Джон Тренейл - Свиток благоволения
Генерал медленно опустил винтовку. И тут колени Дианы подвели ее, и она опустилась на палубу.
Вскоре она пришла в себя от звуков резкого голоса генерала, отдававшего распоряжения. Солдат, которому они предназначались, казалось, не горел желанием подчиняться. Ло Бин был вынужден дважды хлестнуть его по лицу, прежде чем парень положил винтовку и медленно направился к краю люка, уводившего в трюм. Он отогнул угол брезента и нащупал ногой перекладины трапа, а другой солдат в это время подал ему винтовку.
Потянувшиеся после этого минуты начали грохотом отдаваться в мозгу Дианы. Никто не разговаривал. Глубокую тишину, сгустившуюся вокруг них, нарушал только мерный плеск воды о борт лихтера.
Ло Бин принялся мерить шагами палубу, было видно, что он взбешен. Один раз Диана заметила, что он смотрит на часы со светящимися стрелками; после этого он занервничал еще сильнее. Она взглянула на Уоррена, но в темноте не смогла разобрать выражение его лица. Она стала гадать, думает ли он о том же, о чем и она. По какой-то необъяснимой причине, время начало работать на них.
Как далеко они были от Кантона, когда Ло Бин и его люди поднялись на борт? Сколько еще осталось до рассвета, с которым река оживет и который одарит ее любопытными парами глаз, потенциальными свидетелями… а если они уже недалеко от Кантона, то и потенциальными иностранными свидетелями…
Раздался крик, он звучал на неестественно высокой ноте, будто исторгнутый из глотки какого-то демона, страдающего от раны, представить которую невозможно… крик быстро стал стихать, превращаясь в икающие всхлипы, затем прекратился.
– О нет, – услышала Диана свой собственный голос, – Боже, пожалуйста, не надо…
Брезент прошила автоматная очередь, и, когда Ло Бин осветил его фонариком, Диана увидела, что он продырявлен больше, чем полудюжиной пуль. Ло Бин крикнул – Диане показалось, что это имя солдата, которого послали в трюм, – но никто не ответил.
Мгновение Ло Бин стоял, забывшись в раздумье. Потом, ему, похоже, что-то пришло в голову, потому что он снова подошел к Диане, подозвав своего переводчика.
Солдат внимательно выслушал сказанное, переспросил пару раз и повернулся к Диане.
– Генерал приказывать тебе вниз. Твой друг слушать тебя. Достань его вверх. Достань его наружу.
Она уставилась на солдата, словно ожидая услышать от него что-то еще. Мозг старался оградить ее от понимания того, чего хотел от нее Ло Бин. Через минуту до нее должно было дойти, но пока еще…
– Я не могу. Там же змеи.
– Приказ генерала.
– Скажи ему «нет».
– Он приказывать. Нельзя сказать «нет».
Кто-то из людей Ло Бина стянул брезент с люка. Несколько слабых лучей фонариков шарили по трюму, но они едва проникали сквозь тьму внизу. Лучи света выхватывали из темноты металлические клетки, или это сверкавшие змеиные глаза отражали свет, но больше ничего не было видно. Ло Бин казался озадаченным. Диана чувствовала, что он проклинает свою родину, Китай, страну, которая дала миру бумагу и порох, но которая теперь не может снабдить свою армию нормальными фонарями.
Время. Все упиралось именно в фактор времени. Они должны найти способ поводить Ло Бина и его банду за нос, потянуть время до рассвета. А что будет тогда?.. Нет, не стоит, не думай об этом, вообще ни о чем не думай, просто делай, как он говорит. Время действовать. Крутись, как будто ты Рапунцель, а расплатой за ошибку будет смерть.
Диана шагнула вперед. Теперь еще один шаг…
Она была уже на трапе. Ее голова оказалась на одной высоте с палубой. Что же происходит? Похоже, ее мышцы действуют независимо от мозга. Странно. Чан Пин говорил ей, как будет «странно» по-китайски. Цигуай. По-китайски это означает «странно».
В трюме царило зловоние. И что-то делало его похожим на баню. Или на прачечную. Диана не поняла, почему ей так показалось. Ну конечно же! Шипение, будто от перегретого пара.
Ее нога ступила на палубу трюма. Это шипение сразу же напомнило ей обо всем, что ее окружает. Она ничего не могла разглядеть в темноте, но память говорила ей, что она увидит, если будет светло: металлические клетки, сотни металлических клеток со стенками из ячеистой сетки, три метра высотой, два шириной и два глубиной. И в каждой клетке от двадцати до тридцати ядовитых змей. Клетки были установлены по двадцать, между штабелями оставались проходы. Точно как в трюме с гробами.
