Краски - Ковезин Павел

Когда он вошёл в палату, она не заметила его. Грет сидела спиной ко входу, обыгрывая в карты какого-то парня со сломанной рукой.

– Так-то вот! – она бросила свои последние карты на небольшой стол между койками, взяла из рук парня купюры и начала пересчитывать. – Может, ещё партию?

– Тебе не стыдно, Грет? – с усмешкой спросил Эмиль.

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Быстро спрятала деньги под бинт, идущий от левого плеча к правому боку, и уставилась на отца.

– Папа! Ты как здесь…

– Вот, пришёл навестить свою юную байкершу, а теперь ещё и карточного шулера, по всей видимости, – Эмиль приподнял в руке пакет с соками, фруктами и сладостями.

Грет улыбнулась и, встав с койки, обняла отца. На ней была чёрная футболка и шорты.

– Пройдёмся? – он бросил косой взгляд на паренька в больничной пижаме.

Грет согласилась, и они вышли в больничные коридоры.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше, спасибо, – ответила Грет, хотя плечо всё ещё болело и не давало спать ночью.

Между ними повисла пауза, никто не знал, с чего начать разговор.

– Пап… – первой заговорила Грет. – Прости меня.

– Не бери в голову, я рад, что всё хорошо. Относительно хорошо, – он бросил взгляд на её бинты, торчащие из-под футболки.

– Заживёт. Прости, я не знаю, как тебе это объяснить…

– Ты тут ни при чём. Не переживай.

Оба поняли, что обсуждать случившееся больше нет смысла.

Они прошли мимо поста медсестры и свернули направо.

– Как прошла вчерашняя встреча со следователями? – после недолгого молчания спросил Эмиль.

– Ну…

– Грет! – перебил её отец, резко остановившись. – Понимаю, у нас не было возможности это обсудить, но… я надеюсь, ты не сказала ничего такого, за что тебя могут… посадить? Пойми, в этот раз тебя не в превышении скорости обвиняют.

– Понимаю… Сказала, что подвезла Йохана до дома Рут. Потом, когда он вышел из себя, пыталась его остановить, но было бесполезно.

Эмиль помолчал несколько секунд, смотря в глаза дочери. Он не знал, стоит ли задавать этот вопрос теперь. Ведь после драки, как известно, кулаками не машут.

– А это… это правда?

Грет тяжело вздохнула и посмотрела в глаза отцу.

– Правда.

Она понимала, что эта ложь во благо. Отец и так на нервах, и сообщать, что дочь замешана в убийстве, будет явно лишним.

– К тому же, мои показания совпали с показаниями той девочки, Рут.

Эмиль с облегчением выдохнул и снова обнял дочь.

Грет обнимала отца, и по её телу пробегала волна странного тепла. Она была безумно благодарна отцу за всё. Впервые она не хотела делать ничего ему назло. Подняв взгляд от его плеча, она увидела, как в коридор из-за угла вышла девочка с рыжими волосами и уставилась на них.

– А вот, кстати, и она, – улыбнулась Грет.

Они перестали обниматься, Эмиль повернулся и увидел перед собой испуганную Рут. Она стояла с выпученными глазами, словно не зная, правильно ли поступила, что пришла сюда.

– Грет, я…

Но Грет, не дожидаясь, пока она договорит, сделала несколько быстрых шагов и, превозмогая боль, обняла её.

Зелёный, голубой, синий

Бар «DreckigerHans»

11 июня, 21:25

Хейк и Вилли сидели в баре «Dreckiger Hans» и отмечали звание хауптмейстеров. После того как вся информация о случившемся просочилась в СМИ, начальству их управления ничего не оставалось, кроме как повысить сотрудников за поимку опасного преступника. Всем пришлось закрыть глаза и на украденный ствол Хейка, и на труп Баса в квартире Йохана. В конечном итоге цель оправдывает средства. Лоренца же на время отстранили от дел – в управлении поступили записи с камер наблюдения, на которых видно, как он до полусмерти избивает какого-то подростка на дороге. Вкупе с тем, что он пытался убить Морица, который не угрожал никому из присутствующих на трассе, Рихтеру ничего не оставалось, как отправить Лоренца в отставку.

– За нас! – Вилли поднял бокал с пивом и чокнулся с Хейком. – За новое звание!

На лицах обоих хауптмейстеров засияли счастливые улыбки. Голова Вилли всё ещё побаливала после случившегося, но приносила уже гораздо меньше дискомфорта.

– Мы сделали это! – ответил Хейк и сделал несколько глотков пива.

