Дэн Браун - Инферно
Теперь и они меня ненавидят.
К семи годам Сиенна была достаточно начитанной, чтобы поставить себе диагноз: глубокая депрессия. Когда она сказала об этом родителям, пожалуй, они были ошарашены не больше обычного странностями своей дочери. Тем не менее, они отправили её к психиатру. Врач задал ей множество вопросов, которые Сиенна уже сама себе задавала, а потом выписал ей сочетание амитриптилина и хлордиазэпоксида.
Сиенна в ярости вскочила с кушетки.
— Амитриптилин?! — возмутилась она. — Я хочу стать счастливее, а не в зомби превратиться.
Психиатр, к величайшей его чести, оставался спокойным в лице после её выходки и предложил ей другое.
— Сиенна, если ты предпочитаешь обходиться без приёма препаратов, можем попробовать более основательный подход. — Он сделал паузу. — Похоже, ты зацикливаешься на мыслях о себе и о том, что ты чужая в этом мире.
— Это так, — ответила Сиенна. — Я пытаюсь больше не думать об этом, но не могу!
Он спокойно улыбнулся.
— Разумеется, не можешь. Для человеческого ума физически невозможно ни о чём не думать. Душа жаждет эмоций, и будет искать топлива для их подпитки — хорошего или плохого. Твоя проблема в том, что ты питаешь её не тем топливом.
Сиенне не приходилось слышать, чтобы кто-либо рассуждал о сознании в технических терминах, и это её сразу заинтриговало.
— И как мне дать ей другое топливо?
— Тебе нужно сосредоточить ум на другом, — сказал он. — Сейчас ты, главным образом, думаешь о себе. И ломаешь голову, почему ты не можешь приспособиться… и что с тобой не так.
— Всё это так, — сказала Сиенна, — но я пытаюсь решить проблему. Я хочу ладить с другими. Мне не решить эту проблему, если я не буду о ней думать.
Он хихикнул.
— Я полагаю, что размышление об этой проблеме… и есть твоя проблема.
Доктор предложил ей попытаться увести внимание от себя и своих собственных проблем, вместо этого обратив его на окружающий мир и его проблемы.
Именно тогда все изменилось.
Она стала направлять всю свою энергию не на жалость к себе, а на сочувствие другим. Стала заниматься благотворительностью, раздавая суп в приютах для бездомных и читая книги слепым. Невероятно, но видимо, никто из людей, которым Сиенна помогала, даже не замечал, что она не такая, как все. Они были просто благодарны, что о них кто-то заботится.
С каждым днём Сиенна работала всё больше, едва успевая поспать — от осознания того, сколько людей нуждается в её помощи.
— Сиенна, сбавь обороты! — убеждали ее. — Этим ты не спасешь мир!
Ужасно, когда так говорят.
Благодаря своему участию в общественной жизни, Сиенна познакомилась с некоторыми членами местной организации гуманитарной помощи. Когда они предложили ей совместную месячную поездку на Филиппины, она ухватилась за эту возможность.
В представлении Сиенны, им предстояло кормить бедных рыбаков или фермеров в сельской местности, она читала, что там чудеса природной красоты, с волнующим подводным миром и восхитительными равнинами. Так что, когда их группа осела в городе Маниле — самом густонаселённом уголке мира — Сиенне оставалось только изумляться от ужаса. Она никогда ещё не видела нищеты в таких масштабах.
Как может один человек всё изменить?
На каждого человека, которого Сиенна накормила, приходилось сотни других, кто смотрел на неё опустошёнными глазами. Манила задыхалась от шестичасовых пробок, от загрязнения окружающей среды, в ней процветала проституция, которой занимались, в основном, малолетние подростки, многие из которых были проданы сутенёрам родителями, которые находили утешение в том, что, по крайней мере, их детей будут кормить.
Среди этого хаоса детской проституции, попрошаек, карманников и прочих ужасов, Сиенна вдруг почувствовала себя парализованной. Все люди вокруг неё существовали лишь за счёт первобытного инстинкта выживания. Оказываясь в безнадёжном положении… человеческие существа превращаются в животных.
Депрессия нахлынула на Сиенну с новой силой. Она вдруг поняла, что человечество — это вид на грани вымирания.
Я ошибалась, подумала она. Мне не спасти мир.
Охваченная приступом безумия, Сиенна бросилась бежать по улицам города, прокладывая себе путь сквозь массы людей, отталкивая и подгоняя их в поисках открытого пространства.
Меня душит человеческая плоть!
