Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа
Только сейчас Торп заметил, что Джон Кишо как-то странно одет. Вместо обычных пледа, цилиндра и монокля на нем красовались нарядная клетчатая юбка, зеленый жакет, шляпа с пером и высокие башмаки на шнуровке.
— Куда это ты так принарядился? — спросил сыщик.
— Как куда? С вами, в путешествие. Я чувствую, что вы одни не справитесь в таком деле, как ловля преступника. Кроме того, если ты вновь надумаешь писать стихи, я должен быть под рукой, чтобы ограждать тебя от дурного стиля. Понял теперь?
Торп почувствовал прилив благодарности к великому поэту и потому сказал:
— Нет-нет, Джон! Ты не можешь отправиться вместе с нами — ты слишком занятой человек для этого.
— Могу, — спокойно возразил Кишо. — И очень даже просто. Так что ступай, а я буду собирать саквояж.
На лестничной клетке Хамяк занимался гимнастикой по системе профессора Шацкенгольфа. Увидев Торпа, он приостановил вращательные движения туловищем и пробурчал:
— Что, Джон с вами едет?
Получив утвердительный ответ, зверь что-то недовольно пробурчал в усы и продолжил прерванное занятие.
«Какой-то он необщительный, — подумал Торп, спускаясь вниз по лестнице. — Хоть и симпатичнее, чем может показаться с первого взгляда. Конечно, тип он немного скрытный, да к тому же прижимистый, но ведь на то он и Хамяк. В мире есть немало животных, которые грубы, а все же нельзя считать их только из-за этого злыми».
Так думал Торп, входя в комнату. Посреди комнаты стоял Турп, застывший, как столб.
— Ага! — заметил он. — Вот, наконец, и ты.
— Неужели в тебе проснулась наблюдательность? — съязвил Торп. — Ты собрал рюкзак?
— Да погоди ты со своим рюкзаком! Я тут придумал кое-что. Вот подойди ко мне, и стукни меня по голове.
Торп порядком удивился.
— Ты что, серьезно? — спросил он.
— Вполне. Ну, давай, не бойся. Я не обижусь. Будем считать это научным опытом.
Но Торпа не нужно было просить дважды. Он подошел и стукнул коллегу в ухо. Правда, не сильно. И это, надобно заметить, его спасло, поскольку голова Турпа, казалось, была сделана из чугуна.
— Ой-ой-ой! — завопил Торп, потрясая в воздухе ушибленной рукой. — Это что ж такое?
— Ага! — победоносно воскликнул Турп, не сходя с места.
— Это — старые доспехи доблестного Палубника, которые мы нашли в пещере. Они, если ты помнишь, из чистого алюминия. Я, для интереса, обработал их эликсиром Картара, и вот — универсальное, надежное и невидимое средство против внезапного нападения. Хочешь — ударь меня еще разок. Ну, хочешь?
— Нет уж, спасибо, — вежливо ответил Торп, обещая про себя, что это он Турпу припомнит.
— А еще, — воодушевленно продолжал Турп, — у меня есть невидимый меч. Он был в комплекте с доспехами. Где-то тут он валялся… — Турп растерянно обшаривал глазами пол.
— Где-то в этом районе. Я его тут бросил…
Он попытался нагнуться в латах, но не смог. Тогда! Турп чуть согнул ноги в коленях, пытаясь присесть. Доспехи жалобно скрипнули и заклинили на полпути. Горе-рыцарь оказался в глубоком полуприседе, после чего, потеряв равновесие, медленно и величественно завалился набок, с треском сломав табурет.
— Чего смеешься, — обиженно произнес он, болтая в воздухе конечностями, словно майский жук, перевернутый кверху лапами. — Хоть бы помог!
Но Торп был не в силах помочь другу, так как от хохота буквально валился с ног. Вскоре он и в самом деле упал, споткнувшись о невидимый меч, и неожиданно оказался придавленным к полу Турповыми доспехами. Тут уж стало не до смеха обоим.
— Эй, — сказал Торп. — А ну, вставай с меня! Немедля!
— Не могу, — с каким-то мрачным восторгом отвечал Турп.
— Раньше надо было об этом думать! Тоже мне еще — Рыцарь Печального Образа.
Так, поругиваясь, друзья совершили еще ряд безуспешных попыток и принялись во все горло звать Хамяка.
На их счастье, Хамяк услышал призывы, спустился и поднял незадачливых детективов на ноги.
— Фу-уф, — пробормотал Турп, вылезая из невидимых лат и вытирая пот. — Спасибо тебе, Хамяк. Нам вдвоем вовек бы не управиться.
Хамяк ничего не ответил, фыркнул и ушел, а друзья принялись упаковывать рюкзаки.
Они взяли все-все необходимое, включая теплые свитера и шарфы. Кто знает, какая погода встретит их в лесу. Тем более, что скоро уже осень, и ночи становятся все холодней.
