Эрин Харт - Земля призраков
Было почти пять часов утра, когда Девейни добрался до последних писем. На двух была пометка: «Получила после третьего октября». Это значило, что Майна отправила их незадолго до того, как исчезла. Девейни открыл первое письмо и углубился в написанные знакомым почерком строчки, отыскивая и в них, и между ними сведения, которые могли бы его заинтересовать. Однако в письме упоминалось только о том, как быстро растет Кристофер, а Хью уехал на конференцию в Оксфорд. И вновь выражалась надежда на примирение с отцом.
«Наш приезд все еще под вопросом. Хью по-прежнему считает, что ехать неблагоразумно, но он не знаком с папой. А мы с тобой знаем секрет папы: он вовсе не такой жестокий, каким притворяется. Разве объятия красивого невинного ребенка не смягчат его сердце?»
Девейни положил письмо в конверт. Знала ли Майна сплетни о ее муже и Уне Мак-Ганн? Вполне возможно, что до нее не доходили никакие слухи. Или она не желала обсуждать подобный предмет с матерью. Однако ничто в письмах не указывало на возможную виновность Осборна или на то, что она сама просто сбежала.
Только сейчас Девейни вспомнил о телефоне, который зазвонил во время ужина. Он поднял трубку и услышал прерывистый сигнал автоответчика, возвещавший: ожидайте сообщения. Звонили не детям, а ему: доктор Гейвин, с новостями о том, что она и Магуайр нашли нечто интересное. Она просила перезвонить. Мать их! Он же сам убеждал их связываться с ним в любое время.
Девейни посмотрел на письма и фотографии, разложенные на столе. Собрав их в пакет и поднимаясь в спальню, он размышлял о легкости, обманчивой незначительности этого небольшого пакета, который содержал несколько отрывочных свидетельств земного существования Майны Осборн.
Он начал уже засыпать, когда зазвонил телефон. Было еще темно. Он услышал, что Нуала ответила, не поднимаясь с постели:
— Да, он здесь.
Он думал, что это доктор Гейвин, но на проводе оказался Брей Бойлан.
— У нас удачный прорыв по вашему делу о поджоге, если вас это интересует. — Тон старшего офицера заставил Девейни предположить: кто-то рассказал ему о странном интересе Девейни к делу Осборна.
— Что произошло?
— Ночной патруль в Киллиморе нашел поджигателя… по уши в бензине.
Чудесно, подумал Девейни, как раз этого не хватало. Какой-то детина с фонариком случайно наткнулся на поджигателя за работой, а в результате ответственный за расследование офицер — он сам в данном случае — выглядит полностью некомпетентным. Во всяком случае, Бойлан не преминет представить дело именно так.
— Ну что же, доказательство виновности — это самое важное, сэр?
— Срочно ждем вас в Киллиморе, — сказал Бойлан.
— Я буду через двадцать минут. — Девейни повернулся к жене, погладил ее и поцеловал в висок. Боже, она была такой теплой и душистой. — Нуала, мне нужно идти.
Его голос сонно пробормотал:
— Я соскучилась по тебе, Гар. Я проснулась, а тебя нет.
— Я был внизу. Не мог спать. Читал кое-что.
— М-м-м, — пробормотала она и обняла его за шею. Мягко высвобождаясь из ее объятий, Девейни проклинал Брея Бойлана и поджог в Киллиморе.
ГЛАВА 23
Хью Осборн настоял на том, чтобы отвезти их на вечеринку во вторник. Глядя на его высокую фигуру, расположившуюся на месте водителя, Кормак подумал о том, что отношение к ним Осборна за последние дни явно изменилось. Заметил ли он, как они возвращались из башни вчера вечером, или, может, слышал, как Нора связывалась с Девейни? Или привязанность Кормака к Норе вынуждала его всю ситуацию воспринимать по-особому? Он вспомнил погром машин и рисунки в башне. Они были правы, позвонив Девейни.
— Как продвигается работа? — спросил Хью Осборн.
— Должно быть, закончим к концу недели, — сказал Кормак.
— Хорошо, хорошо, замечательно. Тогда мы сможем двигаться вперед.
— Конечно. Нет ничего такого, что могло бы воспрепятствовать вашим планам.
Нора была сегодня молчалива, однако заметила с заднего сиденья:
— Уверена, вы сможете наслаждаться миром и спокойствием, как только мы уберемся с ваших глаз.
Остаток пути они проехали молча. Когда они вышли из машины, Осборн сказал:
— Дайте мне знать, когда будете готовы, и я приеду за вами.
