Дмитрий ЕМЕЦ - КОРОЛЕВА МУТАНТИКОВ
Разговаривая и споря, друзья не заметили, как пересекли по трубе площадь и перед ними появилось несколько разветвляющихся труб диаметром поменьше. Выбрав одну, которая должна была вести к атлетическому залу, мутантики нырнули в нее.
– Похоже, это где-то здесь, – сказал Бормоглотик, останавливаясь под люком.
– Откуда ты знаешь? – удивился Отелло.
– Потому что только у качков из атлетического зала есть привычка разбрасывать где попало блины от штанги. – И кошачий мутантик показал на валявшийся под ногами железный круг, обшитый красной резиной, на которой была цифра 50. Сложно даже предположить, как он оказался в канализации.
Хорошист попытался его приподнять, но не смог даже оторвать от земли. Если лобастики чем-то и сильны, то никак не мускулатурой. Они, как любит выражаться дедушка Умник, по другой части. Вообще, природа если что-то дает, так только одно. Кто-то умен, кто-то красив, кто-то силен, а все вместе встречается редко.
Мутантики отодвинули канализационный люк и выбрались, как и предполагал Бормоглотик, у атлетического зала на задворках аптеки. «Это чтобы качкам недалеко было за анаболиками бегать!» – пошутил Отелло.
Дверь в спортивный зал была приоткрыта, и друзья осторожно шагнули внутрь. Все было тихо, ничто не подтверждало близости Мумуни и дедушки Умника. Пупырь даже подумал с тревогой: «Вдруг лобастики ошиблись и здесь никого нет?»
Спустившись в подвал, где в штабелях стояли какие-то ящики, Трюша нерешительно позвала:
– Мумуня, ты здесь? Эй, Мумуня! Ау!
Вначале ей никто не ответил, но неожиданно из-за ящиков донесся осторожный вопрос:
– А кто ее спрашивает?
– Я, Трюша! – Девушка осмотрелась, но никого не увидела.
– Трюша? Доченька! – И тотчас навстречу ей из своего укрытия выбежала счастливая Мумуня.
Мать и дочь обнялись, вглядываясь в полутьме в лица друг друга.
– Почему ты сразу не отозвалась, когда я тебя окликнула? – спросила девушка.
– Решила не рисковать. Сама знаешь, не с моим животом играть в догонялки. Дай, думаю, пригляжусь, пойму, ты это или не ты.
– А если бы это была не я?
– Тогда бы я столкнула ящики и убежала, – ответила Мумуня и осторожно, чтобы не придавить своих малышей, снова обняла дочь.
Тем временем Бубнилка, желая сделать папе Хорошисту сюрприз, подкралась сзади и прыгнула к нему на плечи. Тот от неожиданности подскочил чуть ли не к потолку и долго не мог отдышаться.
– Маленький сюрпризик для большого папусика! – радостно воскликнула Бубнилка.
– Уф! Скорее это маленький инфарктюсик для несчастного папусика! – выдохнул Хорошист.
Дочка капризно шмыгнула носом:
– Папусик, где твои восторгалки? Я же тебя люблядрыжу!
– Экгхм… И я тебя тоже люблядрыжу! Ты была послушной девочкой? Не делала шалилок и капризушек? – задал Хорошист обычный для всех отцов вопрос.
Дочка повисла у него на шее и поджала ноги:
– Какие уж там шалилки! Было до обидного скучно. Правда, пару раз нас едва не сцапали карлики…
– Какие ужасалки! – перепугался Хорошист.
– Почему ужасалки? Были такие смехотунчики! – пожала плечиками Бубнилка, которая и сама любила придумывать забавные слова.
Когда первые восторги от встречи прошли, а следующие еще не наступили, из-за ящиков на скейте выехал дедушка Умник.
– Хотите, я испорчу вам настроение? – спросил он.
– Нет, не хотим. Если ты нам его испортишь, тогда Отелло будет нечем заняться, – сказал Бормоглотик.
– Я бы не хотел вас огорчать, но придется. Завтра в три часа дня произойдет затмение солнца, и, если волшебные камни будут у Карлы, нам всем конец. Наступит время Зла, Рыжая Карла получит огромную власть, и первое, что она захочет, – уничтожить Странный лес со всеми его обитателями.
Мутантики долго молчали, осмысливая сказанное, а потом Бормоглотик сказал:
– Тебе удалось.
– Что удалось? – не понял лобастик.
– Испортить всем настроение.
– Рад был посодействовать, – невесело улыбнулся Умник. – В любом случае выход у нас один – пробраться в АЭС и похитить волшебные камни.
– В прошлый раз у нас все получилось неплохо, – вспомнил мутантик с двумя пупками. – Мы поднялись на чердак реактора и стащили Магический Кристалл из седельной сумки Черного Герцога.
