Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа
При последнем «Ура» Бургомистр чуть было не вывалился из окна, но два санитара ловко подхватили его за ноги.
Лодка тем временем отчалила, и Порохор, так и не сумев подарить пушку друзьям, произвел из нее торжественный салют.
Лодка Хамяка была по-хамяковски добротна и основательна. Она имела мачту с парусом, небольшую каюту на носу, рассчитанную на четырех нормальных людей или на двух Хамяков, тент на палубе, струганый из светлой сосны, и, конечно, штурвал. В общем, ее с полным основанием можно было назвать шлюпом, что мы и сделаем. Кроме всех вышеперечисленных достоинств, шлюп сей имел еще и гордое имя «Полундер»…
Город медленно проплывал перед Торпом, Турпом и Джоном Кишо. Вернее, как вы, конечно, понимаете, город стоял на месте, а мимо него проплывал «Полундер» с нашими героями на борту. И течение мягко покачивало их, а легкий ветерок трепал спущенный до поры парус.
Когда река сделала поворот, путешественники увидели тыльную сторону своего дома, обрыв и мост через реку. Мост этот назывался «Волчий мостик» и служил границей для двух волчих стай. На городской стороне моста стоял волк Горюн. Он приветствовал путешественников дружеским рычанием. На противоположной стороне стоял вражеский пограничный волк. Он отозвался рычанием злобным.
Шлюп проплывал мимо дома, и наши странники уже хотели бросить на него прощальный взгляд, как вдруг Джон Кишо сказал:
— Послушайте, ребята. Давайте причалим к нашему берегу. Хочу нарвать дубовых орешков и сделать из них чернила. Я всегда рву здесь орешки для чернил.
Торп и Турп не стали спорить. Им тоже хотелось подольше задержаться в знакомых местах. «Полундер» ткнулся носом в мягкий ил, и Джон Кишо резво выскочил на берег. Сыщики остались в лодке, лениво наблюдая как птицы несмело залетают в черный зев пещеры Картара, не скрытый более камнем.
Неожиданно из-за кустов вышел Хамяк с большой зеленой сумкой на плече.
— Привет, Хамяк, — сказал Джон Кишо, продолжая неторопливо срывать орешки с веток.
— Привет, — ответил Хамяк, деловито направляясь к лодке. Сумку свою он сразу бросил в каюту и присел на борт «Полундера», насвистывая какую-то хамячью мелодию.
— Как? — проговорил ошарашенный Турп. — Ты же, вроде, остался дома?
Хамяк прекратил свистеть и охотно объяснил:
— Дурак я был, что ли, дома сидеть? Во-первых, Джон едет с вами. Во-вторых, если ты снова застрянешь в своих доспехах, кто будет тебя вытаскивать? В-третьих, мне полезен свежий лесной воздух.
— Так что ж ты раньше не сказал?
— Во-первых, — снова пустился в разъяснения обстоятельный Хамяк, — я сказал Джону. Во-вторых, вы меня об этом и не спрашивали. В-третьих, я не хотел вас беспокоить раньше времени.
На самом деле Хамяку просто лень было тащиться по жаре через весь город, и он предпочел спуститься по тропинке к реке и там поджидать лодку.
Объяснив причины своего внезапного появления, Хамяк вновь засвистел, обнажив мощные передние зубы, которые, к слову, называются резцы, и названию своему вполне соответствуют. Джон Кишо закончил сбор орешков и вернулся к лодке. «Полундер» вновь отчалил и поплыл, влекомый течением, навстречу неизвестности.
Лес только-только начинался. Деревья здесь росли редко, далеко друг от друга что на той, что на другой стороне реки.
Торп и Турп закурили золотистые потрескивающие сигары и решили вволю насладиться природой. И то правда — они всю свою жизнь провели в городе, расследуя всякие мелкие делишки и мошенничества, причем чувствовали себя там вполне уверенно. Им никогда не приходилось уезжать из города дальше, чем за семь миль, и даже о Городе-на-Воде друзья знали только понаслышке. Такие вот домоседы были жители нашего Города. Большинство довольствовалось так называемой Городской Жизнью: то есть мелкими слухами и сплетнями, да еще рядом магазинчиков, куда продукты доставляют с Фермы-за-Рекой, плюс парой-тройкой клубов с биллиардом и музыкальными автоматами. А к тому, пожалуй, позавчерашними новостями из местной газеты и, конечно, блестящими, ласкающими глаз алюминиевыми крышами. Еще неделю назад Торп и Турп наслаждались такой же «искусственной» жизнью, покачиваясь в своей квартире (в самом центре города!) в креслах-качалках, и не мечтали ни о чем более. Но жизнь реальная бросила сыщиков в самую пучину стремительно разворачивающихся событий, и они были действительно увлечены ими.
Если бы они знали, куда приведет их эта поблескивающая в лучах клонящегося к закату солнца, невинная на первый взгляд речка! Если бы они знали, как неожиданно будет нарушен их спокойный размеренный образ жизни! Если бы они знали!..
