Анатолий Арамисов - Французская защита
— Ну, уж — прямо как комета, — пожал плечами Виктор.
— Именно так! Это удивительно! Какой взлет! У нас в живописи так быстро прорваться наверх невозможно! Художники годами, десятилетиями оттачивают свое мастерство и часто лишь после смерти становятся известными…
Едва Виктор с Симоной вышли на улицу, как мужчина остановился и горько произнес:
— Хорошо бы, если этот художник не узнал правду о моем взлете. Он идеалист, думает, что у нас возможно все быстро добиться. Как бы не так…
Симона молчала, встревожено глядя на лицо Виктора.
— А, может, остановимся, бросим все? — спросил Одинцов. — Вот ты можешь из-за меня лишиться своего места в лондонской фирме. Мы уже и так что-то заработали на этой авантюре. Как ты думаешь?
Девушка молча взяла спутника под локоть и они медленно пошли по намокшему асфальту.
Впереди в темноте красно выделялась буква «М» у входа в метро, мимо проскальзывали редкие прохожие, в воздухе пахло тем неповторимым весенним ароматом, что сводит с ума влюбленных.
— Витя, дорогой, пойми. Ты, если все бросишь сейчас, останешься в стороне от людей. Тебя не поймут. На тебя надеются. И без программы ты играешь очень хорошо. Но с ней, я думаю, ты сильнее всех! И мы можем доказать это всем, и прежде всего — самим себе! Тем более, что так все хорошо складывается! А за мою работу не беспокойся. В случае, если шефы захотят расстаться со мной, то другие фирмы с распростертыми объятиями примут к себе, уверяю тебя!
Одинцов остановился и с минуту смотрел Симоне в глаза.
«Вот она женщина, а не боится и не сомневается ни на минуту… А я что? Уже начинаю робеть? Неужели все из-за приближения к высшим шахматным эшелонам? Я чувствую с этим запах других денег, тех, что раньше мне и не снились. Но вместе с тем и какую-то опасность. Интуитивно. Откуда она исходит? Не знаю. Но я — мужчина, и не должен показывать свои слабости. Не должен…»
— Хорошо, дорогая. Мы продолжим наш… — Виктор запнулся, подбирая нужное слово, — эксперимент. Завтра я должен ехать в редакцию шахматного журнала, помнишь этого Алика со странной фамилией?
— Ну, как же не помнить! — рассмеялась девушка. — Такие люди не забываются!
Где-то в середине московского турнира Одинцов с Симоной шли после партии по коридорам гостиницы «Россия», как вдруг им дорогу преградила другая парочка.
— О! Какая встреча! Гроссмейстер Одинцов, восходящая звезда мировых шахмат! — на Виктора в упор смотрел мужчина лет шестидесяти, сверкая залысинами среди редеющих черных волос по краям головы, весь кругленький, гладкий, в хорошем костюме и при галстуке. Под руку он держал блондинку, которая была выше его сантиметров на десять.
— Пардон, где же я вас видел? — произнес Одинцов, хотя прекрасно помнил этого человека, с важным видом ходившего в пресс-центре и высокомерно-поучительно разговаривавшего с игроками.
— Однако, совсем молодежь не читает шахматную прессу! Дети «Информаторов» и компьютерных баз данных! Я думал, — представляться не имело смысла: мое лицо знает вся страна, если, конечно, она смотрит телевизор!
— Я что-то давно не видел спортивные новости, извините, — с невозмутимым видом ехидничал Одинцов.
— Александр, а лучше — Алик Сношаль! Шахматный журналист номер… — голова с залысинами повернула свои темно-карие масленые глазки в сторону Симоны, — один, с вашего позволения!
Девушка засмеялась:
— Редкая фамилия у вас, однако!
— Надеюсь, спутник представит Вас? — изящно двинул животиком выдающийся журналист.
— Это Симона, моя подруга, — коротко ответил Одинцов.
— Весьма рад знакомству! Весьма! Очень красивое, необычное имя! Вы живете здесь? — Алик обвел глазами пространство гостиничного коридора.
— Да.
— Какое совпадение! Я вот только из гостей, — и Шурик многозначительно покосился на блондинку, — так что, надеюсь, еще увидимся! И, кстати! — он строго посмотрел на Виктора. — Вы должны, нет, Вы обязаны дать интервью нашему журналу по окончании турнира! Вся страна ждет от вас этого!
— Там видно будет, — неопределенно пожал плечами Одинцов.
— Обязательно! Я верю в ваш успех! — и, опять обворожительно взглянув на Симону, добавил. — До встречи…
Спустя два дня Симона поделилась впечатлениями:
— Ты знаешь, я выходила из гостиницы, этот Алик остановил меня у дверей. У меня создалось впечатление, что он сидел в кресле холла и специально ждал, когда я пройду мимо.
— И что он хотел? — невозмутимо спросил Одинцов.
