаешь. Важно для планеты, я имею в виду. И я верю в тебя, сынок. Именно поэтому я держу в секрете твою тайну и позволяю тебе бродить по всему миру с волшебным народцем, но ты должен поклясться мне, что ты в безопасности.
Артемис слышал выражение «чувствовать себя настоящей задницей» и теперь он действительно его понял.
— Я самый невредимый человек в мире, — бодро сказал он, — у меня больше защиты, чем у президента. И вооружения тоже.
Еще одно «хмммм».
— Это твоя последняя миссия, Арти. Ты обещал мне. «Я просто должен спасти мир», — сказал ты. «И тогда я смогу проводить больше времени с близнецами»
— Я помню, — сказал Артемис, чувствуя, что на самом деле было ему не по душе.
— Увидимся завтра утром. На рассвете нового дня.
— Увидимся завтра утром, мама.
Ангелина повесила трубку, и ее фотография исчезла с экрана телефона Артемиса. Ему было жаль видеть это.
На полу, Жеребкинс вдруг перевернулся на спину.
— Они не полосатые, — выпалил он, — они просто маленькие дети.
Потом открыл глаза и увидел, что Артемис наблюдает за ним.
— Я сказал это вслух?
Артемис кивнул.
— Да. Что-то про полосатых, которые предположительно были детьми.
— Детские воспоминания. Сейчас я практически забыл все это.
Артемис протянул руку, чтобы помочь кентавру с его копытами.
— Не нужна мне помощь от тебя, — простонал Жеребкинс, хлопнув по его руке, будто это была оса, — я вдоволь натерпелся от тебя. И если ты посмеешь хотя бы подумать о фразе «милый зверек», я ударю тебя прямо в зубы.