Диана, не снимая рук с трапа, глядела прямо перед собой. Она не могла заставить себя пошевелиться. Она вспомнила напряженный разговор Уоррена Хонимена с Ллойдом Саундерсом на причале в Лючжоу. Ллойд жаловался на состояние живого груза. Некоторые из запоров на клетках внушали опасение своей ненадежностью. Если они попадут в хорошую качку, змеи смогут оказаться на свободе. Уоррен тогда оборвал его: не забивай ты себе этим голову…
Диана отступила назад на одну из нижних ступеней и прижала голову к одной из опор трапа. Она плакала.
– Чан Пин, – сказала она трапу. – Чан Пин, это я, Диана. Ты меня слышишь?
Нет ответа. Конечно, если он откликнется, солдаты смогут определить его местонахождение по голосу.
– Чан Пин, – прохныкала она, – постарайся не попасть в меня. Я должна поговорить с тобой.
Тишина. Диана снова ступила на палубу и отпустила трап. Мгновение она стояла не шевелясь, потом медленно повернулась кругом. Ло Бин направил луч своего фонарика вниз, стараясь удерживать ее в круге света, но, так как трюм был глубоким, луч его фонарика казался не больше чем намеком на слабый отблеск.
Она сделала шаг вперед. Свет тоже сдвинулся. Еще шаг. Начался кромешный ад.
Из трюма раздалась очередь. Фонарик Ло Бина, брякнув, упал к ногам Дианы. Еще очереди, на этот раз сверху вниз… Но она слышала дребезжание клеток со змеями и знала, что Чан Пин уже далеко от того места, откуда он стрелял.
Тишина.
Еще пара очередей прогремели сверху, но вскоре раздался пронзительный голос Ло Бина, очевидно, приказавшего прекратить огонь. Диана была уверена, что он предупредил их, что они могут попасть в девушку.
Что-то проскользило по ее левой ступне.
Она отшвырнула это назад, будто ненароком дотронулась до раскаленных углей. Разумом она понимала, что ей вообще нельзя шевелиться, что это безумие, самоубийство, но она не могла ничего с собой поделать. Ее крик отдался эхом в полости стальной пещеры.
Она повернулась, совершив, как ей казалось, полуоборот, и метнулась в сторону трапа. Вместо этого она кинулась к штабелю со зловещими клетками: палец ее левой руки прошел внутрь клетки сквозь металлическую сетку, слава Богу, не наткнувшись на ее обитателей… Она отпрыгнула назад и тут же врезалась в другой штабель. Ее окружало яростное шипение: внезапно она почувствовала, что оно направлено только на нее, что она – единственное, что его вызывает.
Диана закрыла глаза руками и завизжала так, что, казалось, никогда уже не сможет остановиться. Но тут Чан Пин зажал ее раскрытый в крике рот обеими руками, не забыв прихватить и ноздри большим и указательным пальцами.
Ноги Дианы оторвались от пола, беспорядочно лягая воздух, но Чан Пин просто наклонился назад, лишив ее равновесия, пока наконец ее временное беспамятство не прошло, и она не обмякла в его руках.
Когда она пришла в себя, мягкий тихий голос снова и снова раздавался у ее уха. Она была все еще не в своем уме от ужаса, и Чан Пин вынужден был повторять свои инструкции.
Диана несколько раз качнулась, пока не нашла в себе достаточно сил, чтобы отправиться в это последнее путешествие. Очень короткое путешествие.
Она двигалась медленно, ставя ногу каждый раз строго перед другой, пока наконец с помощью кончика пальца, которым Чан Пин направлял ее движение, она снова не оказалась у трапа. Она взялась за стойки и начала подниматься.
– Генерал Ло Бин, – крикнула она, поднявшись больше чем до половины, – мы оба поднимаемся наверх.
После паузы солдат-переводчик, ответил:
– Скажи ему бросить оружие.
Чан Пин отшвырнул подальше винтовку, захваченную им ранее. Снова долгая пауза. Потом слабые лучи фонариков зашарили по палубе трюма в поисках подтверждения того, что Чан Пин безоружен. Должно быть, Ло Бин был удовлетворен, потому что переводчик наконец сказал:
– Поднимайся!
Каким-то образом Диана заставила свои руки и ноги повиноваться. Теперь она уже могла смотреть поверх закраины люка. Солдаты отошли назад.
Диана ухватилась за закраину, приготовившись выбраться на палубу. Внезапно она в ужасе закричала и скользнула назад. Теперь над металлической стенкой осталась только ее голова.
– Помогите мне! – визжала она. – Он тянет меня обратно вниз, я не могу. Помогите кто-нибудь!
Ее крик стал пронзительным, потом ослаб и превратился в мучительные стоны. Теперь стоявшим на палубе были видны только ее руки.