– Как символично, что наше расследование началось именно с этого бара и заканчивается тут же.

– Да, – улыбнулся Вилли, – будто это точка сохранения в какой-нибудь игре. Ведь через него прошёл каждый, кто хоть как-то замешан в этой истории.

Хейк ненадолго задумался, улыбка с его лица спала, и, чтобы хоть как-то скрыть накатившую тоску, он выпил ещё пива.

– Всё в порядке?

– Да… Порядок. Просто… знаешь, мне даже жаль его немного.

– Кого? Морица?! Да перестань.

Хейк вспомнил диалог с Морицем после убийства Баса. Тот заверял, что не хочет делать ничего плохого, а просто пытается разобраться с собственной головой. «Но в итоге он нашёл не лучший выход из ситуации».

– Это просто очередной псих. Опасный для общества элемент, – уверил Вилли.

– Опасный для кого? Для всяких отморозков вроде отца той девочки? Или сторчавшегося наркомана, в чьей квартире он жил?

– Опасный для окружающих, для близких людей. Сегодня он убивает наркомана, а завтра – случайного прохожего. Ты не можешь наверняка знать, что происходит в его больной голове.

– Ты прав, – улыбнулся Хейк. – Прав.

«Хотя в мире гораздо больше людей, опасных для окружающих, – подумал Хейк, – по улицам ходит куда больше психов. Взять того же Лоренца». Хейк бросил взгляд на барную стойку, где их бывший начальник сидел с красивой девушкой, что была на месте аварии.

– Забудь о нём, – Вилли поймал взгляд Хейка. – Пошёл он к чёрту.

Они увидели, как девушка даёт Лоренцу пощёчину, а после чуть ли не пулей вылетает из бара.

Не прошло и пары минут, как он пришел в себя, выпил ещё шот и, глядя на бывших подчинённых, пошёл к ним. Он едва держался на ногах. Его взгляд скользил с Хейка на Вилли и обратно.

Хауптмейстеры тут же перестали смеяться и озадаченно переглянулись. Лоренц больше не представлял для них угрозы, но его прожигающий насквозь взгляд и тот факт, что он подошёл пьяный, напрягал их. Они были как дети, боящиеся отца, что начнёт по пьяни отрабатывать на них приёмы самообороны. Но Лоренц после долгой напряжённой паузы усмехнулся и поднял стакан:

– С повышением, идиоты!

Он допил содержимое и со всей силы разбил стакан о пол. Звук разбитого стакана и разлетевшиеся в разные стороны осколки заставили хауптмейстеров вздрогнуть. Лоренц тем временем снял с вешалки свою куртку и молча вышел из бара.

Чёрный

Городская психиатрическая клиника Герлингер

6 ноября, 22:49

Когда выключается свет?

Можно ли это назвать помутнением рассудка? Или это просто мигают на потолке лампочки? Белые стены давят со всех сторон. Двадцать четыре часа в сутки. Каждый раз, когда я думаю о сорвавшейся попытке суицида, они начинают сдавливать ещё сильнее. Но, если всё сложилось именно так, может, там, на небесах, простили меня? Дали второй шанс? Если там ещё, конечно, кто-нибудь есть. За пять месяцев, пока меня таскали по судам, следственным изоляторам и врачам, успеешь поверить в кого угодно. В Бога, в высшие силы, в теории заговора.

В конечном итоге всё вернулось к исходной точке. Те же палаты, те же таблетки, врачи, даже некоторые пациенты встретили меня с улыбкой. Разве что Вук, у которого я тогда так рьяно выпытывал план побега, как-то умудрился вскрыть себе вены. Он тоже нашёл выход из этих стен.

Все эти месяцы, засыпая на холодных койках, меня разрывало от мыслей о том, что у меня могла быть совершенно иная жизнь. За те три дня я словно посмотрел отрывки той жизни, которой так давно не хватало. Отрывки, потому что всё же большая часть её за стенами лечебницы была наполнена хаосом, безумием и насилием. Долгие месяцы мне снились кошмары. Ко мне приходили все, кого я когда-то убил. Отец Рут нападал на меня с ножом и резал на куски, бродяга ломал палец за пальцем пока я не просыпался в холодном поту, Гастон связывал меня и бросал на рельсы – прямо перед приближающимся поездом. Эти кошмары невыносимы, но они лишний раз подтверждали то, что виноват я. Страдаю от них я, значит и виновен тут только я. Не воображаемый друг. Не Сиджи. Сиджи погиб в аварии. Буду надеяться, что навсегда, а не пока я под препаратами.