Том Клэнси - Политика
– Они могли затаить злобу против Соединенных Штатов после войны в Персидском заливе, – заметил Нимец. – Судя по тому, что сообщил Максу Ибрагим, они винят наше правительство в нарушении обещания поддержать курдских повстанцев в их борьбе против Саддама Хуссейна. Видит Бог, в этом кроется немало правды.
– Их недовольство меня не интересует, особенно после того, как они вырезали тысячи невинных людей, – ответил Гордиан. – И это не имеет никакого отношения к тому, что Хвостов мог использовать своих людей и не усложнять дело.
– Роджер…
– Здесь что-то не так, – продолжал Гордиан. – Здесь что-то явно не так.
Нимец увидел, как Роджер сжал и разжал руку, и снова подумал о том, насколько сильно повлияла на него смерть Стайнеров и остальных служащих наземного терминала под Калининградом.
– Послушай, Горд, у меня создалось впечатление, что мы сейчас говорим об одном и том же, – сказал Нимец. – Если мы решим, что Хвостов действительно замешан в это, наш следующий шаг заключается в том, чтобы взять его и выжать все необходимые сведения. Увидим, что ему известно.
– Я не думаю, что мы должны считать, будто узнаем что-то от Хвостова. – Гордиан посмотрел на Нимеца, затем повернулся к экрану. Его лицо походило на застывшую маску. – Неужели вы не видите этого? Судя по вашим рассуждениям, этот Корут сказал нам о Хвостове, чтобы сбить со следа. Но зачем ему делать это, если он считает, что Хвостов расколется и даст нам сведения, ведущие в правильном направлении?
Нимец наморщил лоб и задумался.
– Может быть, Корут недооценил давление, которое мы можем оказать на Хвостова, – многозначительно заметил Блакберн.
– Кто-то оставил мертвое тело, которое мы обнаружили в номере миланского отеля, и еще один труп на пляже в Андалусии. Первый висел в петле. Второму перерезали горло. И оба принимали участие в террористическом акте на Таймс-сквер. Тот, по чьему приказу их убили, явно считает, что нам удастся распутать этот клубок.
– Роджер, – начал Блакберн, – я только хочу сказать…
Гордиан продолжал, словно не слыша его слов:
– Они хладнокровно умертвили Арта и Элейн Стайнеров – самых добрых и порядочных людей, с которыми я был когда-либо знаком. Стайнеры были женаты сорок лет, рассчитывали скоро уйти на пенсию. Убиты десятки наших техников, рабочих и служащих, людей, которые ни разу в жизни не брались за оружие. Эти люди всего лишь выполняли свою работу, честно зарабатывали на жизнь и одновременно приносили определенную пользу миру. Эти преступники убили моих друзей и моих сотрудников и пытались полностью уничтожить мою станцию, Макс. Они знают, что мы вплотную занялись этим делом. Знают, потому и попытались отпугнуть нас. Вчера они зашли слишком далеко. Но при этом допустили ошибку, потому что я поклялся найти этих негодяев и заставить заплатить за то, что они сделали.
Он закрыл глаза и молча сидел в кресле с дрожащими губами, сжав руки в кулаки. Нимец мельком посмотрел на него и перевел взгляд на стену, ощутив, что вторгается в чужие чувства. Он испытывает, должно быть, страшную боль, подумал он.
– Роджер, я хочу найти Хвостова, и тогда мы увидим, какую пользу это нам принесет, – проговорил Блакберн после, казалось, бесконечно долгой паузы. – Но мне нужно твое разрешение, чтобы осуществить эту операцию быстро, в нарушение всех законов. И если этот сукин сын пострадает…
Недосказанная мысль повисла где-то между Россией и западным побережьем Америки.
Гордиан молчал еще целую минуту. Затем кивнул, скорее обращаясь к себе, чем к окружающим.
– Я не хочу, чтобы наши люди убивали кого-нибудь, исключая обстоятельства, связанные с самообороной, – сказал он. – Я не могу опускаться до уровня этих подонков. И я хочу, чтобы потом об этом узнал весь мир.
– Понял.
– Знаю, что ты все понимаешь, Макс. Извини, что я был так резок.
– Никаких проблем, Горд, – послышался ответ Блакберна. – Я знаю, что у всех у нас трудные времена.
Гордиан снова кивнул.
– Мы должны разобраться в этом, – хриплым голосом проговорил он. – Считаю, что нам необходимо понять причину происходящего.
Понять причину?
Устремив взгляд в стену и все еще не решаясь посмотреть на Гордиана, Нимец так и не смог разобраться, можно ли понять – а значит, и оправдать – подобные действия.
***Они прибыли сюда, готовые к штурму. У них был официальный ордер на арест, подписанный судьей, но никто не рассчитывал, что Ник Рома добровольно откроет двери и будет спокойно ждать, пока ему наденут наручники и зачитают права, положенные по закону.