– Карла дважды не ошибается. Наверняка она предприняла мыслимые и немыслимые меры для охраны камней, – сказал Пупырь.
– Вот-вот, – согласился Хорошист. – Шанс у нас примерно такой, как если б мы, зажмурясь, спрыгнули с крыши и попали в горлышко бутылки. Такое кувыркательство!
– Карла хранит кристаллы в тронном зале под бдительной охраной, – сообщил дедушка Умник. – Начальник телохранителей Пуп поставил десять сторожей с собаками вокруг самих камней и еще с полсотни карликов на всех входах и выходах из реактора, включая чердак. Единственное неохраняемое место, через которое можно проникнуть в реактор, – кухня. Стражники туда не суются, боятся, что их обварят кипятком.
И мутантики стали совещаться, как перехитрить Карлу и вернуть волшебные камни. Они не замечали, что помятая железная бочка, стоявшая в углу подвала, незаметно подвигается к ним все ближе. И если приглядеться, то можно увидеть на бочке большое насторожившееся ухо, улавливающее каждый звук, и маленькие слезящиеся глазки…
Разумеется, это был Нытик. Шпион вслушивался в каждое произнесенное мутантиками слово и все запоминал.
«Неплохой у них план: прокрасться в АЭС через кухню. Мог бы даже сработать! Хорошо, я его вовремя разнюхал. А теперь хотите похитить камни – хи-хи! – милости просим! Вас будут ждать…» – злорадно думал Нытик.
Отелло повернулся и больно ударился локтем о неизвестно откуда взявшуюся бочку.
– Понаставят всякой рухляди – расшибиться можно! – рассердился он и несколько раз пнул ее.
Бочка упала и, грохоча, откатилась в угол подвала, опрокинув несколько ящиков.
«Я с этим лобастиком еще сведу счеты. Отучу его лягать бочки», – решил Нытик, под правым глазом которого набухала огромная шишка.
Шпион осторожно выбрался из подвала и побежал к площади. Осада дома с лобастиками и шерстюшами продолжалась. Казалось вполне вероятным, что они смогут продержаться ночь и половину завтрашнего дня. Но потом наступит затмение солнца, и волшебные камни в злых руках Рыжей Карлы помогут ей одержать победу – и мутантики будут обречены.
Когда Нытик подбежал к Собачьему Хвосту, руководившему приступом, Бешеный Блюм был на площади и выяснял отношения с молодым вождем. Из окна окруженного дома вылетел горшок и разбился о лоб Куки, который тотчас растянулся на земле.
Блюм презрительно хмыкнул:
– Что, неудачник? Провалил осаду? За весь день не смог взять жалкий домишко!
– А кто утопил колесницы в болоте? Военачальничек! – поддел соперника Хвост. – Думаешь, королева тебя по головке погладит? Держи карман шире! Вначале отрубит ее, а потом погладит!
– Ах ты хлыщ! Да я тебя на копье насажу! – зарычал Блюм, вырывая у Чпока его пику.
– Посмотрим, чья возьмет! – Хвост схватил подводное ружье, которым владел так мастерски, что, почти не целясь, мог всадить стрелу в подброшенный мяч.
– Вожди, вожди! Выслушайте меня! – закричал Нытик, бросаясь между ними. – В подвале атлетического зала спрятались мутантики! Они хотят похитить волшебные камни!
– Шерстюши и лобастики, ненавижу! Мы их уничтожим! – заскрежетал зубами Бешеный Блюм и бросился к атлетическому залу.
Чпок, Жлоб, Цыкающий Зуб и Оболдуй устремились за ним. Потирая лоб, следом захромал и Кука.
– Я должен всех опередить! Тот, кто схватит заговорщиков, получит руку королевы! – Собачий Хвост вскочил на свой самокат и с силой стал отталкиваться ногой, надеясь быть в зале раньше Блюма.
Нытик спустился к затопленному берегу, сел на плот, выбрал лучших гребцов и, пообещав щедро наградить их, велел доставить его к реактору.
– За такое известие повелительница назначит меня главным шпионом, – мечтал карлик.
Глава 15 Ловушка захлопнулась
Пакости делать всегда приятнее, чем добрые дела.
Карла I, РыжаяКогда я думаю, какие гадости я устрою, на сердце у меня становится светло и радостно.
Она жеЕе Величество Рыжая Карла изволила наконец отобедать. Она ела тушеную баранью лопатку, изящно запивая ее ртутью, подслащенной цианистым калием, и развлекалась тем, что швыряла в свою любимую собаку Нерпу костями. За троном стояла Требуха и пробовала все блюда, которые подавал повелительнице главный повар по имени Хапчик. У Хапчика были маленькие плутоватые глазки и заплывшие жиром щеки, и, когда порой Карла спрашивала у него, ворует ли он, щечки у повара розовели, глазки начинали мигать, и он застенчиво переминался с ноги на ногу.
