Дэн Браун - Инферно
— Да, были, но он внезапно бросил ее и скрылся. И хотя к нам его прислала Сиенна, мое соглашение было заключено с самим Зобристом. И частичным условием нашего соглашения был пункт, что он исчезнет для всего мира, включая Сиенну. Очевидно, после своего исчезновения он послал ей прощальное письмо, объявляющее о своей серьезной болезни, о том, что умрет через год или около того и не хочет, чтобы она видела, как он угасает.
Зобрист бросил Сиенну?
— Сиенна попыталась связаться со мной для передачи информации, — сказал хозяин, — но я отказался принимать ее звонки. Я обязан уважать пожелания моего клиента.
— Две недели назад, — продолжала Сински, — Зобрист пришел в банк во Флоренции и анонимно арендовал сейф для хранения ценностей. После того, как он уехал, согласно нашему списку наблюдения мы получили сведения, что новое программное обеспечение распознавания лиц банка идентифицировало замаскированного человека как Бертрана Зобриста. Моя команда полетела во Флоренцию, и потребовалась неделя для определения местонахождения его явочной квартиры, которая была пуста, но внутри мы нашли доказательства, что он создал некий очень заразный болезнетворный микроорганизм и перепрятал его где-то в другом месте.
Сински выдержала паузу.
— Мы отчаялись найти его. На следующее утро перед восходом солнца, мы увидели, как он идет вдоль Арно, и сразу же бросились в погоню. Затем он взобрался на башню Бадия и покончил с собой.
— Возможно он в любом случае планировал сделать это, — добавил хозяин, — Он был убежден, что долго не проживет.
— Как выяснилось, — сказала Сински, — Сиенна тоже его разыскивала. Она каким-то образом узнала, что мы вылетели во Флоренцию, и она следила за нашими передвижениями, полагая, что мы знаем, где он. К несчастью, она оказалась в момент прыжка Зобриста в том самом месте. — Сински вздохнула. — Я полагаю, для неё было тяжёлым потрясением увидеть, как её любовник и наставник разбился насмерть.
Лэнгдону стало плохо, он едва ли был в состоянии понять, что они говорили ему. Единственный человек, которому он доверял за все время этих событий, была Сиенна. А теперь эти люди говорят ему, что она не та, за кого себя выдает? Независимо от того, что они сказали, он не мог поверить, что Сиенна одобряла желание Зобриста создать чуму.
Или это не так?
— Ты смог бы убить половину населения сегодня, — спрашивала его Сиенна, — чтобы спасти наш вид от вымирания?
Лэнгдон почувствовал холод.
— Сразу после гибели Зобриста, — пояснила Сински, — я при помощи своих связей добилась, чтобы банк вскрыл депозитную ячейку Зобриста, в которой, по иронии судьбы, оказалось послание ко мне… вместе со странным небольшим устройством.
— Проектор, — решил Ленгдон.
— Именно так. Он хочет, говорилось в его письме, чтобы я первой посетила эпицентр, который никто никогда не найдет, не следуя его карте Ада.
Лэнгдон вспомнил измененную картину Боттичелли, которая появлялась из крошечного проектора.
— Зобрист заказал мне доставку содержимого той банковской ячейки доктору Сински, но не раньше завтрашнего утра, — добавил хозяин. — Мы запаниковали, когда оно оказалось в распоряжении доктора Сински досрочно, и приняли меры к тому, чтобы вернуть его на место — в сответствии с пожеланиями нашего клиента.
Сински посмотрела на Лэнгдона.
— У меня не было особых надежд вовремя разобраться с картой, поэтому я наняла вас в помощники. Сейчас вы о чём-нибудь вспоминаете?
Лэнгдон отрицательно покачал головой.
— Мы спокойно отправили вас самолётом во Флоренцию, где у вас была договорённость с кем-то, кто, по-вашему, мог помочь.
Игнацио Бузони.
— Вы встречались с ним вчера вечером, — сказала Сински — а затем пропали. Мы думали, что с вами что-то случилось.
— И в самом деле, — сказал хозяин, — с вами что-то случилось. В попытке вернуть проектор, наш агент по имени Вайента шла по вашим следам из аэропорта. Она потеряла вас где-то около площади Синьории. — Он нахмурился. — Потерять вас было фатальной ошибкой. И Вайенте хватило наглости обвинить в этом птицу.
— Что, простите?
