Эдди Шах - Оборотни
В Нью-Йорк. Два, пожалуйста, — сказал Эдем кассиру уже через пять минут.
— У вас есть заказ?
— Нет. Мы только что решили поехать на поезде. — Когда Эдем ответил, Билли улыбнулась: на нее произвел впечатление его говор уроженца глубокого юга.
— Мы работаем по заказам.
— А нет ли у вас отказов?
Придется вам подождать. Поезд в Нью-Йорк отходит только в семь часов утра. До этого ничего сказать нельзя.
— Здорово началось. Десять часов околачиваться возле кассы.
— Поезд только что прибыл из Нью-Йорка. Его же нужно убрать для обратной поездки.
— Вы уверены, что все места заказаны?
— Мы не можем этого знать до отправления. Ведь бывают заказы в пригородных кассах. У нас нет информации в это ночное время.
— А могу я заказать два билета? На случай, если кто-нибудь не придет.
— Да. Это можно. Но посадка будет только после 5 часов утра.
— О’кей.
— Здесь полно хороших отелей. Можно нормально отдохнуть. Хотите спальные места?
— Конечно.
Остановились на сдвоенном спальном купе в экспрессе. Кассир выписал посадочный билет и вручил Эдему.
— Вы потом можете заплатить за проезд здесь же, в пять часов. Если будут отказы.
Они нашли небольшой отель фирмы «Байдербек» на следующей же улице и зарегистрировались там как мистер и миссис Ачер из Де-Мойна, Айова. Билли захихикала, когда Эдем расписался в регистратуре перед покрытой стальным листом кабиной кассира. Это был производственный отель для трудящихся девушек. Кассир настоял, чтобы они уплатили двадцать долларов вперед. В такого рода заведениях гости обычно не проводят целую ночь.
— Что вам показалось таким забавным? — спросил он, когда они подымались по лестнице на второй этаж.
— Мне никогда не приходилось регистрироваться в гостинице для шлюх, — сказала она.
— Не тревожьтесь. Я не попрошу вас заработать на проезд до Нью-Йорка.
Комната была маленькой, стены темными, кровать убогой, а матрас давно уже утратил свою упругость. Единственный стул с деревянной спинкой, дешевый столик для раздевания, на нем небольшое побитое зеркальце. Дыра дырой, но хоть какая-то безопасность.
— А почему мы едем в Нью-Йорк? — спросила она, усаживаясь на край кровати. Он хотел закурить сигарету, но она остановила его: — Разве вы не можете обойтись без этого? В такой маленькой комнате…
Он пожал плечами и убрал сигарету.
— Потому что мы не можем сесть на самолет. Они же выследят нас.
— А при чем здесь Нью-Йорк?
— Чтобы податься на север. Там нас не остановят.
— Может, вы растолкуете мне, каким образом мы пересечем границу и окажемся в Европе?
— Доверьтесь мне.
— Но все может сорваться.
— Вот это и делает авантюру волнующей.
Билли прикорнула на краешке кровати и в конце концов забылась в коротком сне, чувствуя себя неловко в этом неприглядном убежище. Эдем уселся на стул, чтобы провести в таком положении ночь.
В четыре тридцать он разбудил ее, и после элементарного умывания они пошли на вокзал. Удача сопутствовала им. Были отказы, и они могли сесть на экспресс как раз в пять тридцать. Билли ликующе уселась на единственный вращающийся стул у окна, но Эдем потянулся и задернул занавески: на всякий случай, если люди Картера окажутся на перроне, когда они наконец нашли способ отвалить. Она поворчала, хотя понимала, что он прав. К этому времени их отсутствие, вероятно, обнаружили. Они были беглецами, и Билли наслаждалась ощущением захватывающей новизны.
Купе предназначалось для двоих взрослых, с большим диваном и вращающимся стулом. Оно могло быть превращено в спальню с двумя кроватями, одной из которых служил диван, а другая закладывалась в стенку. К услугам были душ, туалет, подставка для чашек. Здесь предстояло провести тридцать часов, железнодорожное путешествие в Нью-Йорк. Билли занимал вопрос, как же они потом продолжат свой путь.
— Все в вагон! — услышала она крик проводника, который шел по платформе со своими сигнальными флажками. Это было его царство, сфера его полной ответственности. — Поезд трогается в Бирмингем, Атланту, Шарлотт, Вашингтон, Балтимор, Филадельфию, Ньюарк и Пен-Стейшн в Нью-Йорке. Занимайте свои места.
Экспресс отошел от станции по расписанию в семь утра.
Билли наконец раздвинула занавески, чтобы понаслаждаться пейзажем. Она никогда раньше не путешествовала в поезде.
Фрэнки, уже освободившийся из своего неожиданного заточения, наблюдал за тем, как экспресс с грохотом отходил от Нового Орлеана. Ему не потребовалось много времени, чтобы выследить их; он же знал Большую Терпимость как свои пять пальцев. Таксист, который отвез их на вокзал, был обнаружен с помощью радиотелефона, а остальное было простым делом.
