Питер Леранжис - Семь чудес и временной разлом
Мой взгляд скользнул по потолку, представляющему собой громадный купол с изображением богини в окружении женщин с длинными струящимися волосами. До него было ужасно высоко. Кафе «Амазон» было одноэтажным зданием. И у него совершенно точно не было купола.
– Как они успели так быстро зажечь все эти свечи? – Марко отвернулся к мраморной плите и побарабанил по ней пальцами. – Ого, рад, что моя почка не приземлилась на эту твердую штуковину…
Он осекся, глядя куда-то за плиту.
Я немедленно вскочил. В противоположной стене зала в центре напоминавшего пещеру огромного камина трещал гигантский костер. Языки пламени взметались не меньше чем на три фута в высоту, лаская бока медленно вращающейся на вертеле туши, похожей на свинью. Жуткая вонь как от жженой резины и рвоты заставила меня заподозрить, что на самом деле это был вромаски.
Сбоку, вращая вертел, стоял Герострат.
Я пихнул Марко локтем.
– Это он, – прошипел я. – Тот парень!
Старик повернулся, и его лицо озарилось улыбкой:
– А, как хорошо, что вы… свалились сюда!
– Кто ты? – спросил я.
– Ты слышал, что я сказал? – не обратил внимания на мой вопрос Герострат. – «Свалились сюда»? Ха-а-а-ха-ха-ха! – Он запрокинул голову и громко захохотал.
Марко, прищурившись, плавно придвинулся к старику:
– Дедушка, зачем тебе такие оранжевые глаза?
И действительно, глаза старика совершенно точно мерцали мутно-оранжевым светом.
– Это цвет огня, – ответил Герострат.
– Ты… ты был котом! – воскликнул я.
Он кивнул:
– Меня любят в том ресторане. Чудесные люди. Особенно греки.
– Ладно, Гарфилд, – вмешался Марко, – рассказывай, кто ты, черт возьми, такой и чем занимаешься.
Старик, шаркая разваливающимися сандалиями, сделал несколько шагов к нам и неуклюже поклонился:
– Скромный Герострат, к вашим услугам. А это, – он, откровенно рисуясь, взмахнул рукой в сторону поджаривающегося животного, – «Хог-Вартс», он же боров бородавочный.
– А это, – хмыкнул Марко, – точно не смешно.
Герострат пожал плечами:
– Этой шутке придет конец вместе с последним принесенным в жертву хряком. – Он бросил настороженный взгляд на арочный проход, за которым начинался длинный коридор. – Они прокляли меня – зонки. Как и они, я живу вечно. Но в отличие от них, я обладаю способностью превращаться в животных. Но только чтобы ублажать их. Повеселить.
– Кто такие зонки? – спросил я.
– Они охотились на меня. Они загоняли меня и забивали. Вы представить себе не можете, что это за мука – умирать, только чтобы вновь вернуться к жизни и вновь быть убитым. И из-за чего? Из-за моего характера. Меня наказывают за то, кто я есть, за мою страсть – немножко смеха, чуть-чуть огонька! – Герострат придвинулся ближе. – Хотите посмотреть, как я жонглирую тремя горящими ветками ивы?
– Это ты поджег храм Артемиды, – сказал я.
Он в страхе оглянулся через плечо:
– Пожалуйста! Не упоминайте здесь это имя!
– Эй-ей, спокойствие, Термостат, давай поговорим по существу, – предложил Марко. – Мы пришли сюда не просто так.
– Да-да, за локулусом, так? – ответил Герострат.
– Ты знаешь? – удивился я.
Герострат хлопнул в ладони:
– Разумеется! Я столетия – в буквальном смысле – ждал тебя, молодой человек. – Он с любопытством посмотрел на меня. – Э-э… твое имя?
– Джек, – сказал я. – Но как…
Герострат развел в стороны указательный и средний пальцы и опустил их вниз, изобразив символ лямбды:
– Отметина! У тебя она есть.
Я невольно коснулся затылка, где две полоски белых волос формировали перевернутую букву «V». Откуда Герострату было известно об отметине гена 7ЧС? Она была у нас у всех. Это был один из признаков наличия гена. Когда я только прибыл на остров, мне сбрили волосы, но отметина уже успела отрасти. Профессор Бегад называл ее лямбдой, потому что она напоминала очертаниями греческую букву «λ».
Позади нас прогремела, отражаясь от стен, отрыжка. Мы с Марко резко развернулись и увидели спускающегося по лестнице во главе остальных Торквина.
– Простите. Каламари, – пояснил он.
– Клянусь кудрями Адониса! – воскликнул Герострат, указывая сначала на Марко, затем на Касса. – У тебя тоже есть отметина… и у тебя! О, зонки будут в полнейшем восторге. О, мои дорогие глаза, только не вывалитесь из этой головы! Я отчаялся увидеть хотя бы одного из вас – а тут целых трое! О! – Он еще раз нервно оглянулся в сторону коридора. – У нас есть еще пара минут. Вы, должно быть, голодны. Каламари – это такая ничтожная ерунда. Присаживайтесь, присаживайтесь. Единственный способ приготовить вромаски – это фламбе! Разжечь огонь, чтобы пламя доставало до потолка…
– СТРАТО! – раздался из коридора оглушительный бас.
Герострат подпрыгнул:
– Страто – это мое… как вы это называете?.. Прозвище. Хм. Да. Кхм-кхм. ДА, МОЯ ВСЕМОГУЩЕСТВЕННАЯ, ВСЕЗНАЮЩАЯ, МУДРАЯ И ПРЕКРАСНАЯ ГИППО?
Касс застонал:
– Гиппо?
Из коридора донесся жуткий топот, и мы все невольно подались назад. Под самой аркой прохода показалось лицо. Темно-коричневая кожа и иссиня-черные волосы, стянутые назад и крепко завязанные. Я решил, что это была женщина, то ли стоящая на ходулях, то ли сидящая на каком-то транспортном средстве. Но когда она явилась вся целиком, оказалось, что она стоит на своих двоих. Просто одни ее ноги были почти такие же длинные, как я сам.
Она решительно зашагала к нам, завязанные шнурком пышные волосы покачивались за ее спиной, точно плащ из шкуры животного. Стопы длиной в мои предплечья были обуты в сандалии, завязки которых крест-накрест обвивали лодыжки, поднимаясь до самых колен. Когда она приставила к стене щит, висящая сбоку сабля звякнула, ударившись о кожаную тунику. Из карманов черного кожаного пояса торчали кончики духовых трубок, луков и дротиков. Через плечо тянулась широкая шелковая с вышивкой лента колчана.
– Круто, – прошептал Марко.
– Быть не может, – прохрипел Димитриос.
– Уходим отсюда! – пискнула Элоиза.
– Красавица, – пробормотал Торквин.
– Я Максимо! – прогремела женщина, обращаясь к Герострату. – Максимо, а не Гиппо! Когда ты наконец запомнишь? Я совсем не похожа на эту неуклюжую, ленивую, носатую ящерицу!
Сказав это, Максимо дернула головой вбок, как при нервном тике. Из прохода за ее спиной вылетело копье, которое, в каких-то дюймах пронесшись мимо ее уха, вонзилось в центр груди Герострата.
Мы все отскочили. Элоиза закричала. Марко бросился к повалившемуся на ковер старику.
Глава 21
Зонки
– Как ты могла?! – заорал Марко, глядя на Максимо. – Только потому, что он назвал тебя…
– Пха-а-ах! – Герострат закашлялся и, вырвав из груди копье, сел на полу.
Я никогда не слышал, чтобы Марко так громко визжал. Он на четвереньках побежал прочь от старика. Да и все мы были на грани паники.
Герострат швырнул копье в камин, причем на его тунике не осталось и следа крови.
– Великие боги, это больно! – пожаловался он. – Видели? Они это делают постоянно! Убивают – возвращают к жизни. Убивают – возвращают к жизни. Они обожают меня мучить!
Максимо расхохоталась. Из-за ее спины показались новые великаны – все женщины, все в боевом облачении и все не меньше восьми-девяти футов роста. Шириной плеч они были с книжные шкафы, голоса гудели басом, а ноги напоминали стволы деревьев. Одна из них, сморщив большой и круглый, как мяч для софтбола, нос, хлопнула Максимо по спине.
– Можешь насмехаться надо мной, но признай: у меня глаз – алмаз, – пророкотала она.
– Ты полна сюрпризов, Гиппо, – отозвалась Максимо.
– Обхохочешься, – буркнул Герострат.
Подойдя к поджаривающемуся вромаски, Гиппо оторвала одну лапу и впилась в мясо, точно это было мороженое на палочке.
– Добро пожаловать на программу «Семь невест для Торквина», – пробормотал Марко.
Торквин, совершенно неподвижный, не отрывал взгляда от новоприбывших великанш, и я подумал, что впервые видел его смотрящим на других снизу вверх.
– Пссст… пссст! – прошипел Герострат с пола, куда успел упасть ниц. Он делал нам знак последовать его примеру, но в этом момент к нему подошла Гиппо, остановившись в дюйме от его лица. На ее огромные грязные пальцы ног закапал жир с исходящей паром лапы вромаски.
– Ужин, Страто, – сказала она. – Угощайся.
– Вылижи ногу! Вылижи ногу! Вылижи ногу! – принялись скандировать ее подруги.
Я отвернулся от этого зрелища и подождал, когда крики затихнут.
– Это так мерзко! – простонала Элоиза.
– Д-думаю, нам здесь не место! – сказал брат Димитриос. – Вы не против, если мы немедленно вас покинем, госпожа Максимо?
– Страто, где твои манеры? – взревела Максимо. – Ты собираешься встать и представить нас твоим гостям?
