Десмонд Бэгли - Оползень (Сборник)
Он задумался, потом отреагировал:
— Возможно, вы и правы, допускаю, но в таком случае, к чему вся эта конспирация?
— Большие ценности имеют притягательную силу. Стервятники уже слетелись, и, несмотря на конспирацию, нам приходится трудновато.
Он прищурился:
— Не думаю, чтобы приведенный вами закон так уж подходил к данному случаю, молодой человек. Ведь эти ценности не назовешь утраченными — они отбиты у немцев с помощью оружия. Какой материал для судебного процесса!
— Даже если мы выиграем процесс, все наши деньги уйдут на судебные издержки, — сухо заметил я.
— Впрочем, поступайте как знаете, — сказал он, — но мне это не нравится, особенно, что мою дочь втянули в подобное дело.
— Ваша дочь была втянута и в худшие дела, — сказал я, зная, что поступаю жестоко.
— Что вы имеете в виду? — требовательно спросил он.
— Брак с Эстреноли.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, искорки, что плясал в его глазах, потухли, и перед нами снова был угасающий старик.
— Да, знаю, — устало произнес он, — позорная сделка. Я должен был запретить, но Франческа…
— Я должна была это сделать, — заявила она.
— Но вам больше не придется терзаться из-за него — теперь он от вас отстанет.
Граф снова оживился:
— А что с ним случилось?
Франческа слегка улыбнулась и сказала:
— Хал сломал ему челюсть.
— Неужели! Неужели вы это сделали?! — Граф кивнул мне. — Подойдите сюда, молодой человек, садитесь поближе. Вы действительно ударили Эстреноли? Но за что?
— Мне не понравились его манеры.
— Многим не нравятся манеры Эстреноли, но никто до сих пор не пытался вразумить его таким образом. И здорово ему досталось?
— Один мой друг говорит, что я чуть не убил его.
— А! Жаль… — двусмысленно высказался Граф. — Но будьте осторожны, он сам влиятельный человек и имеет влиятельных друзей в правительстве. Вам надо поскорее уехать из Италии.
— Я сделаю это, но не из-за Эстреноли. Думаю, он сейчас достаточно напуган и для меня не опасен.
— Человек, который справился с Эстреноли, заслуживает моей благодарности… и моего глубочайшего уважения.
Франческа встала рядом со мной и положила мне на плечо руку.
— Я тоже собираюсь уехать из Италии, — сказала она. — С Халом.
Граф долго смотрел на нее, потом опустил голову и уставился на свои костлявые руки, сложенные на коленях.
— Поступай так, как лучше для тебя, моя девочка, — тихо сказал он наконец. — На родине ты ничего, кроме несчастья, не узнала, возможно, чтобы стать счастливой, тебе нужно жить по другим законам. — Он поднял голову. — Вы позаботитесь о ней, мистер Халлоран?
Я кивнул, не в силах говорить.
Франческа подошла к отцу, встала перед ним на колени и взяла его руки в свои.
— Мы вынуждены уехать, папа, ведь мы любим друг друга. Ты благословишь нас?
— Разве можно благословлять то, что считается греховным, девочка? Но, надеюсь, Бог мудрее служителей церкви и Он поймет. Так что я вас благословляю вас, и вы должны верить, что Бог тоже благословит.
Франческа склонила голову, плечи ее вздрагивали. Граф взглянул на меня:
— Я был против брака с Эстреноли, но она пошла на это ради меня. Такой уж здесь закон — подобные сделки нельзя расторгнуть.
Франческа вытерла глаза и сказала:
— Папа, у нас мало времени, а я должна сказать тебе еще кое-что. Кариачети — помнишь, маленького Кариачети? — будет заходить к тебе и приносить деньги. Ты должен…
Он прервал ее:
— Мне не нужны эти деньги!
— Папа, выслушай. Эти деньги не для тебя. Их будет много, и ты должен брать какую-то часть на свои нужды, но остальное надо раздать. Дашь денег Марио Прадели, у которого младший ребенок родился больным, дашь Пьетро Морелли — ему не на что послать сына в университет. Раздай деньги тем, кто воевал вместе с тобой, тем, кого, как и тебя, ограбили коммунисты, тем, кто просто нуждается в помощи.
— Моя доля золота теперь принадлежит Франческе, — сказал я. — И она может распоряжаться ею по своему усмотрению. Вырученные за золото деньги тоже можно раздать.
Граф надолго задумался.
— В конце концов из вашего дела может выйти что-то хорошее. Ладно, я приму деньги и распоряжусь ими так, как вы говорите.
— Пьеро Морезе поможет тебе, он знает, где живут твои старые товарищи, — сказала Франческа. — А меня здесь не будет, я отплываю с Халом через несколько дней.
