Рассел Эндрюс - Гадес
Она пристыженно кивнула, но тут же сделала попытку стряхнуть смущение. Откашлялась.
— Надо, чтобы кто-то взглянул на операции «Восхождения», выяснил, как шло перемещение средств.
Джастин кивнул, соглашаясь. Реджи поняла, что ему тоже неловко.
— Еще надо проверить электронную почту Эллиса. Там непаханое поле, но вдруг что-нибудь найдем.
— Давай тогда ты этим и займешься, — предложил он. — А у меня, кажется, есть кое-кто, кто мог бы разобраться с финансовыми операциями.
— Из компании твоего отца?
— Роджер.
— Он быстро сделает?
— Я постараюсь его к вечеру привезти. Если ему некогда, тогда будем подключать твоих. Но Роджер в этих делах разбирается как никто другой. А где не разберется, будет копать, пока все не раскопает.
— А ты?
— Мне надо посидеть и подумать.
Она склонила голову набок, в глазах мелькнуло любопытство.
— Что-то нащупал, да? — не удержалась она.
— Нет. Что-то вертится, а никак не ухватишь.
— Что?
— Не знаю. Пока не скажу. Может, и нет ничего.
Реджи помолчала. Она видела, как по его лицу прошла легкая тень неудовольствия — боится, что она опять затеет какой-нибудь совместный ужин.
— Послушай, мне нужно кое-что сделать, но я хотела сперва посоветоваться, — поспешно выпалила она. Джастин посмотрел на нее вопросительно. — Я должна отчитаться перед Заком Флетчером.
— Так отчитывайся.
— Есть одно «но». Когда ведется такое дело, необходимо сотрудничество с местными властями. Это значит, что Силвербушу станет известна большая часть наших выводов.
— И в чем вопрос?
— В том, что я хотела поставить тебя в известность и узнать, не возражаешь ли ты. Вдруг ты против и не хочешь, чтобы Силвербушу доложили все как есть. Тогда скажи сейчас, какую часть информации от него надо скрыть.
Джастин задумался.
— Докладывай как есть.
— Все целиком? — Он кивнул.
— Уверен?
— Вполне. Одно из двух: либо он поймет, что дело уплывает у него прямо из-под носа, либо он попрет напролом и сам выроет себе яму.
— В смысле, сделает поглубже ту, что уже вырыл?
— Именно.
— Только если ему все доложат, никакой гарантии, что связь между убийствами Хармона, Ла Салля и Ванды не станет достоянием общественности.
Джастин снова кивнул.
— Это ничего. Наверное, теперь уже время. Мы пытались ее скрыть, и это пока ни к чему не привело. Как знать, вдруг нам откроется то, что до сих пор держалось в тени.
Она тоже дернула головой в знак согласия. Потом подхватила стопку распечатанных электронных писем.
— Пойду почитаю в мотеле.
Джастин знал, что она ждет приглашения остаться и поработать у него. Он промолчал. Тогда Реджина ушла, пообещав звонить. Он глянул на часы. Одиннадцать утра. Снял трубку телефона.
— Папа, здравствуй, — сказал он, когда его соединили с отцом. — Нельзя у тебя похитить ненадолго Роджера Мэллоуна?
— Собираешься к нам? — спросил Джонатан Уэствуд.
— Вообще-то я хотел, чтобы он сюда.
— Когда?
— Попытаюсь нанять ему самолет, чтобы побыстрее.
— Сегодня?
— Сейчас.
— За работу ты ему платишь? — уточнил Уэствуд-старший.
— А ты разве нет? — моментально среагировал Джастин. Ему почти удалось вызвать смех. Почти.
— Когда он должен быть у тебя? — спросил напоследок Джонатан.
29
Роджер Мэллоун был моложе Джастина лет на пять. По юношескому румянцу, по взгляду человека, не знакомого с горем или тяжкими раздумьями, ему можно было дать еще меньше. А вот телом он успел не по-юношески обрюзгнуть. Растолстел, руки одрябли. Не то чтобы совсем форму потерял, но видно было, что к тому идет. Последний раз Джастин видел его около года назад — такое впечатление, что с тех пор Роджер успел сменить теннис на гольф. Тридцать пять, а выглядит на все сорок. Такими темпами в сорок он будет выглядеть на все пятьдесят. А когда стукнет пятьдесят, ему будут давать шестьдесят пять. Неужели это и есть цена успеха? Джастин втянул живот и пообещал себе не тянуть с возвращением к тренировкам в спортзале. А там, как знать, может, и до йоги дойдет…
Роджер служил в фирме Джонатана Уэствуда финансовым директором. Он быстро взлетел по карьерной лестнице и теперь был правой рукой Уэствуда-старшего в его банковской системе. Мэллоун обладал профессиональной въедливостью, при этом трудолюбия и честности ему было не занимать. Работал он круглые сутки и, видимо, никогда не спал, поскольку мог дать исчерпывающую справку о любой компании, любым ценным бумагам по состоянию дел на последнюю секунду.
