Дэвид Гиббинс - Золото крестоносцев
Удар пришелся Локи по голове, по его ужасному шраму. На мгновение показалось, что Локи не пострадал и только дернул головой, словно марионетка, но тут шрам раскрылся, обнажив челюстную кость и крупные зубы, и голова Локи стала похожа на страшный череп из набора вырезанных в известняке черепов с оскаленными зубами, что Джек рассматривал в Чичен-Ице. Из рассечения потекла кровь, прямо под ноги Локи. Он поскользнулся и упал как подкошенный, со страшным грохотом стукнувшись головой об основание ближайшего сталагмита. Однако, опершись на уцелевшую руку, он сумел встать, качаясь из стороны в сторону, и Джек с ужасом увидел, что у Локи снесено пол-лица вместе с глазом. Тяжело дыша и все еще держа в руке меч, Локи сделал неуверенный шаг вперед, но тут все его члены сотрясла дрожь, и, испустив вздох, похожий на крик, он грохнулся оземь и скатился вместе с мечом по гладкому склону острова в воду, после чего стал медленно погружаться, уставившись на окаменевшего от ужаса Джека сохранившимся глазом. Потом Локи подхватило течение и, засосав под выступ пещеры, низвергло в подземный мир.
Потрясенный страшной картиной, Джек тяжело опустился на землю рядом с Марией, лежавшей на краю островка у самой воды. Она прижала Джека к себе, унимая крупную дрожь, сотрясавшую его тело. Волнение на воде успокоилось, и наступившую тишину нарушал лишь шум капель, беспрерывно падавших в воду со свода пещеры. Казалось, шел дождь. Привлеченная этим шумом, Мария перевела взгляд на воду и неожиданно на расстоянии вытянутой руки увидела предмет, привлекший ее внимание.
— Джек, посмотри, — взволнованно сказала она.
Это был грубо отполированный камень с рунической надписью.
— Что здесь написано? — спросил Джек.
— Надпись почти стерта, пострадала от времени. Попробую прочитать. — Мария беззвучно зашевелила губами, вникая в текст, а затем произнесла вслух: — «В живых остались лишь Ульв, Финн и Хольдор. Скрелинги ворвались в пещеру. Тор защитит нас. Дождемся Рагнарека».
Пораженный услышанным, Джек не смог проронить ни слова и только благоговейно потрогал найденный раритет.
— Возможно, Харальд Хардрада сам написал этот текст перед своим последним боем с тольтеками, — предположила Мария. — Как и в битве при Стэмфорд-Бридже, Харальд потерпел поражение, но только здесь он и в самом деле погиб. — Она с опаской взглянула на быстрое губительное течение, уходившее под подводный выступ пещеры и, содрогнувшись, добавила: — И все же викинги, надо отдать им должное, добрались, в их понимании, до входа в подземный мир, совершив героический переход через Северную Атлантику, да и потом преодолев великие трудности.
— За то время, что мы шли по следам Харальда Хардрада, я с ним сроднился, — задумчиво сказал Джек. — И теперь, когда мы проделали этот путь, жаль с ним расставаться. Впрочем, здесь нам не место. Пора возвращаться.
Джек надел на Марию баллон с дыхательной смесью.
— Но не все еще завершилось, — сказала Мария.
— Не беспокойся. В твоем баллоне достаточно воздуха, а в туннеле еще светится поверхность воды. Добраться до сенота труда не составит.
— Я имею в виду не это.
— А что же? — Джек затянул на Марии ремни баллона, ополоснул лицо и сел рядом с ней.
И Мария рассказала Джеку историю, которая его потрясла, затмив даже ужас, который он только что пережил.
Через двадцать минут Джек с помощью Костаса выбрался из сенота. Рядом с колодцем на известняковом полу сидела Мария. В храме по-прежнему было жарко, но женщину сотрясала дрожь, вызванная, как угрюмо счел Джек, не только тем, что ей пришлось пережить, но и тяжкими, вселяющими ужас воспоминаниями, которыми она с ним поделилась.
Костас дал Марии попить и укрыл ее курткой.
— Какова ситуация? — спросил Джек.
— Десять минут назад на джипе приехали два детектива. На вид довольно неприятные типы. Они говорят, что к нам вылетел вертолет. С их слов также можно понять, что место, в котором мы оказались, контролируется Петером Рекснисом. У него немало людей, но, видно, к делу, связанному с поисками меноры, он их привлекать не стал. Поблизости, в джунглях, живут несколько индейских семей, но они не связаны с Рекснисом. Кроме полицейского вертолета, сюда прилетит и «Линкс» с «Морского странника II».
Джек кивнул, а затем заглянул в колодец.
— Локи затянуло под выступ пещеры, и сейчас он повторяет наш с тобой путь, оказавшись в подземном мире тольтеков.
Костас поежился.
