Микаэль Крефельд - Пропавший
– Потому что там оказался не Могенс? – уточнил Томас.
– Не только поэтому. Есть еще много другого, что никак не складывается вместе.
– Но если все-таки существует такой убийца, то каков его почерк?
Курц пожал плечами:
– Даже здесь не получается ясной картины. Однако в реке Шпрее стало попадаться слишком много трупов, и кое-какие признаки у всех общие.
– Какие же?
– Все это белые иностранцы, мужчины среднего возраста, которые впервые приехали в Берлин и затем пропали без вести. За исключением одного, недавно уволенного, все они уезжали, бросив прекрасное место работы. Все они почти или совсем не поддерживали связей с родственниками, а соседи и сослуживцы характеризовали их как людей необщительных. Возможно, это объясняет, почему они приезжали сюда, никого не предупредив, но не объясняет, зачем они отправлялись в Берлин. Все они снимали жилье по дешевке либо в двух-трехзвездочном отеле, либо в частном секторе, притом что с их счетов были сняты очень большие суммы. Это единственное, что известно об их пребывании здесь.
– И какие же?
– Начиная от двадцати-тридцати и до пятидесяти тысяч евро. Один из них, гражданин Британии, продал свой таунхаус и снял все деньги в тот же день, когда была произведена продажа. Эта сумма так и не была найдена.
– Должно быть, ушло много времени на то, чтобы провести такое расследование в одиночку.
Курц закатил глаза:
– Вы даже представить себе не можете сколько! Тем более что все трупы найдены голыми и никто из них не имел судимости и не находился в розыске. Потребовались месяцы для одного только установления личности.
– В этом отношении Могенс отличается от остальных, так как он занесен в список Европола.
– Да. Будем надеяться, что это хороший знак.
– Вы, кажется, в этом не уверены?
– Я вообще ни в чем не уверен. В случае с вашим братом вызывает беспокойство то, что у него при себе была такая большая сумма наличными, ну и, конечно, то, что он пропал уже очень давно.
– Есть ли какие-то общие черты в способе убийства?
– Есть. Если не учитывать того, что факт убийства не имеет однозначного подтверждения.
– И почему же?
– Все убитые, как я уже сказал, были утопленниками и найдены в Шпрее голыми. Но нам не удалось установить, было ли это истинной причиной смерти, или же они сначала были убиты, а затем брошены в Шпрее.
– То есть никаких наружных повреждений?
– Повреждений-то было достаточно. Большинство из них пробыли в воде несколько месяцев и были объедены рыбами, птицами и крысами. Несколько тел получили повреждения от моторных лодок, у них винтами отрезало руки и ноги.
Луиза сглотнула.
Томас посмотрел на нее:
– Ты в порядке?
Она кивнула:
– Просто очень уж много сразу свалилось. А Могенса мы так и не нашли.
Отыскав скамейку, они сели отдохнуть. Луиза достала из сумки бутылочку воды, которую захватила с собой из мини-бара в гостиничном номере. Издалека доносилось звонкое щелканье мячиков по столам. Кроме них, не слышно было никаких звуков.
– Вы не знаете, были ли подобные случаи в других полицейских округах?
– Нет. Я столько провозился, расследуя эти дела, что с уверенностью могу исключить такую возможность.
– Когда я спросил вас о почерке преступника, вы сказали, что его трудно было выявить, но ведь что-то вы все-таки отметили?
– Верно и то и другое, – ответил Курц, наклонившись вперед и сцепив руки. – Все это время я исходил из того, что преступник отыскивал своих жертв в городе, он заманивал случайных туристов, вымогал у них деньги, затем убивал, а труп выбрасывал в реку. Однако в этой теории слишком многое не сходилось, а значит она была неверна. Поэтому ваше обращение вызвало у меня особенный интерес. Главным образом потому, что тут напрашивается другое объяснение: жертва могла знать преступника еще до приезда в Берлин, ее заманили сюда фальшивым объявлением на сайте знакомств. А это подкрепляется тем фактом, что все жертвы были одинокими мужчинами.
– А в других случаях вы нашли электронные сообщения или письма, которые подтверждали бы это предположение?
Курц покачал головой:
– Все эти покойники регистрировались как жертвы несчастного случая, поэтому я не мог добиться подробных данных от полиции соответствующих стран. – Он с сожалением развел руками. – В основном шефу поступали жалобы на мои настойчивые просьбы. – Он хлопнул себя по коленям. – Но один мотив преступника я выяснил.
– А именно?
Курц удивленно посмотрел на Томаса:
– Разумеется, обогащение!
Томас покачал головой:
– Сожалею, Курц, но, по-моему, это объясняет не все.
– А что тут еще может быть, кроме этого?
