Джей Брэндон - Волк в овечьем стаде
— Дэвид?
— Угу.
Я давно перестал быть авторитетом для него и поэтому не имел права на откровения. Когда-нибудь, возможно, он расскажет своему сыну о времени, проведенном со мной. Приятно думать, что внук по достоинству оценит деда.
Приступив к новому штурму, я вспомнил фразу времен вьетнамской войны: «Мы должны были уничтожить деревню, а не спасти ее». Эта же участь ожидала несчастных Олгренов. Иного выхода не было. Эти люди должны были принести себя в жертву, чтобы Остин и такие, как он, не смели больше никому доставить зла.
— Обвинение вызывает Памелу Олгрен. — Я нарочно подчеркнул ее полное имя. Памела. Чудная, судя по всему, была в детстве малышка и любила своих родителей. Ее имя напомнило мне о том, что миссис Олгрен прожила долгую жизнь, а я собирался осветить только один эпизод. Без сомнения, она с трудом переживет тот удар, который я ей приготовил.
— У вас есть сын? — Она еще не успела занять свидетельское место, когда я огорошил ее вопросом.
— Да. Томми. Ему девять лет. — Она постаралась устроиться в кресле поудобнее.
Она осмотрелась вокруг, окинула взглядом судью, присяжных и, вспомнив о моих наставлениях, обратила свой взор на меня.
— Томми Олгрен, которого изнасиловал этот человек? — спросил я, указав на Остина.
Миссис Олгрен должна была обратить на него внимание. Она обернулась в его сторону. Не думаю, что до сего момента она воспринимала Остина серьезно.
— Да, — выдавила она, потупив взгляд.
Я дождался, когда она вновь посмотрела на меня, и спросил:
— Остин Пейли — не первый человек, которого обвинил Томми, так?
— Нет, — чуть слышно отозвалась миссис Олгрен.
— Кто был первым?
Она с трудом выдавила из себя имя.
— Мартин Риз, — ей удалось преодолеть себя, — наш сосед.
— И друг?
— Нет, сосед. Мы едва были с ним знакомы. Он никогда не бывал в нашем доме.
— Томми играл у дома мистера Риза?
— Иногда, — сказала миссис Олгрен после минутного колебания. — У Ризов есть сын одного с Томми возраста.
— Томми симпатизировал мистеру Ризу?
Вопрос удивил ее.
— Не думаю, чтобы Томми знал его лучше нас. По крайней мере, раньше.
— Перед тем как обвинил его?
— Да, — проговорила она.
— Как это случилось? Что Томми сказал вам?
— Однажды за ужином он признался, что как-то играл в саду, а мистер Риз, выглянув из дома, позвал Томми на помощь. Как утверждал мальчик, на мистере Ризе не оказалось брюк.
— Вы, наверное, удивились, — предположил я.
— Мы были в шоке, — ответила Памела, она увлеклась воспоминаниями и перестала волноваться перед многочисленной публикой. — Мы оцепенели. Не знали, что и предпринять.
— Томми еще что-нибудь рассказывал?
— Да. Он все описал. Он сказал… — Она запнулась, вспомнив, где находится. Я кивнул ей. — Он сказал, что мистер Риз заставил его раздеться. Никого больше в доме не было — и мистер Риз… изнасиловал его.
— Вы поверили Томми?
— Конечно.
— И что вы сделали?
— Мы собрались позвонить в полицию тем же вечером, но Джеймс — мой муж — сказал, что стоит переговорить с мистером Ризом. На следующий день мистера Риза не оказалось дома. Он утверждал, что его не было в городе в тот день, о котором говорил Томми. Мы не поверили соседу и решили сами убедиться в правоте сына…
— Вы загнали Томми в угол?
— Ну да. И выяснили, что он солгал. На самом деле ничего не было.
— Томми лгал? — повторил я.
— Да.
— Вы звонили в полицию?
— Нет. В этом не было необходимости.
— Вы отвели Томми к врачу?
Она, казалось, удивилась.
— К психологу?
— Не только.
— Нет. Незачем было. Все разъяснилось само собой.
— Дело не дошло до суда?
— Нет, — испуганно заверила она. — Ничего подобного. Скандал не стал достоянием посторонних. Мы извинились перед мистером Ризом, вот и все. Позже он уехал, к нашему облегчению.
Я помолчал, изучая ее. Весь зал последовал моему примеру. Наконец я произнес:
— Вы показали, что Томми заявил, будто Мартин Риз изнасиловал его. Он так и сказал?
— Нет. Не стану утверждать, что он произнес это слово.
— Он сказал, что мистер Риз притрагивался к нему?
