Катерина Кириченко - Отстегните ремни
— Так что я про горе знаю не понаслышке, и взгляд ваш, затравленный какой-то, мне еще днем не понравился, — закончила она свой рассказ. — Сколько мимо меня прошло равнодушных людей, когда я годами мучилась, переживала все это, готовая порой расколотить голову об стену… До того иногда охватывало отчаянье, что я просто не могу теперь оставить человека в беде. Так вот переживешь с мое, сердце-то и откроется. Оно только от горя и открывается, а не от шоколадной жизни. Да и кто еще здесь поможет, если не живые люди? На правительство ни в пенсиях, ни в выплатах да и ни в чем другом рассчитывать особо не приходится… Хотя зачем я все это вам рассказываю? Утешить, наверное, как-то хотела. Да вышло неудачно. Да вы не берите близко к сердцу. Ложитесь сейчас спать, утро вечера мудренее. А завтра я еще зайду, если хотите, мне готовить-то особо не для кого, хоть девчушку вашу порадую чем домашним. Давайте я вас провожу в кровать.
Я уже готова была позволить ей уложить меня в кровать и даже гладить по голове, пока я не засну, но мне надо было как следует замуровать дверь на все засовы после ее ухода, так что от заманчивого предложения пришлось отказаться.
Дождик тем временем успокоился, и на улице разлилась прохладная вечерняя свежесть, наполненная озоном и тихим шелестом вымытой листвы, и я даже нашла в себе мужество распахнуть все окна, включая и то, под которым так и болталась пугающая меня строительная люлька.
Над Москвой опять повисла подсвеченная городскими огнями очередная летняя ночь.
День одиннадцатый
Ночью мне снова снился Макс.
Он пришел в эту снятую мной дыру в Староконюшенном переулке как рыцарь на белом коне, поднялся ко мне в замок на болтающейся на тросах строительной люльке, чтобы протянуть мне руку и разбудить одним поцелуем, забрать из мрака моего тяжелого сна и отвезти на остров.
Что за остров — неважно, абсолютно любой. Тот, где красивый мулат приносит коктейли прямо в уютный пляжный шезлонг (шезлонг мягкой модели, без упирающегося в ребра белого пластмассового корпуса — а значит, остров был недешевый, без переполненных туристами пляжей и забитых детьми клубных отелей, напоминающих бездарные океанские лайнеры).
Мы лежали под раскидистой низкой пальмой, и ветер играл развевающейся тонкой накидкой, наброшенной на шезлонг, бросая ее на раскаленное плечо, и поднимал на коже пушистые, выгоревшие от солнца волоски, а прилипший и уже успевший высохнуть мелкий песок осыпался с тела от прикосновения руки Макса. Его ладонь медленно скользила по моей руке, вниз, к самой кисти, пальцы его переплетались с моими, отрываясь только для того, чтобы дотронуться до запотевшего коктейльного бокала, и опять, уже холодные от соприкосновения с ледяным «Мохито», возвращались к моим пальцам, обвивая их и пытаясь остудить их жар.
Я щурилась от слепящего полуденного солнца, от ярких золотых бликов на мелкой ряби изумрудного моря, и мои сухие губы беззвучно просили остаться здесь навсегда и никогда-никогда не возвращаться в темную и мрачную реальность нашего московского лета. Макс улыбался, и его пальцы продолжали гладить меня по раскаленной коже, но глаза его были серьезны, и он едва заметно качал головой: «Нет, это невозможно».
Почему это невозможно — я не понимала, и вопрос этот сводил меня с ума. Почему нам непременно надо жить тяжело, если счастье всегда так рядом, и достаточно никогда больше не подниматься на трап самолета, и это море и солнце останутся с нами навсегда?
«Нет, — говорили его глаза. — Так только кажется. Все это нереально. Не-реально…»
Я открыла глаза и поняла, что реальность сегодня, и правда, была немного другой. Солнце светило уже вовсю, пылая высоко над крышей соседского дома, из чего я заключила, что проспала как минимум до полудня. Робкий московский ветер чуть шевелил тонкую занавеску, оставляя тросы за окном неподвижными. Я сконцентрировалась на тросах, испепеляя их взглядом и пытаясь нащупать внутри себя обжигающий меня вчера очаг страха, но его там больше не было.
Вскочив одним прыжком с кровати, я поняла, что полностью выздоровела и полна свежести и бодрости.
Сон не желал уходить совсем, и у меня было странное чувство, что Макс где-то совсем близко, я даже оглянулась, но меня это не беспокоило, а наоборот, придавало сил. Запев утреннюю песню, я пошлепала босыми ногами в сторону гостиной. Макс шел рядом.
