Мартин Смит - Залив Гавана
— Тогда что же?
— Например… — барон разгорячился. Он облокотился на ограждение и показал на электрический провод, ведущий к тендеру. — Смотрите: силовой кабель установили специально для него только вчера. Теперь посмотрите на мой. — Там, где кабель «Барона Алабамы» погружался в воду, было обычное соединение, только пакет был более потрепанным, чем другие. — Я понимаю, они здесь умные черти. Они принимают американские яхты и европейские яхты. У них совершенно разные электрические частоты, поэтому они вынуждены подводить новую линию для каждой яхты. Но я пожарный, и я знаю, что значит контакт электричества и воды. Опустите провод в воду, и при малейшей протечке вы зажарите несколько очень удивленных рыб. Все, что я хочу спросить, так это почему сеньор Уоллс имеет единственный на всем причале новый силовой кабель?
— А если бы в воде был пловец?
— Его бы убило.
— Сердечный приступ?
— Точно.
— А следы ожогов будут?
— Только если он прикоснется к кабелю. Я видел тела в ваннах с упавшим феном. То же самое. Посмотрите на нее, — барон одобрительно кивнул в сторону Офелии, — похоже, она понимает каждое слово.
Офелия не поверила, что Тереса уехала в деревню. Возможно, jinetera спряталась в Гаване у кого-то из своих друзей. Офелия попробовала позвонить из своего DeSoto по номерам телефонов Дейзи и Сьюзи, которые были в списке Руфо. Когда ни один из номеров не ответил, Офелия позвонила Бласу.
— Это, конечно, не совсем как разряд молнии, но, да, — доктор согласился с ней — если провод под напряжением упадет в воду, естественно, произойдет разряд.
— Сильный?
— Это зависит от обстоятельств. Когда провод попадает в воду, мощность электрического тока падает очень быстро, в зависимости от расстояния до источника тока. К тому же надо учитывать размер и физическое состояние жертвы и особенности его сердца.
— А может разряд оказаться смертельным?
— Это тоже зависит от обстоятельств. Переменный ток, например, более опасен, чем постоянный. Соленая вода — лучший проводник, чем пресная.
— Следы остаются?
— И тут опять все зависит от обстоятельств. Если было соприкосновение провода с телом, то остался бы ожог. Если человек находится на приличном расстоянии, то он может испытать всего лишь покалывание в конечностях. Но сердце и дыхательный центр мозга регулируются электрическими импульсами, и поражение электрическим током может запустить механизм фибрилляций, не всегда травмируя ткани.
— То есть вы имеете в виду, — сказала Офелия, — что если тело находится где-нибудь не слишком близко и не слишком далеко от провода под напряжением, упавшим в воду, то жертва может получить сердечный удар и на теле не останется никаких следов, никаких ожогов, абсолютно ничего?
Доктор молчал. По набережной Малекон грохотали машины. Аркадий, казалось, чрезвычайно наслаждался своей сигаретой.
— Можно, пожалуй, и так сказать, — отозвался наконец Блас.
— Почему же вы раньше этого не сказали?
— Обстоятельства не вызывали подозрений. Каким образом neumatico мог бы наткнуться на электрический провод в открытом море? — Наступила пауза. Затем Блас сменил тему: — Вы видели русского?
— Нет, — она посмотрела Аркадию прямо в глаза.
— Ладно, — сказал Блас. — Я видел, что он оставил для меня новую фотографию Приблуды.
— Вы уже попробовали сопоставить ее с черепом?
— Нет. Есть ведь еще и другие убийства, вы же знаете.
— Но вы все-таки попробуете? Это важно для нашего русского. Вы знаете, оказывается, он не такой уж полный идиот.
Поскольку они не завтракали, то расположились у столика в парке, чтобы поесть мороженого. Огромные деревья с кожистыми листьями нависали над детской площадкой и тиром. Офелия собиралась поискать Тересу, а Аркадий хотел еще раз увидеть квартиру Мостового. Но сейчас детектив была больше похожа на кинозвезду на Ривьере, с губами, розовыми от земляники.
— Мы можем встретиться здесь позже и съесть мороженое на ужин, — сказал Аркадий. — В шесть? А если не получится встретиться в это время, тогда в десять часов в яхт-клубе, там и посмотрим, какое этот клуб имеет отношение к Анголе.
Офелия насторожилась:
— А что ты будешь делать все это время?
— У русского по фамилии Мостовой есть фото мертвого носорога, я хочу посмотреть на этот снимок.
— Зачем?
— Просто потому, что он не показывал мне его прежде.
— И это все?
— Простой визит. А ты?