В то же время, если Роджер и не мог чем-то похвастаться, это храбростью. Джастин прибегал к его услугам, когда вел два предыдущих дела, и хотя финансист оказался поистине неоценимым помощником, рисковать жизнью ему не понравилось. В первый раз Роджер был вынужден принять участие против воли — под дулом пистолета, если точнее. Пистолет держал не кто иной, как Джастин. Во второй раз Роджер по большому счету предложил свои услуги сам, но умудрился перейти дорогу Бруно и, встретившись с ним лицом к лицу, разве что в штаны не наделал. Джастин готов был поспорить, что мочевой пузырь у Роджера до сих пор слабоват.
В этот раз, третий по счету, он готов был сделать все от него зависящее. Возможно, потому что Джастину удалось развеять его страхи и убедить, что ему ничего не грозит. А возможно, дело было совсем в другом: с Роджером, к большому удивлению Джастина, приехал сам Джонатан Уэствуд.
Он стоял на пороге, когда Джастин открыл дверь, чтобы впустить Роджера. Сын с отцом обменялись рукопожатием, даже приобнялись, а потом Джастин пригласил обоих в гостиную.
— Не ожидал тебя увидеть! — сказал он отцу.
— Я решил, все равно за твой счет, почему бы и не слетать?
— Всегда пожалуйста!
— Я так полагаю, в деле Рональда появились подвижки? — высказал догадку Уэствуд-старший.
Джастин кивнул.
— Не только.
И он вкратце пересказал гостям последние события. Без подробностей, но так, чтобы финансисты получили представление о том, с чем придется разбираться. К тому, что отец тоже собирается принимать участие, Джастин отнесся не без радости. Джонатан Уэствуд обладал даром распутывать самые сложные узлы. Он уже не раз помогал Джастину найти ключ к разгадке. Отсеивая все ненужное, он четко видел, на чем сосредоточить внимание.
Рассказывая, Джастин постепенно добрался до беседы с высшим звеном «Восхождения», потом объяснил, что удалось выудить из взломанных Беном файлов. Отец слушал спокойно, а вот у Роджера, углядевшего возможность порыться в отчетности другой финансовой компании, тут же загорелись глаза.
Когда Джастин закончил, Роджер сказал только:
— Давай все, что есть, я посмотрю.
— Там много, — предупредил Джастин.
— Догадываюсь. Вот и дай мне покопаться.
— Мы тебе вообще не нужны?
— А чем вы мне поможете? — Увидев, что Джастин пожимает плечами, он добавил: — Куча данных, через которые надо будет продираться, термины и цифры — скучища. Для тебя то есть, не для меня. Так что пойдите-ка подышите воздухом. Часик-другой.
Джонатан посмотрел на сына, вскинув брови, мол, раз он просит, значит так надо. Оба Уэствуда пожелали Роджеру Мэллоуну удачи, пообещали вернуться через пару часов и направились к выходу.
— Постой! — крикнул Роджер, когда дверь уже закрывалась. — Можно за твой компьютер?
— Конечно.
— Он беспроводной?
— Все, что нужно для души.
Роджер, изображая баскетбольного комментатора Марва Альберта, сжал кулак и прошептал восторженное «йес-с-с!»
— Ни в чем себе не отказывай! — напутствовал Джастин.
И на сей раз они с отцом действительно удалились.
Джастин предложил отцу прогуляться. Хорошо, что Роджер пожелал остаться один. Уэствуду-младшему позарез нужно было потеребить старшего на профессиональные темы. Джонатан совсем не возражал пройтись, а сыну он разрешил теребить сколько угодно.
— Странное у меня возникло чувство в этом «Восхождении», — начал Джастин, когда они двинулись в глубь старинной деревни китобоев.
— И в чем странность? — уточнил отец.
— Я не наивен, — попытался объяснить Джастин. — Далеко не наивен. И, разумеется, вижу в людях… ну… не только хорошее. Но в «Восхождении» они вообще не такие.
— Какие «не такие»?
— Не такие, как ты. Не такие, как все остальные финансисты, которых мне доводилось встречать.
— Хеджевики? Ну да, они и вправду другие. У них свой мир. Не похожий, например, на мой.
— Тогда расскажи.
— Что именно тебе рассказать?
— Все, — ответил Джастин. — Что угодно. Так я обычно работаю. Выясняю все, что можно, пытаюсь прочувствовать. Так легче увидеть, если что-то не вписывается. Смотрю, что укладывается в общую картину… или наоборот, что не укладывается. Иногда последнее важнее. — Тут он заметил, как смотрит на него отец. — Что такое?
