Дэн Браун - Инферно
— Вы в порядке, — сказала она. — Вам сегодня сильно досталось и, конечно, в теле скопились токсины.
— Токсины? — Лэнгдон, покачиваясь, отступил. — О чем вы говорите?
Сински отвернулась, явно сказав больше, чем намеревалась.
— Профессор, мне очень жаль. Я только что узнала, что состояние вашего здоровья гораздо сложнее, чем простая рана головы.
Лэнгдон почувствовал пронзительный страх, будто увидел темное пятно на груди Ферриса, когда тот потерял сознание в базилике.
— Что со мной? — потребовал Ленгдон.
Сински колебалась, будто не зная, как продолжить.
— Давайте вы сначала сядете в самолет.
Глава 81
Расположенное к востоку от захватывающей церкви Фрари, ателье Пьетро Лонги всегда было одним из главных в Венеции поставщиков исторических костюмов, париков и различных аксессуаров. Список его клиентов включал кинокомпании и театральные труппы, а также влиятельных представителей общественности, которые полагались на опыт персонала в одевании их для самых экстравагантных балов во время Карнавала.
Служащий как раз собирался вечером закрыть ателье, когда в дверь громко зазвонили. Он взглянул и увидел как стремительно вошла привлекательная женщина со светлым «конским хвостиком». Она запыхалась, как будто пробежала несколько миль, и поспешила к стойке. Ее карие глаза были испуганными и отчаянными.
— Я хочу поговорить с Джорджо Венчи, — сказала она, тяжело дыша.
«Да и мы все рады бы, — подумал служащий. — Но этого чародея никому видеть не удаётся».
Джорджо Венчи — главный дизайнер ателье — работал за кулисами, общался с клиентами очень редко и по предварительной записи. Как богатый и влиятельный человек, Джорджо обладал определенными странностями, в том числе страстью к одиночеству. Он обедал в одиночестве, летал в одиночестве, и постоянно жаловался на рост числа туристов в Венеции. Он был не из тех, кто любил компании.
— Мне очень жаль, — сказал служащий с натренированной улыбкой. — Я боюсь, синьора Венчи здесь нет. Возможно, я смогу вам помочь?
— Джорджо здесь, — заявила она. — Его квартира наверху. Я видела у него горит свет. Я друг. Это срочно.
В этой женщине была какая-то обжигающая энергия. Друг, утверждает она.
— Могу я назвать Джорджо ваше имя?
Женщина взяла клочок бумаги с прилавка и написала серию букв и цифр.
— Просто передайте ему это, — сказала она, протягивая служащему бумагу. — И, пожалуйста, поспешите. У меня не так много времени.
Служащий нерешительно понес записку наверх и положил ее на длинный многофункциональный стол, где Джорджо сосредоточенно нагнулся у швейной машины.
— Синьор, — прошептал он. — Кое-кто хочет вас видеть. Она говорит, что это чрезвычайная ситуация.
Не прерывая работу и взглянув наверх, человек потянулся одной рукой и взял бумагу, читая текст.
Его швейная машина испуганно остановилась.
— Пригласи ее немедленно, — скомандовал Джорджо и разорвал бумагу на мелкие клочки.
Глава 82
Массивный транспортный самолет C-130 все еще поднимался, направляясь на юго-восток, с шумом пересекая Адриатику. На борту Роберт Лэнгдон чувствовал себя одновременно стеснённым и брошенным на произвол судьбы — угнетаемый отсутствием окон в самолете и озадаченный всеми оставшимися без ответа вопросами, которые крутились в его голове.
Состояние вашего здоровья, сказала ему Сински, намного серьезнее, нежели простая рана головы.
Пульс Лэнгдона ускорился от мысли, что она могла бы рассказать ему, и все же сейчас она была занята, обсуждая стратегии сдерживания с группой наблюдения и захвата. Поблизости Брюдер разговаривал по телефону о Сиенне Брукс с правительственными учреждениями, предпринимающими попытки определить ее местонахождение.
Сиенна…
Лэнгдон все еще пытался оценить утверждение, что она была каким-то образом вовлечена во все это. Самолет выровнялся после взлета, и маленький человек, который называл себя хозяином, прошел через каюту и уселся напротив Лэнгдона. Он подпер пальцами подбородок и скривил свои губы.
— Доктор Сински попросила, чтобы я посвятил вас в… предпринял попытку внести ясность в вашей ситуации.
Лэнгдон гадал, что скажет этот человек, чтобы внести в этот беспорядок хотя бы отдаленную ясность.