Девушка бросила быстрый взгляд на спутника и произнесла:
— А ты не догадываешься?
— Нет… странно даже, ты же не шахматистка, — недоуменно ответил Виктор. Ему в голову не могла прийти следующая мысль Симоны:
— Не шахматистка, но женщина…
Виктор остановился как вкопанный:
— Он?? Не может быть!
— Еще как может! Старый, потертый временем ловелас. Намекал, что в постели так же хорош, как на страницах изданий.
— В смысле — работает со скоростью печатного станка? — засмеялся Одинцов.
— Еле отвязалась! Говорил, что от благожелательного отношения прессы в его неповторимом лице зависит твое шахматное будущее.
— Ну ну. Как только тиснет что хорошее, сразу силы возьмутся и вдохновение прилетит!
— Каждый считает, что его работа — самая важная.
— Не люблю этих околошахматных жучков! Так крутятся возле игроков, отпихивая локтями друг друга, — смотреть противно! Все припасть к корыту хотят, похрюкать, почавкать, взносы собирают, фондов насоздавали, только плати! Тьфу!
Виктор Одинцов вышел из редакции, что находилась недалеко от Арбата, и облегченно вдохнул грудью весенний воздух. Он не понимал настроения Алика Сношаля. Тот под маской деланного добродушного гостеприимства не мог скрыть проскальзывающей к собеседнику ненависти, зависти и злобы. Отдельные вопросы, с «подковыркой», с двойным, а то и тройным «дном» задавались самым доброжелательным тоном. Виктор не знал, что буквально накануне, два дня назад, в ресторане гостиницы «Россия» произошел следующий диалог Симоны с нестареющим Шуриком.
— О! Какая встреча! Надеюсь, за Вашим столом свободно? — девушка повернулась вправо, усмехнулась: Сношаль, старательно втягивая вовнутрь солидный животик, галантно наклонил неумолимо лысеющую голову.
— Да, пожалуйста, — ответила красавица.
Алик плюхнулся на стул рядом с предметом вожделения, ароматно пахнув дорогим одеколоном.
— Как приятно встретить здесь такую красивую девушку, и, причем одну, — сладко улыбнулся журналист.
— Спасибо за комплимент.
— Простите, позвольте полюбопытствовать: Вы живете в России, в Москве?
— Нет, я приехала с Виктором из Парижа.
— О! Париж! Сколько раз я там был! Но такой красавицы, как Вы, не видел, честное слово!
— Может быть, невнимательно смотрели? — улыбнулась девушка.
— Нет, что Вы! Я знаю, что говорю — поверьте мне!
— Почему я должна Вам верить?
Шурик придвинулся поближе к собеседнице и настроил на лице проникновенно-многозначительное выражение:
— Вы еще молоды и не знаете жизни. А я многое повидал на своем веку. Сколько женских образов калейдоскопом прошло у меня перед глазами! Но, только, увидев ваши глаза, я понял — вот она та, настоящая, к которой я стремился все годы, которую искал всю жизнь!
Симона почувствовала, как потная мужская ладонь липко легла на ее кисть.
Она резко выдернула руку.
— В Вас столько экспрессии! Вы непосредственны, чувственны, свободны, словно горная лань! Я был бы счастлив соединить наши темпераменты в один бурный вулкан! Который мог бы проснуться после такой долгой спячки и выплеснуть в небо свою затаенную энергию!
— Скажите, а конфуз — тоже емкое русское слово? — невозмутимо спросила девушка.
Шурик Сношаль дернул головой, словно проглотил большую рыбную кость и побагровел.
Удар, нанесенный Симоной, попал точно в цель.
Дело в том, что накануне Виктор Одинцов поведал ей небольшую историю, освещенную на страницах конкурирующего параллельного шахматного издания.
В ней один весьма остроумный журналист высмеял апломб и безграмотность Алика. Тот, находясь в очередной из многочисленных зарубежных командировок, написал по горячим следам: «Они (гроссмейстеры) были в том состоянии духа, характеризующимся емким русским словом кураж».
К тому же автор статьи недвусмысленно намекал о главной причине постоянных вояжей Сношаля за «кордон»: стукач КГБ.
Симона положила деньги на маленький поднос, принесенный официантом, и поднялась из-за стола.
Алик молча хватал ртом воздух, насыщенный ароматными запахами еды.
— Вы не стесняйтесь, обратитесь к специалистам по французскому языку, они растолкуют значение слова «конфуз». И сюда еще подходит «попасть впросак». Вы о значении слова «просак» в курсе? Узнайте, не ленитесь. Кстати, правильно писать это выражение нужно отдельно. «В (Симона сделала паузу) — просак». Слою, обозначающее одну точку на женском теле. И если будете освещать Ваши поползновения в отношении подруги шахматиста Одинцова, не забудьте упомянуть… Аревуар!