— Ты сказал вчера вечером, что когда следил за Луной, он толкал тележку с чем-то похожим на товары для черного рынка. Какие именно товары? Возможно, они все еще там. Нужно их осмотреть.
— Ты ведь не собираешься пойти туда одна?
— Я похожа на сумасшедшую? Нет, я возьму с собой помощников, уж поверь мне, — сказала Офелия. Какое-то время она выглядела очень сосредоточенной, а затем резко сорвала с лица темные очки.
Аркадий повернулся и увидел двух девочек в школьных джемперах темно-бордового цвета. У них были зеленые глаза и волосы янтарного оттенка, развеваемые ветром, в руках мороженое. Они были так близко, что казалось, мороженое вот-вот капнет ему на плечо. Энергичная седая женщина в домашнем платье и кроссовках изо всех сил спешила за ними.
— Мама, — воскликнула Офелия, — почему девочки не в школе?
— Они должны быть в школе, но еще им нужно время от времени видеть свою мать, ты согласна? — тут мать Офелии заметила Аркадия. — Боже! Так это правда! Все встречаются с симпатичными испанцами, милыми англичанами, а ты нашла русского. О, господи!
— Я просто попросила ее принести некоторые туалетные принадлежности, — объяснила Офелия Аркадию.
— Она выглядит не слишком довольной, — сказал Аркадий.
— Не приглашай ее присесть.
Но было уже поздно, и ее мать обосновалась на месте Аркадия.
— Моя мама, — пробормотала Офелия.
— О, господи! — вздохнула мама.
— Мой почтение, — сказал Аркадий.
— Мои дочери, Мюриель и Марисоль, — сказала Офелия с гордостью, которую не смогла скрыть. — Знакомьтесь, это Аркадий.
Девочки поднялись на цыпочки, чтобы его поцеловать.
— Где тебе удалось найти русского? — спросила ее мать. — Я думала, что они все вымерли как мамонты.
— Он — старший следователь из Москвы.
— Хорошо. Он привез еду?
— Они очень похожи на тебя, — сказал Аркадий Офелии.
— Классный прикид, — Мюриель оглядела Офелию сверху донизу.
— Это же новые вещи, — мать Офелии взглянула на нее еще раз.
— No hablo español, — сказал Аркадий.
— Это даже лучше, — уверила его Офелия.
— Это он все купил?
— Мы просто вместе работаем.
— Ну, это совсем другое дело, совсем другое. Вы — коллеги, которые обмениваются подарками в знак уважения. Весьма перспективно.
— Это не то, что ты думаешь.
— Пожалуйста, не разуверяй меня, когда у меня появляется надежда. Он не так уж и плох. Немного тощий. Недельку другую на рисе с бобами, и будет совсем хорош.
— Он тебе нравится? — Марисоль спросила Офелию.
— Он — хороший человек.
— Русский поэт Пушкин, — сказала ее мать, — был немного африканцем.
— Я уверена, что он знает это.
— Пушкин? — Аркадий услышал что-то, за что можно зацепиться.
— У него есть пистолет? — спросила Мюриель.
— Он не носит оружие.
— Но он умеет стрелять? — спросила Марисоль.
— Лучше всех.
— Тир! — закричали девочки хором.
— Они так мало тебя видят, — сказала мать Офелии, — не отказывай им в небольшом развлечении, и твоему российскому стрелку будет, чем похвастаться.
Тир представлял собой распотрошенный автобус на кирпичных подставках. Заднюю стену занимал стенд, увешанный пневматическими винтовками, нацеленными на группу американских реактивных самолетов и парашютистов, вырезанных из консервных банок. Позади, на черном занавесе, художник добавил такие же вырезанные из жести звезды и кометы и панораму Малекона. Звуковые эффекты создавались с помощью аудиокассеты с записью пулеметной стрельбы. Сестры подтолкнули Аркадия на свободное место около прилавка.
— Он, должно быть, чувствует себя, как дома, — сказала мать Офелии.
— Зарядите ее, — Мюриель подтолкнула винтовку ему в руки.
— Сама заряди ее, — сказала Офелия, заплатив за винтовку.
— Сначала самолеты, сначала самолеты, — попросила Марисоль.
Винтовка была игрушечной, с крошечной бусинкой прицела на кончике ствола. Он выстрелил в особенно злобный бомбардировщик, и парашютист рядом с ним прыгнул вниз.
— Во что ты целишься? — спросила Офелия.
— Во все сразу.
Этот его выстрел оказался самым лучшим. Дети вокруг него заставляли самолеты пикировать, вращаться, танцевать, но все последующие выстрелы Аркадия в этих сверкающих захватчиков позорно попадали в занавеску.