Памела торопливо отвергла это предположение.
— Нет. Все было гораздо подробнее. Это нас и смутило. — Ей очень хотелось быть понятой. — Томми рассказал нам такое, что он не мог услышать в школе или увидеть по телевизору. Он описал детали.
— Что именно он рассказал?
Она посмотрела на меня неодобрительно. По ее мнению, она уже достаточно открылась. Я выдержал ее взгляд. Я перестал быть ее другом.
— Он описал голого мужчину, — начала она.
— Что конкретно он описал?
Она покраснела.
— Возбужденный половой член, — четко произнесла она, чтобы не пришлось повторять.
— И вы решили, что это достаточное подтверждение правоты сына?
— Да. — Краска залила ее лицо.
— А что еще?
Она старалась произносить слова громко, но голос не подчинялся ей.
— Он сказал, что они с мистером Ризом через какое-то время оказались нагими и что этот мужчина трогал его.
— Он говорил о каких-нибудь подробностях?
— Да, конечно. Он сказал, что тот засунул палец между его ягодицами.
— Что-нибудь еще? — безжалостно продолжал я.
Она взглянула на меня с ненавистью.
— Он сказал, что мужчина поцеловал его пенис. И заставил его поцеловать свой.
— Что-нибудь еще?
— И он добавил, что появилась белая жидкость. Томми сказал, что она похожа на клей.
Я надеялся, что присяжные нашли это описание достоверным.
— Как давно это случилось?
— Около года назад.
— Не раньше?
Она прикинула в уме.
— Ровно год назад. — Она сумела взять себя в руки, восстановила дыхание.
— До этого признания Томми когда-нибудь видел, как вы с мужем занимались любовью?
Она задохнулась, кровь бросилась ей в лицо.
— Нет.
— Вы уверены?
Она заклокотала от злости.
— Абсолютно уверена. Мы запираем дверь.
— У Томми были другие возможности наблюдать сексуальные действия? У вас в доме нет порнокассет?
— Нет, — почти выкрикнула она. — Даже «Плейбой» не держим. Никогда! Ничего подобного!
Я кивнул. Миссис Олгрен расценила мое молчание как завершение пытки.
— Миссис Олгрен, — мягко начал я. — Как вы с мужем относитесь к сыну?
Она выглядела смущенной.
— Мы его родители. Томми — единственный наш ребенок, мне кажется, у нас полное взаимопонимание.
Я понимающе кивнул.
— Вы встречаете его после школы?
— Да.
— Сразу по окончании занятий? — уточнил я.
— О нет, мы не можем этого делать. Он остается в школе после уроков.
— И в котором часу вы его забираете?
— В пять. Иногда позже.
— Намного позже?
— Да, — сказала она. Миссис Олгрен не оборонялась, просто описывала распорядок дня семьи.
— Вы с мужем работаете?
— Да. Я менеджер в банке. Джеймс — вице-президент корпорации «Куантико эквипмент».
— Какого профиля корпорация? — спросил я.
— Торговые операции. У корпорации есть несколько мелких дочерних компаний, а Джеймс ведает общим делом торговли во всей компании. Расширяет рынок сбыта. — Она даже не заметила, с какой безграничной гордостью она рассказывала о карьере мужа.
— Он много разъезжает? — восторженно спросил я.
— Да. Несколько поездок в месяц.
— А в чем заключается ваша работа?
— Я помогаю клиентам делать вложения, вернее, долгосрочные вклады.
— Вы брокер на бирже?
Она оскорбилась.
— Я имею дело и с биржей. Правительственные облигации всех типов, взаимные вложения, недвижимость, иногда частные контакты с компаниями, не внесенными в биржевой список.
— Вы также занимаетесь сделками в области кино? — спросил я, потрясенный ее рассказом.
— Да, — ответила она, — пакетом инвестиций.
— У вас насыщенный график, можно сказать, с понедельника по пятницу, с девяти до пяти?
— Нет, конечно, — возразила миссис Олгрен.
Она полностью пришла в себя. К ней снова вернулась уверенность. Она обернулась к присяжным.
— Многие мои клиенты — занятые люди, они могут уделить мне время только в выходные или вечерами.
— А где находится Томми, когда вы встречаетесь с клиентом, а его отец уезжает из города по делам?
Вопрос вызвал в ней раздражение. Я надеялся, что присяжные заметили, как быстро она забыла о сыне, расписывая прелести своей работы, она, кажется, забыла даже то, где находится.
— У нас есть няня, — сказала она.
— А когда у Томми день рождения, миссис Олгрен?
— В марте.
— Вы помните, что подарили ему в последний день рождения?