— Как я говорил ранее, — сказал хозяин, — все началось после того, как мой агент Вайента преждевременно втянула вас в дело. Мы понятия не имели, каких успехов вы достигли в интересах доктора Сински, или что вы рассказали ей. Но мы боялись, чтобы она не узнала о местоположении проекта. Наш клиент нанял нас для защиты, она же собиралась конфисковать или разрушить его план. Мы должны были найти это место прежде, чем она это сделала. Нам было нужно, чтобы вы работали в наших интересах… а не Сински. — Хозяин сделал паузу, постукивая кончиками пальцев. — К сожалению, мы уже раскрыли наши карты… а вы, вероятнее всего, не доверяете нам.
— Поэтому вы выстрелили мне в голову? — возмутился Лэнгдон.
— У нас возник план, как сделать так, чтобы вы поверили нам.
Лэнгдон чувствовал себя потерянным.
— Как можно заставить кого-то доверять вам… после того, как вы похитили и допрашиваете его?
Человек неловко переместился.
— Профессор, знакомы ли вы с группой химикатов, известных как бензодиазепины?
Ленгдон покачал головой.
— Они — из разряда фармацевтической продукции, которая используется, среди прочего, для лечения посттравматического стресса. Как вы знаете, когда с человеком происходит ужасный случай, такой как автокатастрофа или сексуальное насилие, постоянные воспоминания могут вызывать расстройства. С помощью бензодиазепинов нейробиологи теперь в состоянии лечить посттравматический стресс прежде, чем это произойдет.
Лэнгдон слушал в молчании, не в состоянии представить, куда может завести эта беседа.
— Когда новые воспоминания сформированы, — продолжал хозяин, — эти события сохраняются в краткосрочной памяти в течение приблизительно сорока восьми часов, прежде чем перемещаются в долгосрочную память. Используя новые смеси бензодиазепинов, можно легко освежить краткосрочную память… по существу удалить ее содержимое, прежде чем те недавние воспоминания мигрируют, если можно так выразиться, в долгосрочные воспоминания. Если жертве нападения, например, назначить бензодиазепины в течение нескольких часов после нападения, можно навсегда вычеркнуть эти воспоминания, и травма вообще не затронет психику. Единственный недостаток состоит в том, что при этом происходит потеря всех воспоминаний за несколько дней жизни.
Ленгдон смотрел на маленького человека с недоверием.
— Вы устроили мне амнезию!
Чувствуя свою вину, хозяин вздохнул.
— Боюсь, что так. Химического характера. Очень безопасную. Но, исчезла ваша кратковременная память. — Он выдержал паузу. — Пока вы были не с нами, вы бормотали что-то о чуме. Мы полагали, что это возникло после просмотра изображений проектора. Мы не думали, что Зобрист на самом деле создал чуму. — Он выдержал паузу. — Вы также продолжали бормотать фразу, звучавшую как «Очень жаль. Очень жаль».
Вазари. Должно быть, это все, что он выяснил о проекторе по этому вопросу. Cerca trova.
— Но… я думал, что моя амнезия вызвана ранением головы. Кто-то стрелял в меня.
Хозяин покачал головой.
— Никто не стрелял в вас, профессор. У вас не было никакой раны в голове.
— Что? — Пальцы Лэнгдона инстинктивно нащупали швы и опухшее место на затылке. — Тогда что это, черт возьми! — Он поднял волосы, открыв выбритое место.
— Часть иллюзии. Мы сделали небольшой разрез в коже головы и тут же зашили его. Вы должны были поверить, что в вас стреляли.
Это не пулевое ранение?!
— Когда вы проснулись, — сказал хозяин. — мы хотели, чтобы вы поверили, что люди пытаются убить вас… что вы в опасности.
— Но меня пытались убить! — выкрикнул Лэнгдон, и его возглас привлёк взгляды со всех сторон. — Я видел, как хладнокровно застрелили доктора Маркони!
— Это то, что вы видели, — спокойно ответил хозяин, — но это не то, что произошло в действительности. Вайента работала на меня. Она была превосходна в этом.
— В убийстве людей? — требовательно спросил Лэнгдон.
— Нет, — сказал хозяин спокойно. — В имитации убийства.
Лэнгдон в течение долгого времени пристально смотрел на человека, воображая седобородого доктора с густыми бровями, который грохнулся на пол, и из груди которого сочилась кровь.
— Пистолет Вайенты был заряжен холостыми, — сказал хозяин. — Он привёл в действие радиоуправляемый пиропатрон, прорвавший пакет с кровью на груди доктора Маркони. С ним, кстати, всё в порядке.