Посетители паба собрались в его глубине, за стойкой. По темным костюмам одних Кормак догадался, что сюда завернула толпа, возвращавшаяся с похорон, а по новеньким свитерам и шерстяным шапкам других — что подле паба, ради пива и местного колорита, притормозил туристический автобус янки. Воздух уже стал густым от дыма, и гул голосов перемешивался с пьяным смехом. Музыканты расположились в своем углу с полными кружками, но закрытыми футлярами, ожидая, когда суета хоть немного уляжется. Кормак оглядел полузнакомые лица и кивнул Финтану Мак-Ганну, поднявшему свой стакан, и кивнул в ответ. Девейни видно не было.
Он повернулся к Норе и прокричал, чтобы она его расслышала:
— Что вы будете?
— Немного виски и стакан воды.
— Нора! — раздался голос в нескольких футах от них. — Вы здесь!
Она повернулась и вглядывалась в толпу, пока не увидела ликующее лицо светловолосого бородатого гиганта, пробиравшегося к ней.
— Джерри!
— Как дела, очаровательница?
Веселые глаза мужчины, казалось, пожирали Нору. Только сейчас Кормак заметил, что ее губы тронуты темной помадой и в воздухе витает аромат ее свежевымытых волос. Несмотря на давку, мужчина энергично двинулся к Норе, а добравшись, приподнял и смачно поцеловал в шею, которую Нора тут же обтерла с притворным отвращением.
— Боже, Джерри, ты ужасен. Ты знаешь Кормака Магуайра? Джерри Коновер.
— В восторге от встречи с вами, — сказал Коновер, выпрямляясь и пожимая руку Кормака. — Нора мне ничего о вас не рассказывала, но я не сомневаюсь: вы — то, что надо. Полагаю, у Норы есть от меня секреты.
— Не заставляй меня сожалеть, что я пришла сюда, Джерри, — попросила Нора. — Что ты здесь делаешь?
— Ах, это печальная необходимость.
— Вы были на похоронах? — догадался Кормак.
— Да. Мы похоронили моего дядю Пэдди сегодня днем. Девяносто четыре года, упокой его Боже. Устроили ему хорошие проводы.
Появилась выпивка, и Кормак передал Норе стаканы через головы завсегдатаев стойки.
— Вы не против, если я ее украду? — осведомился Коновер. — Умираю от желания показать ее своим родственникам.
— Пожалуйста, — сказал Кормак.
— Я скоро вернусь — может, отыщете Девейни, — крикнула она Кормаку в ухо, когда Коновер, подняв ее стакан с виски, повел ее за руку через толпу.
Кормак сделал большой глоток и задался вопросом: выдержит ли он весь этот гам? Он пробрался к Финтану Мак-Ганну, который подвинулся, предложив ему место на скамье.
— Добро пожаловать на Дикий Запад, — сказал Финтан. — Иисусе, вы видели когда-нибудь такую бузу?
— Полагаете, кто-нибудь станет играть?
— Ну, я, например, несмотря на похороны и этих гребаных янки. А у вас машинка с собой?
Кормак похлопал по футляру флейты, засунутой в карман куртки. Неподалеку он заметил Неда Рафтери. Женщина рядом с Рафтери помахала Кормаку и попросила соседа передать ему сложенный лист бумаги. Должно быть, копию обещанного Рафтери письма. Слепой приподнял стакан. Кормак еще раз быстро осмотрел комнату, но Норы нигде не было видно.
Девейни появился почти в половине одиннадцатого. Кормак быстро осушил свою кружку и показал жестом, что идет к стойке, чтобы взять еще выпивки и поговорить с полицейским. Со своего места у стойки Кормак мог видеть Нору в центре компании Коновера. Пока он описывал Девейни, что они увидели в башне, его глаза следили за тем, как Коновер обнимает Нору за плечи. Девейни о чем-то спросил, но мысли Кормака были далеко.
— Простите, — извинился Кормак, повернувшись к нему. — Что вы только что сказали?
— Не было ли следов чьего-то присутствия в башне? — повторил Девейни.
— Мы никого не заметили. Но нас выгнала оттуда воинственная ворона.
Девейни коснулся своего подбородка:
— Мне нужно подумать об этом. Вы-то оттуда благополучно выбрались, но чтобы мне туда сунуть нос, вероятно, потребуется стать более… официальным, если хотите. Но я рад, что вы рассказали мне это. Я проверю все, как только смогу. Хорошо, увидимся.
Детектив взял свою выпивку и скрипичный футляр и нырнул в толпу. Кормак понимал, что Девейни опасается слежки, и поэтому решил поговорить как можно короче.
— Ciunas, дамы и господа, ciunas![9] — прогремел рокочущий голос над всем шумом. — Немного потише! Мы послушаем песню, господа.
Наступила тишина, нарушаемая лишь несколькими пьяными смешками, пока не послышалась песня, и Кормак немедленно узнал голос Норы. Он протиснулся сквозь толпу, чтобы лучше ее видеть.