Моя послушная подопечная уже сидела там. Деловито соскребая варенье со стенок банки, она листала подобранный нами на днях на какой-то из детских площадок комикс.
— Привет! — сказала я бодро и подмигнула.
— Привет.
— Как дела?
Даша подняла на меня свои не по-детски красивые глазищи и грустно сказала:
— Я соскучилась по папе.
— Радость моя! Как мы в этом с тобой солидарны, ты даже не представляешь! Я тоже ТАК соскучилась по твоему папе! И знаешь что? Мы с тобой сегодня придумаем план, как его найти и найдем! Угу?
Даша кивнула:
— А почему папа не едет за нами?
Вопрос был неправильный. Почему Макс за нами не едет — думать было страшно. А от страха я вчера уже заболела, упала в обморок на улице, и продолжать в этом духе не видела никакого смысла.
Похоже, пришла я к выводу, наше месторасположение было ни бандитам, ни милиции неизвестно, иначе они бы уже сюда нагрянули, а, следовательно, в квартире на Староконюшенном мы находились в относительной безопасности. И это уже хорошее начало!
Соорудив нам несложный, но по-русски питательный завтрак из оставленных Светланой продуктов, я уговорила Дарью посмотреть мультфильм, а сама заняла наблюдательный пост на балконе (именно том, под которым болталась люлька) и предалась размышлениям. Размышления выходили медленно и сложно, словно каменный цветок у нерадивого мастера. Особенно мешала люлька, которая привезла этой ночью ко мне моего Макса. Я все время поглядывала на тросы, не едет ли на самом деле Макс, а периодически даже вставала с пола, чтобы перевеситься через перила и обозреть двор — нет ли там Макса на белом коне.
Макса не было ни во дворе, ни в люльке, но радовало то, что и подозрительно припаркованных джипов, и якобы бесцельно прогуливающихся милиционеров нигде тоже не было видно.
Я стряхнула с себя сонное наваждение и вернулась к реальности. Надо все-таки что-то делать. Сигареты и продукты опять кончались, да и денег оставалось уже не так много. Соблазнительным планом было оплатить квартиру еще на неделю, закупить еды и выпивки и забаррикадироваться в неизвестном моим преследователям тихом и добром Староконюшенном. Но я решительно отбросила желание поддаться этой слабости. Во-первых, такой план не привел бы ни к чему иному кроме отсрочки принятия какого-то решения максимум еще на неделю. Во-вторых, в голове постоянно крутились слова Денисова: пока Макс не знает, что мы с Дашей на свободе, а не у Саши, он не может действовать, а тем временем драгоценные дни, когда сделки, лишающие его всей собственности, еще могут быть расторгнуты, истекают. Сколько именно их у Макса было, я так от Денисова и не добилась, но по-любому выходило, что немногим больше недели, а сегодня была как раз ровно неделя с того незадачливого дня, как мы поехали к нему домой, и я убежала с его дочкой.
Единственная неразрешимая проблема… Я не имела ни малейшего представления, как в этом огромном деловом многомиллионнике можно найти человека, о котором я ничего толком не знаю.
— Дорогая, у твоего папы какой бизнес? Аптеки? — спросила я у Даши, войдя в гостиную.
— Бизнес, — согласилась девочка, не отрываясь от телевизора.
Я выключила телевизор.
— Какой бизнес? Аптеки?
— Аптеки. Включи обратно!
— Не включу. Какие аптеки? Как называются? Где они находятся? Ты у папы на работе была когда-нибудь?
— Включи немедленно! Была я у папы. У него секретарша — сука.
— Что?! — я совершенно обалдевала порой от Дашиного лексикона и недетской осведомленности. — Почему сука?
— Мама так говорит.
— А где секретарша сидит? Не в аптеке же?
— Нет. У папы в офисе. Включи мультик!
У Макса есть офис. Ну, разумеется, у него есть офис! Как я раньше не подумала…
— Заинька, а где папин офис? Как он называется или где находится?
Дашины познания о мире, кажется, еще не включали в себя географических ориентиров и сложных названий офисов. Она смотрела на меня ничего не выражающими глазами и просила включить ее дурацкий мультфильм.
Я сделала последнюю попытку:
— Ты к папе в офис на машине приезжала?
— На машине.
— С мамой?
— И с мамой.
— И с папой?
— С папой тоже.
— А это далеко? Там что рядом?
— Речка.
— Большая? Москва-река?
— Ну, такая речка, — Даша повела рукой, показывая, какая речка.
Легче не становилось ни на грамм.