На бегу она вновь чувствовала на себе взгляды. Она отличалась от остальных. Она была высокой и светлокожей, белокурые собранные в хвост волосы развевались за спиной. Мужчины пялились на неё так, как если бы она была голой.
Когда её ноги подкосились, она понятия не имела, как далеко она убежала и где оказалась. Протерев глаза от слёз и грязи, она увидела, что стоит посреди трущоб из кое-как скрепленных кусков гофрированного металла и картона. Вокруг разносились вопли и плач младенцев, вонь человеческих экскрементов заполняла воздух.
Я пробежала сквозь врата ада.
— Turista, — произнёс позади неё низкий голос. — Magkano?[98] Почём?
Сиенна обернулась и увидела, как к ней приближаются трое молодых людей с видом волков, у которых слюнки текут. Она тут же ощутила себя в опасности и попыталась отступить, но они облепили её как хищники при охоте целой стаей.
Сиенна стала звать на помощь, но на её крики никто не обращал внимания. Всего в пяти метрах от неё сидела женщина на старой покрышке, счищая гниль с луковицы ржавым ножом. Женщина даже глаз не подняла, когда Сиенна закричала.
Когда мужчины схватили её и потащили в хижину, у Сиенны не было иллюзий относительно того, что произойдёт, и ее ужас был всепоглощающим. Она отбивалась всем, чем могла, но они были сильнее и быстро уложили её на старый испачканный матрас.
Разорвали на ней блузку и вцепились в её нежную кожу. Когда она завизжала, они так глубоко заткнули ей рот, что казалось, она задохнётся. Потом они перевернули её на живот, уткнув лицом в грязную постель.
Сиенна Брукс раньше всегда с жалостью относилась к несмышлёнышам, способным верить в Бога, находясь в мире, полном страданий, и всё же, теперь она сама молилась… молилась от всего сердца.
Пожалуйста, Господь, убереги меня от зла.
Даже во время молитвы она слышала, как смеются мужчины, насмехаясь над ней, когда их грязные руки стаскивали джинсы с ее дрыгающихся ног. Один из них забрался на ее спину, потный и тяжелый, и его пот капал на ее кожу.
Я невинна, подумала Сиенна. Вот как это случится со мной.
Внезапно мужчина соскочил с ее спины, и его глумливые смешки превратились в крики гнева и страха. Теплый пот, сказывающийся на спину Сиенны сверху, внезапно хлынул потоком… проливаясь на матрас брызгами красного.
Когда Сиенна перевернулась, чтобы понять произошедшее, она увидела старую женщину с наполовину очищенной луковицей и ржавым ножом. Она стояла над нападавшим, из спины которого обильно текла кровь.
Старуха обвела остальных угрожающим взглядом, размахивая окровавленным ножом в воздухе, пока трое мужчин не убрались прочь.
Не говоря ни слова, женщина помогла Сиенне собрать одежду и одеться.
— Salamat, — испуганно прошептала Сиенна. — Спасибо.
Старуха постучала себя по уху, показывая, что она глухая.
Сиенна сложила ладони вместе, закрыла глаза и наклонила голову в знак уважения. Когда она открыла глаза, женщины уже не было.
Сиенна сразу покинула Филиппины, даже не попрощавшись с остальными членами группы. Она никогда не говорила о том, что с ней случилось. Она надеялась, что если не вспоминать произошедшее, то оно сотрется из памяти, но это лишь усугубило ситуацию. И через месяц ее по-прежнему преследовал ночной кошмар, и она нигде не чувствовала себя в безопасности. Она начала заниматься боевыми искусствами и несмотря на то, что быстро овладела смертельными навыками Дим Мак, по-прежнему чувствовала себя в опасности везде, где бы ни находилась.
Ее депрессия вернулась, нахлынула с десятикратной силой и в конце концов она совершенно перестала спать. Каждый раз расчесывая волосы, она замечала как выпадали большие пряди, все больше с каждым днем. К ее ужасу в течение недели она полностью облысела, самостоятельно диагностировав у себя временную потерю волос — облысение, связанное со стрессом и неизлечимое до тех пор, пока не пройдет стресс. Хотя, всякий раз, когда она смотрелась в зеркало и видела свою лысую голову, ее сердце учащенно билось.
Я выгляжу как старуха!
Наконец, ей пришлось постричься налысо. По крайней мере, она больше не выглядела старой. Она просто казалась больной. Не желая выглядеть, как больные раком, она купила светлый парик с конским хвостиком и носила его. По крайней мере, она снова была похожа на себя.