Они знали, что им придется приложить немало усилий, а потому прибыли сюда, вооруженные до зубов, имея в своем распоряжении высокотехнологичное оборудование и низкотехнологичное снаряжение, вроде кувалд, ломов, бронезащиты, закрывающей все тело, и гранат со слезоточивым газом. Они взяли с собой все, что сочли необходимым, и даже больше. Наготове была даже группа бойцов со специальным вооружением.
Но они никак не ожидали, что «Платинум клаб» будет тих, как могила, а тем более, что его двери будут распахнуты настежь. Однако, прибыв на место, они обнаружили именно это.
– Черт побери, у этого парня осведомители повсюду. Он узнал, что мы собираемся арестовать его. Сейчас он, наверно, на полпути к России.
Руководитель группы, лейтенант полиции Манни ди Анжело, выключил рацию и снова надел перчатки. Ему хотелось выразить свои чувства самыми последними словами, но было слишком холодно, чтобы напрасно тратить силы.
– А вдруг это ловушка? – спросил один из полицейских.
– Нет. – Манни вздохнул. – Ник умен, но еще никто не думает, что он мыслит так утонченно. Впрочем, давайте проявим осторожность. – Лейтенант дал знак своим людям приступить к операции.
Полицейские двинулись вперед с предельной осторожностью, попарно прикрывая друг друга. Склад был покинут, но еще раньше был разграблен. Те, кто сделали это, не оставили там ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность. Со стен были сорваны телефоны, разбиты автоматы, торгующие газированными напитками, украдена находившаяся там мелочь. Стены были в надписях – здесь уже побывала не одна банда. Некоторые надписи оказались совсем свежими – на них еще не успел засохнуть спрей. Мелочное хулиганство. И совсем недавнее. По-видимому, у мистера Ромы были враги в низших сферах.
– Эти парни, наверняка, считают, что Ромы здесь нет, – узнай он об этом, им бы всем отрезали яйца. – Манни окинул сцену недовольным взглядом. – Интересно, что им известно?
– Действительно, очень интересно.
Полицейские двинулись вперед. Чем дальше они продвигались, тем значительнее были разрушения – видимо потому, что соответственно возрастала стоимость награбленного. Когда полицейские вошли в кабинет Ника, им показалось, что здесь побывала стая голодной саранчи. И все-таки бандиты унесли не все.
– Боссу это не понравится. – Манни посмотрел на мертвое тело Ника, валявшееся на полу, – явно кому-то понадобилось кресло, в котором погиб хозяин клуба.
– Не знаю – мне кажется, что Ник получил то, что заслужил. – По лицу полицейского пробежала улыбка. – И все-таки я рад, что докладывать боссу придется тебе.
Манни оказался прав. Билл Гаррисон все еще сидел у себя в кабинете. Приближалась полночь, но на его столе набралось столько докладов и разных материалов, связанных с террористическим актом, что впору приглашать археолога, чтобы докопаться до дна. На вершине этой горы документов видное место занимали фотографии Ромы на месте убийства, в его кабинете.
Гаррисону действительно не понравилось случившееся. Ему хотелось, чтобы человек, виновный в таком ужасном преступлении, причинивший столько горя, предстал перед судом. Гаррисон хотел встать перед ним вместе с другими пострадавшими и обвинить его в содеянном, рассказать ему о кошмарах, страданиях и одиночестве. Ему хотелось, чтобы Ник Рома оказался в тюрьме, наблюдать за тем, как система заживо пожирает его. И только после того как Ник отсидит там десятки лет, он хотел видеть, как его пристегнут к электрическому стулу и включат ток. Но теперь это уже несбыточно. В отличие от большинства своих жертв, Ник умер быстро и безболезненно. У него, наверно, даже и не было времени понять, что же происходит. Гаррисона лишили возможности отомстить, и он чувствовал себя обманутым.
Он смотрел на цветные фотографии – размером восемь на десять дюймов человека, сумевшего спастись от возмездия. И в этот момент он услышал голос Рози, ясно и отчетливо, словно она стояла родом с ним: «Так лучше. Теперь ты сможешь жить дальше». Он оглянулся вокруг. В кабинете не было ни души. Снизу доносился шум – это кипел обычной лихорадочной жизнью огромный город. Но здесь никого не было, кроме него, а он слышал голос, который не мог слышать.
– Рози? – Тишина. – Рози! – Молчание. Волна боли охватила его, но сквозь мучительную боль он впервые почувствовал что-то похожее на мир. Рози – а была ли это действительно Рози? – как всегда оказалась права. Его жажда мести была столь же разрушительной, причиняла столько же страданий, как и человек на этих фотографиях. Она поглотила бы его, медленно умертвила бы его душу, если бы он допустил это.
