Дмитрий ЕМЕЦ - КОРОЛЕВА МУТАНТИКОВ
– Я бы с удовольствием, но не могу. Каждый должен жить со своим народом. Только там его настоящее место. – И Оса поочередно обняла Трюшу, Пупыря, Бормоглотика и лобастиков: Хорошиста и Отелло.
Все провожавшие поднялись на крыльях в небо, сделали прощальный круг над лесом, уронили с высоты несколько слезинок, которые, попади они сверху кому-нибудь на щеку, легко можно было спутать с каплями дождя, и улетели.
А наши друзья шагнули на первое бревно шаткого мостика через трясину.
– А-ай! И почему у нас в лесу так много болот? – спросила Трюша после того, как Бормоглотик буквально в последнюю секунду подхватил ее, когда она чуть не провалилась в топь.
– У всего есть свои положитки и отрицатки, – заметил Хорошист.
– Какие положитки? – не поняла девушка.
– Наш друг имеет в виду, что у всего есть свои положительные и отрицательные стороны, и отрицательные являются продолжением положительных, – объяснил Пупырь. – Скажем, мало воды – плохо, много воды – хорошо, а слишком много воды – опять плохо.
Они шли и шли через болото, а оно все не кончалось. Пупырь очень удивился, потому что, когда они шли в ту сторону, болото не было таким протяженным. Уже и мостик закончился, а они продолжали увязать в грязи.
– Очень странное природное явление, – недоумевал Пупырь. – Разве бывает, что одно и то же болото одновременно и маленькое и большое? Просто философский парадокс получается.
– Данный парадокс объясняется просто, – Бормоглотик повернул к нему серьезную мордочку. – Странный лес затопило!
– ЧТО?!! – Шерстюш недоверчиво посмотрел под ноги и убедился, что кошачий мутантик прав.
Дождя не было уже несколько дней, а неизвестно откуда взявшаяся грязь чавкала под ногами. Значит, прорвало плотину у старой АЭС, и наверняка без карликов дело не обошлось.
– «Свинское свинство!» – как сказал бы Шекспир. Рыжая Карла не теряла времени зря! Чем дольше мы не имеем от нее известий, тем хуже могут быть эти известия! – мрачно сказал Отелло.
У лобастика были причины для таких выводов. Чем ближе они подходили к чаще, где у ручья стоял картонный домик шерстюш, тем плачевнее становилась картина.
Вскоре им пришлось пробираться по колено в воде, потом по пояс, а когда они оказались в ней по грудь, Бормоглотик заметил брошенный карликами деревянный плот.
Мутантики вскарабкались на него и, отталкиваясь длинными шестами, поплыли.
– Как мне надоели эти карлики! Ни дня без гадости! – заметила Трюша.
– Это, чтоб тебе жизнь медом не казалась, – ободряюще улыбнулся Бормоглотик. – С такими соседями не соскучишься.
– Смотрите, это то самое место, где был наш домик, но теперь его здесь нет! – в тревоге воскликнул Пупырь.
Между тремя соснами у изгиба ручья, где вчера стоял построенный из коробок домик шерстюш, сейчас ничего уже не было. Только редкие кусты торчали из неподвижной водяной глади, в которой отражались небо и верхушки деревьев.
После непродолжительных поисков путешественникам удалось найти единственное, что осталось от домика. К борту плота прибило пустой деревянный ящик, один из тех, что заменяли фундамент. Картонные ящики размокли и пошли ко дну, так что не было смысла их искать.
Нос Трюши тревожно замерцал черным и темно-синим. Бормоглотик, по этому безошибочному свечению распознав, насколько сильно она волнуется за судьбу мамы, ободряя невесту, сказал:
– Мумуня обещала ждать нас в моем шалаше на болотце, а если шалаш затопило, она наверняка перебралась к Умнику и Бубнилке.
– Если так, нам нужно разделиться и проверить, где она может быть. Я с Хорошистом поплыву к шалашу на болоте, а вы к поселку. – Пупырь, несмотря на свою мечтательность и любовь к абстрактным высказываниям, в критический момент умел собраться и принять волевое решение.
– Все это, конечно, неплохо, – насмешливо одобрил Отелло. – План не без проблесков гениальности, как говорил Шекспир. Только вот беда: одна важная деталь не учтена.
– Не напускай туман. Какая деталь?
– Плот-то у нас один и плыть можно только в одну сторону, – объяснил лобастик.
Пупырь оттолкнулся шестом от дна, помолчал немного и предложил:
– Один большой плот всегда можно разделить на два маленьких. Плот ведь не лодка, которую мы собираемся перепиливать.
Оценив его план, мутантики так и поступили. Из восьми бревен старого плота они связали два новых по четыре, которые вполне остойчиво держались на воде. Теперь и самой экспедиции требовалось разделиться на две группы.
