Невероятные создания - Ранделл Кэтрин
– Мэл, подумай о том, что еще ты увидишь или узнаешь. Будет много другого, не только смерть…
– Не хочу даже слышать!
– Мэл, – мягко произнесла Ириан. – Если все это правда… И то, что увидела гадалка, и то, что сказал провидец в день твоего рождения… Если все они правы…
Послышался шум – Найтхэнд поднялся на ноги.
– Это правда, – сказал он. – В металле касапасарана есть гримур, он не может сломаться или ошибиться. И я знаю, что это правда. Чувствую. С самого начала чувствовал, хоть и не понимал этого. Помни: долг берсерка – охранять Бессмертье.
Мэл ответила с плохо сдерживаемой яростью:
– Мне не нужна твоя защита!
– Знаю, – ответил Найтхэнд. – Знаю.
Он резко развернулся и ушел.
– Пойми… На тебе лежит ответственность… – снова начала Ириан.
– А мне не нужна эта ответственность! С чего она вдруг лежит на мне? Да у меня даже не все молочные зубы выпали!
Ириан попыталась еще раз:
– Мэл, возможно, у нас есть только ты. Только ты можешь спасти гримур, Архипелаг, да и весь мир.
– Мир огромен! Я уверена, найдется еще кто-нибудь! А если я приму зелье, то уже никогда не буду прежней. Никогда, никогда, никогда, никогда… Вечность! Так что я не собираюсь никого спасать.
– Но ты узнаешь все тайны мира! – сказал Кристофер.
– А я не хочу, ясно? Ты вообще понимаешь, о чем просишь?
– Мэл, – настаивал Кристофер. – А как же Лабиринт? Если ты не…
– Вот возьми и сам выпей зелье, если тебе так нравится эта идея!
Рэтвин подняла лапу, как будто они сидели на уроке.
– Это его убьет.
– Мэл, – вздохнула Ириан. Ее голос был тихим и нежным. – Если это правда, то это твой долг, твое призвание.
– Нет, – повторила Мэл. – Нет, нет, нет!
Она никогда еще не выглядела такой маленькой. Ее кожа казалась такой тонкой, будто воздух мог проходить сквозь нее.
Найтхэнд появился так же внезапно, как и ушел. Он побрился – слишком быстро, на лице красовались порезы, – и пригладил растрепанные волосы водой. Берсерк выбросил флягу с вином за борт и опустился перед Мэл на колени.
– Я преклоняюсь перед Бессмертьем, перед вечной человеческой душой. Я предлагаю тебе свое оружие и свою защиту до дня своей смерти.
Мэл заплакала:
– Я не хочу этого. Я не хочу!
Она убежала обратно в каюту, к своей постели.
Кристофер смотрел ей вслед.
– Я не понимаю. Она же может познать все! Стать самым важным и влиятельным человеком в мире!
Ириан вздохнула:
– Все не так просто. Она перестанет быть ребенком. Испытает одиночество. Так происходит со всеми, кто видит и знает больше других. Порой знание означает изгнание.
– Но она все равно останется собой, – возразил Кристофер. – Она будет все той же Мэл.
– Думаешь? – ответила Ириан. – Какую часть от нас составляет то, что мы пережили, узнали и увидели?
Кристофер подождал. Ириан больше ничего не добавила, и он спросил:
– Какую же?
– Ответа на этот вопрос нет.
Уход
Когда он вернулся в каюту, там его ждала Мэл. На ней был плащ, в руках она держала Гелифена.
– Мы уходим.
– Куда?
– Назад, на Атидину. Я здесь не останусь.
– Но…
– Я могу уйти одна, или мы отправимся туда вместе, как только все уснут.
– Но, Мэл… как же зелье…
– Мне все равно, что они подумают. Еще раз заговоришь о зелье, я тебе ухо откручу, понял? Ты знаешь, я могу это сделать.
Кристофер посмотрел на нее: девочка все еще дрожала от страха и шока.
Он не мог отпустить ее одну. Может, она и была Бессмертьем, но сейчас Мэл всего лишь маленький напуганный ребенок.
– Мы пройдем через весь город к западным докам, – сказала Мэл. – Я найду для нас лодку, вернусь домой, запру дверь и никогда больше ее не открою.
– Но Мэл, а как же гримур? От него зависит весь Архипелаг!