Кроме того, друзья прихватили удочки, дробь на бекаса, две пары болотных сапог, фонарики и зажигалки, котелок, различные концентраты и специи, мокасины, чтобы ходить бесшумно, как индейцы, одеяла, небольшую канистру бензина, сигары и ликер. А еще — всякие спасательные мелочи вроде веревок, топоров, крючьев каких-то… Одним словом, груз получился довольно солидный.
Торп с тоской озирал громадные рюкзаки, а узнав, что Турп собирается взять с собой в довесок еще и доспехи Палубника, вообще рассвирепел.
— Представь себе, дурило, — возмущался он, — как мы идем через лес, утопаем в болотах, и хищные корявые лалы сосен цепляют нас, не давая ходу. Мы изнемогаем от тяжести вещмешков, ноги наши спотыкаются о корни, а комары сосут кровь… Так о каких доспехах может идти речь?
Турп понуро молчал, ковыряя пальцем застежку ремня, но отступать, чувствовалось, невзирая на мрачные живописания Торпа, не собирался.
— Все равно, они нам пригодятся в пути, — глухо бубнил он.
И неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы не вмешательство подоспевшего, как нельзя более кстати, Джона Кишо, который предложил совершать путешествие не пешком, а на лодке, одолженной им у Хамяка. Плыть по течению на лодке — одно удовольствие. Да и быстрее, чем плестись по лесным оврагам и бурелому.
Торп и Турп с радостью приняли предложение.
Подошло время расставания. Хамяк, по обыкновению, заперся в комнате и проститься не вышел. Зато Сопер, размазывая сопли, прощался словно бы навсегда.
— Как же мы без вас-то, — причитал он. — На весь дом два мужика остались: Хамяк да я…
— И призрак, — напомнил Турп. — Будет шнырять то к вам, то к нам. Он скорый. Новости будет сообщать.
Сопер вспомнил о призраке и еще раз всхлипнул.
Торп, Турп и Джон Кишо спустились по лестнице, пересекли город и вышли к причалу, где стояли лодки. Паутинка была небольшой рекой, не судоходной, но лодочек у причала качалось немало, поскольку каждый уважающий себя житель почитал делом престижа уплыть на выходные за город и устроить там пикник. Правда, уплывали все больше вверх по реке, на светлые заливные луга и солнечные поляны, а вниз по течению плавали мало. Лес там был дремучий, нерадостный, и звали его горожане Волчий. Именно над ним стоял на холме дом наших героев.
Но те волки, что жили на этом берегу, были почти ручными, поскольку их прикармливали жильцы дома. А вот волки с противоположной стороны ручными не были. Жили они впроголодь, и потому любому, кто попадался им на пути, приходилось туго. Проще говоря, он рисковал быть съеденным. И если бы, скажем, котенок Апельсин угодил на ту сторону реки, то рассказ о нем можно было бы на этом и закончить. К счастью, ему повезло, и он очутился на этой стороне. Поэтому, когда Апельсин, едва придя в себя, поднял голову и увидел перед собой волка, он не очень испугался.
Волк (а звали его Горюн) внимательно осмотрел и обнюхал котенка, после чего незлобно, для солидности больше, прорычал:
— Ты чего это шляешься здесь?
— С обрыва упал, — тихо ответил Апельсин.
Волка это, кажется, развеселило.
— Ох, пацан! Ну здоров ты врать!!! Упал, говоришь? И жив остался?! Ха-ха-ха-ха!
Если бы Горюн побольше знал о кошках, он не удивился бы, наверное, что те могут падать практически с любой высоты без большого риска. Но Горюн был зверем лесным и не шибко эрудированным.
— Ну ладно, — сказал он, отсмеявшись. — Ходить можешь? Айда за мной! — и они скрылись в чаще.
Конечно, если бы Торп и Турп видели все это, они не стали бы так сильно переживать за Апельсина. Увы! Видеть этого друзья не могли. Впрочем, мы, кажется, отвлеклись. Итак, наши путешественники подошли к причалу…
А на причале столпилась добрая половина города (злая половина так и не пришла провожать детективов в поход). Каждый норовил сунуть друзьям чего-то вкусненького, как, например, булочник, виноторговец, зеленщик, владелец бакалейного ларька и, даже, вредный табачник Спич; или чего-то полезненького, как, скажем, оружейник Порохор, притащивший с собой небольшую пушку.
Ну, уж этого никакая лодка не могла выдержать!
Даже сумасброд Бургомистр (будем, все же называть его так), высунувшись из окошечка Скворечника, махал платком и распевал написанную нарочно к этому дню песню:
Назло злодеям разным
И вражеским врагам,
И гадам безобразным
И даже жуликам
Героев наших куча
В поход идет с утра.
Ура, народ могучий
И Бургомистр — УРА!
При последнем «Ура» Бургомистр чуть было не вывалился из окна, но два санитара ловко подхватили его за ноги.
