Дэвид Гиббинс - Атлантида
Обзор книги Дэвид Гиббинс - Атлантида
Дэвид Гиббинс
Атлантида
От всего сердца благодарю своего агента Луиджи Бономи, моих издателей Харриет Эванс, Билла Мэсси и Джейн Хеллер. Кроме того, хочу поблагодарить Аманду Престон, Амелию Камминс, Ванессу Форбс, Гэйя Бэнкс, Дженни Бэйтмен и Кэтрин Кобейн. Весьма признателен всем своим друзьям, коллегам и институтам, которые оказывали мне помощь в проведении полевых исследований и путешествий сквозь века и годы, в результате чего реальная археология стала доступной и увлекательной, как приключенческий роман. Особую благодарность выражаю Энн Верриндер Гиббинс, которая познакомила меня с Кавказом и Средней Азией, а позже предоставила прекрасную гавань для написания этой книги. Благодарю также отца, Алана, Хью, Зебеди, Сьюзи, Энджи и нашу любимую дочь Молли, которая приехала ко мне, когда эта книга была еще только в виде чистой идеи, и оставалась со мной до ее выхода в свет.
Это художественное произведение. Все имена, герои, учреждения, места событий и происшествия - плод авторского воображения. Любое сходство с реальными или вымышленными событиями, местами, организациями или персонажами, живыми или мертвыми, является случайным. Фактическую сторону дела автор излагает в примечаниях.
ПРОЛОГ
Старик остановился и медленно поднял голову вверх. Он смотрел на храм с таким же восхищением, как и в первый раз. Ничего подобного еще не построили в его родных Афинах. Высоко над головой огромные колонны открывали монументальный вход в храм, который словно нес на себе всю невероятную тяжесть неба. Его колоссальные своды отбрасывали лунную тень далеко за пределы величественного здания, скрываясь в темной пелене пустыни. А впереди длинный ряд огромных колонн предварял вход в просторный вестибюль храма, отдаленно напоминавший чрево огромной пещеры. Тщательно отполированная поверхность этих громадных колонн была покрыта замысловатыми иероглифами, а вершины украшали человеческие фигуры, едва видимые в мерцающем свете факелов. Единственным напоминанием о том, что находится за колоннами, был слабый морской бриз, прохладный шепот которого был насыщен манящим запахом таинства. Словно кто #8209;то ненароком отворил дверь давно не открывавшейся погребальной камеры.
Старик вздрогнул от охватившего его священного ужаса, и философское настроение мгновенно уступило место иррациональному страху перед неизведанным, перед силой всемогущих богов, которых он не мог определить, но которые столь пренебрежительно относились к благосостоянию его народа.
- Иди, грек, - донеслось из темноты, когда служитель храма зажигал свой факел от одного из горящих огней у входа. Слабый свет факела освещал дорогу, открывая перед ним полутемное пространство священного храма. Старик медленно ступал по холодному полу, напряженно вглядываясь в мерцающие огни. Служителю ничего не оставалось, как терпеливо ждать этого гордого эллина с совершенно лысой большой головой и неухоженной бородой, который задавал бесконечные вопросы и тем самым вынуждал его подолгу задерживаться в храме, нарушая заранее установленный лимит времени для беседы. Но если бы только это! Грек все аккуратно записывал, а это давным #8209;давно считалось исключительной прерогативой жрецов.
Однако сегодня терпению служителя храма пришел конец. Этим утром его брат Сет вернулся из Навкратиса, оживленного морского порта, расположенного в том самом месте, где полноводный и желтоватый от ила Нил извергал свои воды в Великое Среднее море. Сет оказался отверженным и всеми забытым. Они передали изрядную часть тканей из одежной мастерской отца в Фаюме какому #8209;то греческому купцу, а тот утверждает, что потерял весь товар во время кораблекрушения. У них уже закралось подозрение, что хитрые греки решили использовать для личного обогащения их невежество в торговле. И вот сейчас подозрение переросло в ненависть. Это была их последняя надежда поправить свои дела и избежать жалкой участи окончить свои дни в нищете, в храме, уподобляясь бабуинам и кошкам, которых расплодилось великое множество за огромными колоннами.
Служитель вперился в приближавшегося старика исполненным злобы взглядом. Законник - так его называли.
- Я покажу тебе, грек, - тихо проворчал он себе под нос, - что мои боги думают о твоих законах.