Но ни Турп с Торпом, ни их попутчики даже не догадывались об этом. И все, казалось, были вполне довольны столь мирным путешествием. Оно напоминало им обычную прогулку с традиционным пикником на лоне природы в конце, и сыщики все попыхивали сигарами, браво стряхивая пепел за борт.
Хамяк достал свою зеленую сумку, вытащил из нее клубок шерсти, спицы, и принялся мирно вязать что-то.
— Ого! — удивился Турп. — Так ты еще и вяжешь?
Хамяк буркнул в ответ что-то невнятное, не отрываясь от работы. Спицы так и мелькали в его умелых лапах.
— Вяжет! — шепотом сказал Турп. — Лопни моя душенька, вяжет. Не верю своим глазам.
— Вяжу, — громко сказал Хамяк. — Ну и что же здесь плохого? Или ты что-то имеешь против?
— Брось, — смутился Турп. — Я просто… Честное слово, ни разу не видел Хамяка, который вяжет.
Хамяк обиженно фыркнул.
— В кои-то веки он увидел Хамяка, который вяжет, — пробасил он, — и еще недоволен этим!
Клубок шерсти постепенно разматывался, а полотно на спицах все более и более приобретало вид носка. Наконец, носок был готов, и Хамяк с видимым удовольствием нацепил его себе на лапу.
— Изумительно сидит, — проговорил он. — Как будто…
Фразу закончить он не успел, ибо окрестности огласились свистом подлетающего артиллерийского снаряда, и, мгновение спустя, на корму лодки шлепнулся взмыленный Сопер с криком:
— Хамяк! Ты бросил меня ОДНОГО в доме?! Ты бросил меня на съедение призраку?! Да?!! Я тебя другом считал, а ты, ты…
— Ну, — сурово прервал Сопера Хамяк, мелькая, как ни в чем не бывало, спицами. — Ну же!
— А ты… ты… — все не унимался дракон. — Я, конечно, могу тебя понять: чего тебе дома-то торчать… Но! — он встрепенулся. — В таком случае я сидеть дома не намерен. Куда все — туда и я. А один в пустом доме я не останусь.
— Послушай, Сопер, — удивился Джон Кишо. — А кто за вещами смотреть будет?
— Я дверь на ключ закрыл, — сказал дракон. — Вот.
Посоветовавшись, решили Сопера не прогонять. Крылатая разведка, все же.
Последний раз река дала плавную излучину, последний раз лучи заходящего солнца блеснули в окнах едва видимого из-за деревьев Дома-на-Холме.
На ночь решено было пристать к берегу…
Глава девятая
— Что ж, прекрасное место, — проговорил Джон Кишо, поблескивая моноклем. — Я бы сказал — поэтическое. «Ночлег Джона Кишо на реке»! Чудесно звучит, не правда ли?
— Кстати, о ночлеге, — отозвался практичный Турп, не разделявший, как видно, поэтические умонастроения шотландца. — Как мы разместимся на ночь?
— А «Полундер» мой на что? — удивился вопросу Хамяк. — Для ловли бабочек? Вы с Турпом уляжетесь вот под этим тентом, а мы с Джоном и Сопером уж как-нибудь в каюте разместимся.
— А не холодно ли будет ночью под тентом? — обеспокоенно спросил Торп.
— Не баре, — отрезал Хамяк. — Оденетесь потеплее да закутаетесь в одеяло. И вообще, шерсть нужно отращивать, если холода боитесь. Вот так, — Хамяк любовно потрепал свой густой коричневый мех.
Устроив себе некое подобие постели, Торп и Турп сошли на берег и принялись разводить огонь.
— А ну, с огнем подальше, — повелительно крикнул Хамяк, узрев это.
— Что? — переспросил Турп.
— А ничего! «Полундер» мне еще опалите, вот что. В лесу костер разводите!
Сыщики послушно удалились в лес и продолжили прерванное занятие там. Сложив шалашиком тонкие сухие хворостинки, прикрыв их сверху ветками потолще, они облили все сооружение бензином и подожгли.
Сопер наблюдал это из-под ствола здоровенной сосны и тяжко вздыхал.
— Вот огонь, так огонь… — тихонько приговаривал он. — И ничего-то сложного тут нет… Пых-пых… Почему же у меня ничего не получается? Пых-пых… Может, попробовать залить себе в ноздри бензину?
Хамяк, напротив, смотрел на «огненные» манипуляции сыщиков крайне неодобрительно.
— Лентяи, — бурчал он. — Ищут себе легкой жизни, а топором как следует поработать — это дудки. Не то воспитание…
И Хамяк, не переставая недовольно ворчать, улегся на корме, подперев щеку рукой. На носу лодки с совершенно отрешенным видом сидел Джон Кишо. Снятый с головы цилиндр покоился на его коленях, дабы ветер мог беспрепятственно развевать густые желтовато-рыжие волосы поэта.