— Воркующего голубя. В понимании Вайенты, она расположилась наилучшим образом, наблюдая за вами из затенённой ниши, но тут мимо проходила группа туристов. Она сказала, что из оконного проёма над её головой вдруг громко закричал голубь, заставив туристов остановиться, и они перекрыли ей выход. К тому времени, когда ей удалось выйти в переулок, вас уже не было. — Он недовольно покачал головой. — Во всяком случае, она упустила вас на несколько часов. В результате, она снова вышла на след, но к этому времени к вам присоединился другой человек.
Игнацио, подумал Лэнгдон. Должно быть, мы с ним выходили из Палаццо Веккьо с маской.
— Ей с успехом удалось выследить вас обоих на пути к площади Синьории, но вы оба, очевидно, заметили ее и решили ускользнуть, скрывшись в разных направлениях.
Тогда понятно, подумал Лэнгдон. Игнацио скрылся с маской и спрятал её в баптистерии — до того, как с ним случился сердечный приступ.
— Тут Вайента совершила ужасную ошибку, — сказал хозяин.
— Выстрелила мне в голову?
— Нет, преждевременно раскрыла себя. Она втянула вас в переговоры, хотя на самом деле вы ещё ничего не знали. Нам нужно было выяснить, удалось ли вам расшифровать карту или рассказать Сински то, что ей нужно было знать. Вы отказывались говорить. Сказали, что скорее умрёте.
Я искал смертельную чуму. Вероятно, я подумал, что вы — наемники, пытающиеся достать биологическое оружие!
Массивные двигатели корабля внезапно переключились на реверс, замедляя ход судна по мере того как оно приближалось к погрузочной платформе аэропорта. Вдалеке Лэнгдон видел ничем не примечательный корпус транспортного самолета C-130, который заправлялся. На фюзеляже красовалась надпись «ВСЕМИРНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ».
В этот момент прибыл Брюдер с мрачным выражением на лице. — Я только что узнал, что мы единственная компетентная оперативная группа в течение пяти часов вне зоны — это означает, что мы действуем самостоятельно.
Сински резко села.
— Координация с местными властями?
Брюдер насторожился.
— Пока нет. По моему настоянию. Сейчас мы не знаем точного местонахождения, так что они ничего не могут сделать. И потом, операция по герметизации далеко за пределами их компетентности, и мы рисковали бы тем, что от них будет больше вреда, чем пользы.
— Primum non nocere[99], — кивнув, прошептала Сински, повторяя фундаментальной принцип врачебной этики: прежде всего, не навредить.
— И последнее, — сказал Брюдер, — у нас до сих пор нет вестей о Сиенне Брукс. — Он посмотрел на хозяина. — Вы не знаете, у Сиенны есть знакомые в Венеции, которые могли бы ей помочь?
— Я бы не удивился, — ответил он. — У Зобриста повсюду были приверженцы, и насколько я знаю Сиенну, она воспользуется всеми доступными ресурсами для осуществления данных ей указаний.
— Нельзя допустить, чтобы она выехала из Венеции, сказал Лэнгдон. — Мы не представляем, в каком состоянии сейчас солюблоновый пакет. Если он кому-нибудь попадётся, достаточно будет легкого прикосновения, чтобы повредить материал и высвободить содержимое в воду.
Ненадолго наступила тишина, когда стала понятна вся серьезность положения.
— Боюсь, что это не единственная плохая новость, — сказал Лэнгдон. — Золотой музейон святой мудрости. — Он помолчал. — Сиенна знает, где это. Она знает, куда мы направляемся.
— Как?! — Сински встревоженно повысила голос. — По-моему, вы говорили, что не успели рассказать Сиенне то, что выяснили! По вашим словам, она знает только, что вы не в той стране!
— Это так, но она знала, что мы ищем гробницу Энрико Дандоло. Быстрый поиск в сети укажет ей это место. И как только она найдёт гробницу Дандоло… недалеко будет и до растворимой упаковки. В поэме сказано о струящейся воде в затопленном дворце.
— Проклятье! — взорвался Брюдер и выбежал.
— Она никогда не обыграет нас, — сказал хозяин. — Преимущества на нашей стороне.
Сински тяжело вздохнула.
— Я бы не стала на это уповать. У нас медленный вид транспорта, а у Сиенны Брукс, как выяснилось, много ресурсов.
Когда «Мендасиум» причалил, Лэнгдон поймал себя на том, что без удовольствия смотрит на неуклюжий С-130, стоящий на взлётной полосе.
То ли от движений причаливающей яхты, то ли от надвинувшихся воспоминаний о самолёте без окон — Лэнгдон не имел понятия об этом, но у него тут же случился приступ морской болезни.
Он повернулся к Сински.
— Я не уверен, что чувствую себя достаточно хорошо для полета.