— Нет, — сказал я, — ты останешься. А я потом вернусь за тобой.
— Я уеду с тобой, — настаивала она.
— Прошу, останься пока здесь. Я не хочу, чтобы ты плыла с нами на «Санфорд».
Вмешался Граф:
— Слушайся его, Франческа Он знает свой долг, и, может быть, твое присутствие на яхте помешает ему выполнить его.
Все в ней бунтовало, и уступила она неохотно. Граф сказал ей:
— Франческа, я хочу поговорить с Халом… наедине.
— Я буду внизу.
Граф подождал, пока она уйдет.
— Вы производите впечатление человека порядочного, мистер Халлоран. Так отозвался о вас Пьеро Морезе, когда говорил со мной прошлой ночью по телефону. Каковы ваши намерения?
— Я намерен жениться на вашей дочери, — ответил я. — Сразу же после ее развода.
— А вы понимаете, что при таких обстоятельствах она никогда не сможет вернуться в Италию? Что такой брак будет считаться здесь двоемужеством?
— Я знаю… и Франческа тоже знает. Но вы же сами сказали, что в Италии она ничего, кроме горя, не узнала.
— Это верно, — вздохнул он. — Мать Франчески умерла, когда она была еще крошкой, перед войной. Моя дочь выросла в партизанском лагере в разгар гражданской войны, с ранних лет она узнала людей разных — и героев, и предателей. Оттого и выросла непохожей на других. Кому-то ее жизненный опыт покажется горьким, но в ней самой горечи нет. Ее большое сердце готово сострадать всему человечеству — и мне не хотелось бы видеть его разбитым.
— Я люблю Франческу, — заверил я его. — И не разобью ей сердце, во всяком случае, умышленно.
— Как я слышал, вы конструктор кораблей и судостроитель?
— Не кораблей, а маленьких лодок.
— Понимаю. После разговора с Пьеро я решил побольше узнать о вас, так что один мой друг навел кое-какие справки… Оказывается, у вас высокая профессиональная репутация.
— Возможно, в Южной Африке, но я понятия не имел, что меня знают здесь.
— На вас даже как-то ссылались, — продолжал он. — Скажу прямо: мне понравилось то, что я узнал о вас. Нынешняя авантюра не в счет. Я не верю в ее успех… Но, если вам будет сопутствовать успех, поверьте, вы получите заколдованное золото — в ваших руках оно обернется жухлыми листьями. Приятно знать, что на своем профессиональном поприще вы преуспеваете.
Он подоткнул вокруг ног одеяло.
— Теперь вам надо идти — Франческа ждет. Мне нечего подарить вам, кроме добрых пожеланий, но они всегда и везде будут с вами.
Я пожал его протянутую руку и неожиданно для себя сказал:
— Почему бы вам тоже не уехать из Италии вместе с нами?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Нет, я стар, а старики не любят перемен. Теперь мне уже не покинуть свою родину, но благодарен вам за это предложение. Прощайте, Хал, думаю вы сможете сделать мою дочь счастливой.
Я попрощался и вышел. Больше я никогда не видел Графа.
2Просто невероятно, но наступил день, когда киль был отлит. Мы столпились вокруг формы и не верили своим глазам. Неужели весь наш пот и труд воплотился в этой застывшей массе тусклого желтого металла размером в восемь кубических футов?!
— Ну вот, — сказал я. — Через два дня спустим «Санфорд» на воду.
Курце взглянул на часы:
— Мы можем сделать сегодня еще что-нибудь. Нельзя расхолаживаться, киль закончен, но впереди еще масса дел.
Итак, работа продолжалась. Уокер начал разбирать печи, а Курце и Пьеро под моим руководством готовили «Санфорд» к замене свинцового киля. В ту ночь мы были счастливы.
Франческа доложила, что на потенциальном военном фронте — без перемен: Меткаф на борту фэамайла, Торлони в гостинице, наблюдение за верфью ведется в том же составе — в общем, все нормально, насколько это возможно в столь ненормальной ситуации.
Беда придет, если ей суждено прийти, когда мы спустим «Санфорд» на воду. При первых же признаках нашего отъезда противник будет вынужден действовать. Я никак не мог понять, почему они до сих пор на нас не напали.
Следующий день принес сплошные радости. Мы работали, как всегда, напряженно, а когда закончили, «Санфорд» стала самой дорогой в мире яхтой. Килевые болты, отлитые Курце вместе с золотым килем, легко вошли в новые отверстия кильсона, которые Гарри сделал давным-давно в Кейптауне, и, как только мы убрали тали, «Санфорд» удобно и надежно обосновалась на золоте.
