Джеймс Паттерсон - Проект Омега
Поздно. Нас уже не достать. На нас теперь уже только дальнобойка нужна. А у них такой поворот не предусмотрен.
— Мазилы! Пентюхи! — лениво буркаю я, глядя вниз. Вдыхаю полные легкие сладкого ночного воздуха, пересчитываю свою стаю и застываю, подхваченная потоком ветра. Пора сориентироваться в пространстве. Подумать, где мы, где север, где юг, куда взять направление.
И тут я вижу, что Ари по-прежнему обреченно стоит рядом с нашей пустой клеткой, а к нему бегут люди с автоматами.
— Ари! — неожиданно для себя самой кричу я. — Беги! Срочно взлетай! Давай к нам!
— Что-о-о?! — взрывается Клык. — Спятила? Ты чем думаешь?
Ари, скорее всего, меня не слышит. Но он видит, как я размахиваю руками и понимает: я его зову. Тяжело разбежавшись, он неуклюже взлетает, переваливаясь из стороны в сторону. Семилетний шкет с телом здоровенного громилы. Пуля скользнула по его громоздкому крылу, но он продолжает набирать высоту, медленно, но верно.
Клык побелел от ярости:
— Макс, ты преступаешь свои полномочия. — Он рывком перебросил Тотала Газзи. Газ взвизгнул от неожиданности, но собаку поймал. — Этот урод полетит с нами только через мой труп.
— Он спас нам всем жизнь. Они теперь его за это убьют.
— Вот и отлично! Туда ему и дорога, — рычит Клык со зверской рожей. — Он сам тысячу раз пытался нас убить.
Я никогда Клыка еще таким не видела.
— Макс, как ты не понимаешь, Ари негодяй, — вторит Клыку Надж. — Вспомни, сколько раз он хотел тебя убить, вспомни, как он за нами гонялся. Он нам не нужен. Я не хочу его в стае.
— И я не хочу, — соглашается с ними Газман. — Он один из них.
— По-моему, он изменился, — говорю я и вижу, что еще немного, и Ари поравняется с нами.
— Он помог вам сбежать, — вступается за него Ангел. — А мне Тотала нашел.
Клык бросает на меня взгляд, исполненный отвращения и гнева и, прежде чем Ари успевает подлететь к стае, срывается вперед.
Хоть и нехотя, за ним устремляются Надж и Газзи. Игги слышит хлопанье их крыльев и припускает следом.
Оставив только меня, Ангела и Ари.
55
— Спасибо, Макс. — Ари подлетел совсем близко. — Ты об этом не пожалеешь. Я тебя охранять буду.
В ответ я лишь нахмурилась, стараясь не смотреть на его изувеченное кровавое лицо.
— Мы все будем друг друга охранять, — коротко бросаю я ему и круто заворачиваю вправо. Там Газзи и остальные кружат над просторной стоянкой возле Школы, откуда вход ведет во вместительный подземный гараж.
— А где Игги?
Газман показывает пальцем вниз, и я вижу, как Игги склонился над открытым капотом машины.
— Боже, что он там забыл! Какого хрена? — недоумеваю я.
Игги захлопывает капот и толкает тачку по скату вниз в гараж.
«Что он сейчас там выкинет? Там же опасно!» — я чувствую, что меня захлестывает паника.
Машина медленно и плавно закатывается под землю и исчезает.
Игги мгновенно взмывает вверх. Он сияет довольной счастливой улыбкой и, поравнявшись со мной, лихо подмигивает:
— Теперь держись! И-раз, и-два, и-тр…
Тарарах! Сильнейший взрыв сносит верх подземного гаража.
— Вверх! Быстро! — решительно командует Игги.
В ночное небо поднимается красный столб пламени, взлетают глыбы развороченного асфальта, осколки стекла и бетона.
Поднимаемся выше — необходимо срочно уйти из зоны досягаемости. Так, на всякий случай.
Оглушительно орет сирена. Как бешеные крутятся мигалки огней тревоги.
— Вот это жизнь! — Газ победоносно вскидывает сжатую в кулак руку. — Так бы всегда.
— Вот-вот, — ворчу я, — так бы всегда заявлять о своем присутствии, скромно и ненавязчиво.
— Ништяк! Ты, Игги, гений пиротехники! — от восхищения Тотал не может закрыть рта.
Под нами адское пламя, Клык испепеляет меня глазами, а я леденею от его адресованной мне злобы.
Ари держится в стороне.
На меня опять навалились вопросы. Новые, но не менее трудные. Мне нужно подумать. Почему я позвала за собой Ари? По-моему, это было правильное решение, но все на меня взъелись. Почему им не видно того, что я в нем теперь вижу? С другой стороны, с чего я взяла, что он вдруг не возьмет да снова сердцем не обырейзерится? Не телом, не мордой, а именно сердцем. Могу я ему доверять? Не знаю. У меня с доверием всегда было плоховато.