— Не хотел бы после своей кончины оказаться там на веки вечные.
— Хочу кое-что тебе рассказать, тихо произнес Джек и, взяв Костаса под руку, отвел в темноту.
Выслушав Джека, Костас сочувственно взглянул на Марию, затем подошел и, сказав ей несколько слов, протянул небольшой, но увесистый сверток, который она тут же спрятала в карман куртки.
Неожиданно в помещение вбежал Джереми и взволнованно сообщил:
— Рекснис освободился! Он взял в заложники местного мальчика. Грозится убить его.
— Как ему удалось?
— Ему помог мексиканец, один из приехавших детективов. Он развязал Рекснису руки и исчез вместе с ним.
Оказалось, что Рекснису все же бежать не дали. Послышались крики, гвалт, и в помещение вошел Петер Рекснис, толкая перед собой мальчика лет пяти с накинутой на шею удавкой. За ними, громко крича и бурно жестикулируя, показались родители мальчугана.
— Я сверну ему шею в два счета, — прошипел Рекснис и щелкнул пальцами. Оглядевшись по сторонам, он спросил: — Где мой сын?
— Пошел поплавать.
Видно, не уяснив себе то, что ему сказал Костас, Рекснис развернул к себе мальчика и спросил:
— Cymo te llamas?[16]
Мальчик трясся от страх и ничего не ответил. Рекснис резким движением приподнял мальчика и, глядя ему в лицо, повторил вопрос:
— Cymo te llamas?
— Даниель, — сквозь слезы ответил он.
— Даниель? — Рекснис опустил его на пол. — Странное имя для майя. Скорее, еврейское. Я знавал Даниелей, Менахемов, Доронов. Все они были евреями. Помню, вместе с ними были Сары, Розы, Рахили. Правда, мое знакомство с ними продолжалось недолго. — Рекснис глумливо расхохотался, а потом с опаской перевел взгляд на Марию, которая, отделившись от Джека с Костасом, стала неожиданно приближаться к нему.
Но вот Мария остановилась, и Рекснис окаменел: в ее руке блеснул «люгер». Взяв Рексниса на прицел, Мария сухо произнесла:
— Твое знакомство, убийца, с людьми, о которых ты говорил, заканчивалось выстрелами из этого пистолета. Я собираюсь прервать знакомство с тобой точно таким же способом.
Немного придя в себя, Рекснис, усмехнувшись, проговорил:
— Ты не умеешь пользоваться оружием.
— Умею. — Мария сняла «люгер» с предохранителя.
— Пистолет не заряжен.
— Заряжен, — уверил Джек. — Мы вытащили у вас из кармана коробку с патронами. Посмотрите, она наполовину пуста.
— Убери пистолет, или я задушу ребенка.
— Тебе к убийству не привыкать, — сказала Мария. — Ты пошел по стопам своего отца. Послушай! Я запомнила наизусть этот текст: «Оперативное донесение № 129а. Айнзацгруппа. D. Местонахождение: Николаев, Украина. Дополнение к оперативному донесению № 129 касательно действий айнзацкоманды против евреев и партизан. Штурмбанфюрер СС Андрис Рекснис лично уничтожил 341 еврея. Общее число истребленных евреев, по уточненным данным за последние две недели, — 32 109 человек».
Наступила гнетущая тишина. Мария не сводила с Рексниса пистолета. Он смотрел на нее со злобой и лютой ненавистью.
Сделав паузу, Мария продолжила:
— Четырнадцатого мая 1943 года. Прекрасное весеннее утро. Кругом цветы, весело ноют птицы. У вырытого рва молодая семья: отец, беременная мать и четверо малолетних детей. Ты помнишь? Твой отец Андрис Рекснис дал тебе пистолет, чтобы ты поупражнялся в стрельбе, расстреливая детей.
— Такого не может быть. — Рекснис обвел глазами присутствующих, словно ища поддержки. — Эта женщина сумасшедшая. Сама не знает, что говорит.
— Но это был твой первый опыт, и одну девочку ты не убил, хотя она и упала в ров вместе с другими. — По щекам Марии потекли слезы, но голос ее не дрогнул. — Спустя какое-то время эта девочка сумела выбраться изо рва, и ее подобрал солдат вермахта, сжалившийся над ней. Он и его товарищи, осуждавшие эсэсовцев за их зверства, оставили девочку у себя, стали о ней заботиться, и вместе с ними при отступлении она дошла до Берлина. В Берлине эти немцы погибли, и девочку подобрал английский солдат. Когда девочка выросла, она вышла замуж за испанского дипломата. Прошлой весной я съездила с ней в Николаев, и мы побывали в том месте, где погибла ее семья. Эта девочка — моя мать.
— Чепуха! — вскричал Рекснис, водя глазами из стороны в сторону. — Ей нельзя верить. Она еврейка.