– Не знаю, но, судя по тому, что вы рассказали, это делалось не только ради денег.
– Я что-то не совсем понимаю, – удивился Курц.
– Если вы правы и это действительно один и тот же преступник, то давайте попробуем понять ход его мыслей. Когда он в первый раз убил человека и бросил в реку, это было кульминацией давно вынашиваемого плана. Во второй раз он делает это потому, что такую хорошую идею можно воплотить и повторно. В третий раз он уже вполне уверовал в свою неуязвимость. Его эго торжествует. Он видит, что овладел ситуацией. Что он может безнаказанно продолжать. В четвертый и пятый раз он укрепляется в своем самомнении. Но ваш преступник, Курц, проделывает то же самое десять раз подряд. – Томас выставил перед Курцем растопыренные пальцы. – Забудьте деньги, забудьте потребность самоутверждения. Тут в игру вступает что-то еще.
– И что же? – спросил несколько обескураженный Курц.
– Преступник топит их, потому что его притягивает вода, его манит власть над жертвой в момент утопления. Для него не безразличен способ убийства. Если бы речь шла только о том, как избавиться от трупа, нашлись бы и более простые способы. Этот же тип желает, чтобы его жертвы были найдены в реке. Утопленными. То же самое относится и к способу, которым он заманивает свои жертвы. План уловления тщательно разработан, и не только исходя из практических соображений: преступник наслаждается процессом, он вкладывает в свои действия особый смысл. Все вместе – это длительный ритуал.
– Так же, как использование на сайте знакомств имени погибшей двадцать пять лет тому назад девочки? – тихо добавил Курц.
– Возможно. Но сейчас мы еще не знаем, имеет ли исчезновение Могенса какое-то отношение к тем делам, которые вы расследовали, или за этими случаями стоит несколько разных преступников, так же как не знаем того, что на самом деле случилось с Ренатой Шуман. Все это пока одни лишь умозрительные предположения.
– Но предположения очень остроумные, – уважительно кивнул Курц. – Я удивляюсь, что вы не работаете в убойном отделе.
Томас пожал плечами:
– Мне всегда больше нравилась работа на улице.
– Почему же руководство не заинтересовалось вашим расследованием? – спросила Луиза.
Курц обернулся к ней:
– Потому что мое начальство и городское управление терпеть не могут выражения «серийные убийства», в то время как пресса его обожает. В ратуше никто не хочет, чтобы разнеслись слухи о том, что по городу бродит убийца-психопат, охотящийся на туристов, тем более сейчас, в юбилейном году.
– Это какой же сейчас юбилей?
– Двадцатипятилетие падения Берлинской стены.
– Неужели прошло уже двадцать пять лет?
Курц кивнул:
– Хотя кажется, что только вчера Дэвид Хассельхофф пел «Looking for Freedom», а мы рушили Берлинскую стену.
Томас обменялся с Курцем улыбкой:
– Старый добрый Хассельхофф!
Курц встал со скамейки:
– Какое на вас произвела впечатление Клара Граф?
– Вполне вменяемое, – ответил Томас, – хотя и живет в своем мире.
– Она знала Ренату, ее родителей и соседей, – добавила Луиза.
Курц посмотрел куда-то вдаль:
– Загляну к ней завтра и побеседую. Возможно, я выжму из нее что-нибудь еще. Как знать, может быть, она, сама того не подозревая, знакома с тем, кто написал вашему брату эти письма.
72
Восьмью месяцами ранее, Берлин, 9 октября 2013 года
Цепи были сняты, и Могенс лежал скрючившись на дне ванны. После долгих недель ежедневного пребывания в воде его кожа стала сморщенной и прозрачной. Мускулы от недостатка движения и питания сделались дряблыми. Могенс чувствовал себя куском мертвой плоти, кучкой грязи, которая почему-то никак не смывалась и не утекала вместе со сливающейся водой.
– ТЫ… ВСЕ ВРЕМЯ… МНЕ ЛЖЕШЬ… ПОЧЕМУ? – вопрошала во тьме Рената.
– Я не лгу, – еле слышно лепетал Могенс. – Я все рассказал.
– ТАМ, ГДЕ ОНИ ЛЕЖАЛИ, ПО ТВОИМ СЛОВАМ… ДЕНЕГ НЕТ.
– Я… я не знаю, куда они делись… Кто-нибудь их унес.
– ТЫ… НАРОЧНО… ОБМАНЫВАЕШЬ…
– Я рассказал все… Если их нет… нет в третьей комнате слева… от входа… в крепость… их кто-то унес.
– ЛЖЕЦ!
– В Тойфельсберге все проверено, Могенс, там больше негде искать. Денег тут нет, а это значит, что ты чертов лжец и заслуживаешь смерти.