– Пусть кто-нибудь другой с этим разбирается.
– А что, если в море затаились чудовища? Сфинксы сказали, что они боятся, злятся и хотят есть…
Лицо Мэл застыло, но потом девочка решительно вздернула подбородок:
– Значит, встретимся с ними и поглядим, кто злее.
Часы пробили два, когда дети сошли с корабля. Гелифен сидел на плечах Мэл, прижавшись головой к ее щеке. Они пересекали площади и мосты над каналами, в водах которых отражалась луна. Какая-то рататоска перепрыгивала с одного фонарного столба на другой, сопровождая их на расстоянии. Колокол отбивал каждую четверть часа.
– Обязательно найдется кто-нибудь, кто отвезет нас обратно на Атидину, – сказала Мэл. – Если мы заплатим нужную сумму, конечно. У меня полно денег в карманах плаща. Обязательно найдутся моряки, готовые отправиться куда угодно, если у пассажира хватит золота.
Они вышли на широкую мощеную площадь, на которой разместились запертые на ночь лавки. В центре стоял каменный фонтан в виде русалки, и в свете фонаря было видно, как из него бьет вода. По краям фонтана на цепях висели тяжелые серебряные кубки, украшенные гравировкой в виде единорогов.
– Кажется, сюда, – сказал Кристофер. – Это путь на запад.
И тут ночь окончательно стала черной, кромешной и ужасной.
Из-за фонтана появился Адам Кэвил.
Мэл закричала, и Кэвил бросился на нее. Одной рукой он обхватил девочку, прижав ее руки к телу, а другой зажал ей рот. Ноги Мэл оторвались от земли.
У Кристофера не было оружия – ничего. Он оглядел площадь и, схватив один из кубков, со страшным скрежетом оторвал цепь от фонтана.
Мальчик рванулся вперед, запрыгнул на спину Кэвила и накинул ему на шею цепь, тут же натянув ее изо всех сил. Кэвил издал придушенный рев и развернулся так, что Мэл оказалась перед Кристофером. В руке убийцы сверкнул нож.
Вдруг Гелифен взлетел, его зубы и когти превратились в разящие лезвия, а он сам – в комок мстительной ярости.
Кэвил обернулся и, прицелившись, метнул нож прямо в грифона. Гелифен с протяжным воем отлетел в сторону. Кристофер замахнулся кубком, висевшим на конце цепи, и со всей силы обрушил его на голову убийцы. Кэвил закричал, в его стоне смешались ужас и боль, а Мэл схватила его за руку и вцепилась в нее зубами. Кэвил выхватил другой нож, но успел лишь оцарапать девочку: та увернулась и плюнула ему в лицо.
И тут ужас отступил: на площади появился Найтхэнд.
Он пронесся, как смерч, схватил Кэвина и впечатал его в стену. На лице берсерка читалась ярость.
– Ты даже не представляешь, каким был чудовищным болваном. Но сейчас поймешь.
Кэвил откатился в сторону и поднялся на ноги. Мелькнул нож, потом кинжал Найтхэнда, раздался короткий лязг, и половина ножа Кэвила отлетела в сторону. Кристофер пригнулся, но обломок вонзился в его плечо, и мальчик зашипел.
Убийца вытащил из-за пояса третий нож, более длинный и тонкий, и атаковал. Его лицо побледнело от страха и ненависти. Найтхэнд совершенно спокойно парировал удар гримурным клинком, словно в его распоряжении было полно времени. Его лицо в свете фонарей на площади выглядело невозмутимым.
И тут Кэвил снова бросился на Мэл. Найтхэнд произнес: «Хватит!», взмахнул кинжалом, и убийца камнем рухнул на землю.
Берсерк склонился над ним и зажал рану на его груди. Подбежали Мэл и Кристофер.
Найтхэнд склонился еще ниже:
– А теперь скажи, почему ты пытаешься убить ее! Отвечай! Она всего лишь ребенок.
– Она не просто ребенок. Она Бессмертье.
Мэл тут же закричала:
– Нет! Это ложь!
– Это правда. Один провидец рассказал о девочке, которую он назвал Малум. Он знал – или наполовину знал, а наполовину надеялся, – что она была Бессмертьем.
– И какой смысл убивать Бессмертье? – спросил Найтхэнд.
– Мой хозяин желает, чтобы Бессмертье навсегда осталось ребенком.