Пока, сосунок. Ты оказался проще, чем я думал.
Книга четвертая
ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ
Штаб-квартира ЦРУ
Лэнгли
Никогда раньше Зорге не бывал в Лэнгли. Русским там нечего было делать.
Но вот после девяти часов утра Новак провез его за ворота, мимо охранников, на огромную подземную стоянку для автомашин.
— Почему же в Лэнгли? — спросил его Зорге на выезде из Вашингтона.
— Хотят показать, что доверяют вам.
— Не думаю, что увижу хоть что-нибудь.
Новак рассмеялся:
— Правильно думаете. Мы запаркуемся на подземной стоянке, сядем на особый лифт, поднимемся на пятый этаж и пройдем по коридору в специальный зал заседаний.
— Это доверие?
— Считайте так.
Исполнительный директор был уже в зале для встреч.
— Добро пожаловать в Лэнгли! — Он протянул руку, приветствуя гостя.
Когда состоялись все представления, исполнительный директор, ЗДА, ЗДР, Зорге и Новак уселись вокруг небольшого стола для совещаний.
— У нас возникла проблема, — начал исполнительный директор. — Английский оперативный работник, который охранял Триммлера, сбежал. Он прихватил с собой нашего агента. В качестве заложника. Женщину. Мы полагаем, что они все еще находятся в Новом Орлеане.
— Почему же это произошло? — спросил обеспокоенный Зорге.
— Этого я пока не знаю. А что с Гуденахом? — Он решил переместить давление на русских.
— Он вылетел во Франкфурт. Там он арендовал машину, которая позже была найдена брошенной в далеком пригороде. Сейчас идет поиск нашего пропавшего ученого.
— А подключены ли к этому германские власти?
— Нет. Мы располагаем собственными средствами. — Зорге увидел тревогу в глазах исполнительного директора, внезапно поднятые в вопросе брови. — У нас свои методы работы. Даже в независимой Германии. В конце концов, именно смерть наших людей при сходных обстоятельствах свела нас вместе.
Исполнительный директор пожал плечами. Хитрые русские все еще придерживаются своих старых трюков. Он проигнорировал многозначительный взгляд, который кинул ему ЗДР.
— Я думаю, что лучше всего, если руководитель наших операций в Новом Орлеане бегло ознакомит вас с тем, что произошло там до настоящего момента.
Он предоставил возможность ЗДА сделать полный отчет о событиях, включая и поездку на обряд вуду и все то, что за этим последовало. Зорге не выразил никаких эмоций, даже при упоминании об ужасной смерти Триммлера, его отрубленных руках, сложенных в форме свастики.
— Мы все еще не убеждены, что смерть Триммлера имела какое-то отношение к убийству наших агентов. Здесь нет определенной связи.
— Ситуация может стать более ясной, когда я сообщу наши сведения. — Зорге бросил взгляд на присутствующих и увидел их неприкрытое любопытство. — В 1942 году в Германии у нас была сеть ГРУ, называвшаяся Rote Kapelle…
— Что это означает? — спросил исполнительный директор.
— «Красный оркестр». Так назвали это нацисты, поскольку у нас были радисты с кодовым названием «музыканты». Ею руководил Леопольд Треппер, мы его называли «шеф». Именно эта группа передала по радио предостережение о «Голубой операции», нападении на Сталинград, которое привело Гитлера к крупнейшей военной катастрофе на русском фронте.
— Кто же передавал для вас всю эту информацию в Германии? — спросил исполнительный директор.
— Высокопоставленные деятели. Как в военных кругах, так и в правительстве. Они были недовольны ущербом, который наносил Германии Гитлер. Впрочем, они не были согласны с его методами — цели под сомнение не ставили. Когда они поняли, что война не может быть выиграна, некоторые из них установили связь с нами и с англичанами. Это случилось довольно рано, в 1941 году.
— А мы не получали такого рода материалы до конца 1944 года, — сказал ЗДА.
— Вы же не европейцы. Удивляться не приходится: мы опираемся на традиции вековых контактов. Но при всей храбрости и информированности этих людей, многое пропадало втуне из-за недоверия Сталина. Он ведь вообще мало кому верил. Немцы же, обладая совершенными средствами радиоперехвата, стали выслеживать «музыкантов». Схвачен был и сам Треппер, и Rote Kapelle была разгромлена в конце 1942 года. Некоторое время информация продолжала к нам поступать, но она уже приняла сомнительный характер. Треппер был допрошен в Гестапо и, как у нас полагали, стал агентом-двойником. В Москву поступала масса дезинформации. — Зорге нагнулся над столом, допил свой кофе и продолжал: — Но мы все же нуждались в информации. Новой информативной сетью с источниками внутри Германии стали Rote Drei.