А с третьей стороны (сколько их, сторон-то?), Ари вообще скоро умрет.
Разворачиваюсь навстречу стае. Их тела, их прекрасные крылья четко очерчены на фоне красного огненного шара под нами.
Тарарах! Новый взрыв, еще сильнее первого, камня на камне не оставил от следующего гаражного отсека. Вопросительно перевожу взгляд на Игги. Он как будто чувствует, что я на него смотрю, и пожимает плечами:
— Все очень просто. Гараж большой, на много машин. У больших машин большой бензобак. Большой бензобак — большой взрыв.
Понятно…
— Ребята, все, насмотрелись, кончайте. Теперь вперед, на север, — махнула я стае.
Не знаю, почему на север, не знаю, зачем. На север меня тянет инстинкт, как магнит стрелку компаса.
Надо уметь прислушиваться к своим инстинктам. Бывает, что инстинкт и чутье — твой главный ресурс.
Я чуть не застонала вслух. Батюшки-светы! Смотрите, кто у нас опять появился. Привет, Голос. Где пропадал?
Привет, Максимум. Рад видеть тебя целой и невредимой.
«Твоей в этом заслуги нет», — думаю я и устремляюсь на север.
Мне не хватало наших с тобой бесед.
Что касается меня, я бы о себе такого не сказала… Может разве только чуть-чуть.
Я вернулся.
Слышу.
И знаешь, дорогой читатель, что еще вернулось вместе с Голосом? Ни за что не догадаешься.
Махнув рукой позвать за собой свою стаю, я увидела у себя на предплечье… мои шрамы.
Рваный уродливый рубец от раковины, которой я отчаянно сама выковыривала чип. И тонкую бледную полоску — память о том, как меня от него избавила доктор Мартинез.
Часть третья
Разрыв — дело тяжелое
56
И что это все подтверждает? Бредовая реальность все-таки, действительно, была реальностью. А не бредом, как пытались втюхать мне поганые белохалатники. Они, конечно, здорово надо мной поизмывались, но зато я в выигрыше — рука отлично работает.
Первым делом возвращаемся в каньон, где еще до того, как флайбои поймали нас в пустыне, мы с Клыком припрятали наши пожитки. Подхватив нехитрое имущество, летим на север и северо-восток. Холодный ночной воздух обжигает лицо.
Трудно сказать, откуда я знаю, где север, где юг. У меня внутри как будто компас встроен. Вернее, не встроен. Встроен мне был чип. А это у нас от природы, как у птиц. Еще в Школе, когда мы были маленькими, белохалатники миллион экспериментов над нами проводили — пытались наши магнитные сенсоры обнаружить. Ничего у них не получилось.
Чем дальше мы летим на север, тем выше горы, тем больше на земле снега. Что у нас сейчас, все еще декабрь? Январь? Интересно, прошло уже Рождество? Вот прилетим в следующий раз в цивилизацию, надо будет в газете дату проверить.
Клык все еще источает яд, пышет злобой и на меня не смотрит. Летит один, впереди, в полном молчании. Надж, Газзи и Игги тоже избегают и меня, и Ари, и даже Ангела.
Длинные перелеты — самое время все хорошенько обдумать да обмозговать. Если в самолете долго лететь, тоже, наверно, хорошо думается. Я давно уже перешла на автопилот — легкие мерно качают воздух, и крылья сами мощно несут меня через ночь. Время от времени отдыхаем, попав в попутный воздушный поток. Он сам тебя понесет, надо только чуть изменить наклон крыльев и сдаться на милость природе.
Я рождена для полета. Знаю, знаю. И до меня куча людей так думали и говорили.
Но я-то буквально рождена, чтобы летать, создана летать, специально сконструирована с целью перемещаться в воздухе посредством крыльев. Легко и плавно, как птица.
И без ложной скромности скажу тебе, дорогой читатель, так я и летаю, легко и плавно.
— Макс! — Надж притормозила и поравнялась со мной. Но в глаза по-прежнему не смотрит. И от Ари держится как можно дальше.
— Да?
— Я есть хочу. Мы уже все запасы съели, в рюкзаках больше ни крошки нет. И все остальные тоже, по-моему, голодные. И Тотал нудит. Ты же знаешь, какой он.
— М-м-м.
— У тебя есть какой-нибудь план… привал где-нибудь сделать… еды раздобыть…
— План есть всегда, — я смотрю на нее и…
И тут как раз, откуда ни возьмись, у меня, действительно, появляется план.
57
В общем-то не слишком давно, хотя чувство такое, что с тех пор прошло уже несколько жизней, Клык, Надж и я наткнулись в Колорадо на коттедж горнолыжников. Тогда, несколько месяцев назад, он пустовал и, казалось, был совсем заброшен. Но теперь снегу полно и лыжный сезон в самом разгаре. Все равно надо проверить, вдруг повезет?