– Чур, я не с Отелло! Он мне надоел хуже горькой редьки! – воскликнул Хорошист.
– А я, чур, не с тобой! Ты мне надоел хуже каши на завтрак! – выпалил Отелло.
И вот Бормоглотик с Трюшей и Отелло остались на одном плоту, а Пупырь с Хорошистом на другом.
– Расставалки и прощалки и надежды на встречалки! – Лобастик помахал друзьям рукой.
– В поселке встретимся! – крикнул Пупырь, оттолкнулся, и их плот исчез в затопленном ельнике.
Трюша и Бормоглотик разместились на одной части своего плота, а Отелло на другой.
– Надо же, какую свинью они вам подложили! – хихикнул старый ворчун. Оседлав бревно, он сидел на краю плота и болтал в воде ногами.
– Какую свинью? – не поняла Трюша.
– Как какую? Меня, разумеется, – пояснил Отелло. – Уверен, вы бы предпочли остаться вдвоем. Влюбленные не любят компаний ворчливых дядюшек. Но если надеетесь, что он спрыгнет в воду и будет добираться до поселка вплавь, то глубоко ошибаетесь.
– Мы и не думали об этом, – растерянно сказал Бормоглотик.
– Вот и отлично. Тогда я вам ничего не говорил, – и Отелло продолжил болтать в воде ногами.
Им даже не нужно было отталкиваться шестом – течение и ветер сами гнали плот в нужном направлении, приходилось только вовремя освобождать его из кустарника и следить, чтобы он не врезался в торчащие из воды деревья.
– Сейчас будет ельник, за ним березняк, а потом мы подплывем к поселку. Уверен, мы легко найдем Мумуню, – утешал невесту Бормоглотик.
– Как ты думаешь, малыши родились? – спросила она. – По времени должны были.
– Скоро узнаем, – ответил Бормоглотик. – Слышишь? Сюда кто-то плывет!
Из-за деревьев явственно доносились всплеск весел и голоса. Внезапно из рощицы им наперерез выскочил большой плот с карликами, на его носу с зазубренным копьем, которым можно было еще и рубить, стоял Бешеный Блюм. После того как его колесница утонула в болоте, вождю пришлось сменить способ передвижения.
Карлики увидели их. Бешеный Блюм что-то крикнул гребцам, и они с силой налегли на весла, направляя свой плот на сближение.
Вождь метнул копье, и оно, немного не долетев до друзей, упало в воду, обрызгав их. Трюша взвизгнула, а Отелло с Бормоглотиком быстрее заработали шестами.
Начались гонки плотов – большого и маленького, – гонки, наградой в которых для одних была жизнь, а для других – вкусный мясной обед, приправленный химической солью. Большой плот с десятком мощных гребцов несся на высокой скорости, зато маленький был маневреннее, с легкостью менял направление и проскальзывал между деревьями.
– И, ра-а-аз! Нава-а-ались! – Блюм, наклонившись вперед, стоял на носу плота и ждал, пока расстояние уменьшится настолько, чтобы прицельнее метнуть второе копье.
На веслах большого плота сидели Чпок, Оболдуй, Жлоб, Кука и Цыкающий Зуб. Вначале они остались в реакторе, но потом сами отпросились у Пупа в поселок в надежде, что смогут поживиться награбленным. Когда их плот проплывал по лесу, с елки на него свалился зеленый от раздражения Бешеный Блюм, колесница которого утонула в болоте вместе с собаками, а вождь вынужден был спасаться на дереве.
Вытащив из носа колючки, Блюм заорал, что берет руководство на себя, и велел плыть к поселку. А тут из рощицы выскочил маленький плотик с лобастиком и шерстюшами, и карлики погнались за ним.
С каждым взмахом весел плоты сближались.
– Убейте их! Что за война без крови? – рычал Бешеный Блюм, примериваясь копьем для броска.
Понимая, что на прямой дистанции им от карликов не оторваться, Бормоглотик оттолкнулся шестом и, круто изменив направление движения плота, свернул в густой березняк.
Карлики, раззадоренные погоней, налегли на весла.
– Поворачивайте за ними, ослы! – закричал Блюм.
Внезапно край его плота зацепился за торчащий из воды пень, плот закрутило, и вояки, сколько их было, свалились в воду.
– Остыньте, друзья! Примите закаливающий душик! – крикнул им Отелло.
Мутантики выплыли из березняка и направились к дубовой рощице, за которой на высоком берегу начинался поселок.
Карлики, отфыркиваясь, барахтались по-собачьи.
– Помогите, я не умею плавать! – вопил Жлоб, цепляясь за плывущую соломинку в надежде, что она удержит его на поверхности.
– Такофа физнь, мой фрук, такофа физнь! Фолна фрефратностей! – печально сказал Цыкающий Зуб, первым взбираясь на перевернувшийся плот.