Внутреннее убранство святилища практически ничем не отличалось от величественного интерьера передней комнаты. Тысячи мерцающих огоньков от масляных светильников, как светлячки, разбегались по мрачному пространству святилища, исчезая в серых каменных стенах. С потолка свисали искусно сделанные бронзовые курильницы, источающие терпкий запах ладана и других благовоний. Стены святилища были изрезаны небольшими углублениями, напоминающими погребальные ниши некрополя, но в них находились не иссушенные тела или урны с прахом, а высокие керамические вазы, заполненные свитками папируса. Когда мужчины спустились на несколько ступенек, запах благовоний стал еще ощутимее, а тишину святилища нарушали невнятные звуки. Они становились все громче. Наконец появились две громадные колонны, увенчанные фигурами птиц и служащие косяком для массивной бронзовой двери, медленно открывшейся перед посетителями.
В полутемной комнате на темных подстилках рядами сидели люди в белых одеждах, едва прикрывающих их обнаженные тела. Они склонились над небольшими низкими столиками, занятые привычной работой. Одни переписывали тексты из свитков папируса, другие аккуратно записывали под диктовку речи облаченных в черные мантии жрецов. Именно их тихие слова создавали шумок, который доносился до них перед бронзовой дверью. Это был так называемый скрип #8209;торий - комната мудрости, огромное хранилище зафиксированных в письменной форме знаний, передаваемых от одного поколения жрецов к другому с древнейших исторических времен, когда еще даже пирамид не было.
Служитель скрылся в тени под лестницей. Ему запрещено было входить в эту комнату, и сейчас он терпеливо ждал, когда можно будет увести отсюда настырного грека. Однако сегодня вечером ему не придется часами торчать в мрачном святилище, его ожидают более интересные события.
Старый грек протиснулся мимо него в небольшую комнату, снедаемый жаждой продолжить начатое дело. Сегодня последний день его пребывания в храме и, стало быть, последний шанс постичь тайны, которые не давали ему покоя со времени предыдущего визита. Завтра начнется праздник бога Тота, он будет продолжаться целый месяц, и все непосвященные должны покинуть священные стены храма. Кроме того, он знал, что посторонний никогда больше не получит возможности встретиться с главным жрецом.
Подавляя волнение, грек стал суетливо пробираться между сидящими писцами, но неожиданно уронил на каменный пол свиток и писчее перо. Этот шум отвлек от работы писцов, которые одновременно взглянули на него. Старик проворчал под нос извинение, быстро поднял с пола вещи и торопливо протиснулся между писцами в дальний угол комнаты, где нырнул в низкую дверь и уселся на циновку, надеясь, что и на этот раз в темноте перед ним будет сидеть тот же верховный жрец, который принимал его во время предыдущего визита.
- Законник Солон, - прозвучал тихий голос, больше похожий на шепот, - я Аменхотеп, верховный жрец храма. - Голос жреца показался греку таким же старым, как и сами боги в этом святилище. - Ты пришел в Саис, в мой храм, в поисках знаний. И я решил принять тебя, чтобы передать тебе все то, что позволят мне мои боги.
После этого традиционного приветствия грек быстро расправил на коленях полы своей белой одежды, развернул свиток и приготовился писать. Сидевший в темноте Аменхотеп наклонился вперед, но ровно настолько, чтобы в слабом свете можно было разглядеть его старческое лицо. Солон видел его не однажды и всякий раз вздрагивал от волнения. Лицо Аменхотепа казалось ему совершенно отделенным от тела, каким #8209;то светящимся диском, разрывающим мрак храма. Иногда чудилось, будто лицо главного жреца прорывается из мрачного потустороннего мира. Это было лицо молодого человека, застывшее во времени и не подвластное его неумолимому ходу, как лицо высохшей мумии. Кожа выглядела натянутой и почти прозрачной, похожей на лист пергамента, а глаза были покрыты белесой пленкой, как обычно бывает у слепого человека.
Аменхотеп был стариком еще до рождения Солона. Знающие люди говорили, что во времена прапрадедов Солона Аменхотепа посетил сам Гомер. Именно он поведал о захвате Трои, о подвигах Агамемнона и Гектора, о красавице Елене и странствиях Одиссея. Солон очень хотел расспросить мудрого жреца обо всех этих событиях, как и о многих других, но тем самым он нарушил бы обещание не досаждать жрецу излишними расспросами.
Солон подался вперед, вознамерившись не пропустить ни единого слова из беседы. Через некоторое время Аменхотеп вновь заговорил своим тихим старческим голосом:
