Найди меня - Фрейзер Энн

Он пролистал страницы, нашел карты, развернул одну — и едва не задохнулся. Везде точки, куда больше, чем на грубом наброске Бена Фишера.

— Посмотри на титульную страницу, — сказала Рени.

Он пролистал назад — и увидел список имен и дат, выписанных мелким аккуратным почерком. Многие он помнил — имена пропавших женщин, считавшихся жертвами Убийцы Внутренней Империи.

— Почерк Розалинды, — слабо выговорила Рени. — Она участвовала.

С колотившимся сердцем он просмотрел список в поисках имени матери, не нашел, просмотрел заново. Нет. Он начал перелистывать страницы, сперва быстро, потом медленнее, надеясь, надеясь…

Но не нашел ничего…

Значила ли книжка, что родители Рени убивали вместе? Возможно, Розалинда командовала, а Бен Фишер только исполнял приказы? Или они были наравне? Непонятно, насколько глубоко был замешан Морис. Возможно, им двигала несчастная любовь к кому-то из Фишеров, или к ним обоим. Как бы там ни было, Бен и Розалинда войдут в историю как одни из самых одиозных супругов-убийц. Фанаты убийц поместят их в первую десятку, рядом с такими мерзавцами, как Джеральд и Чарлин Галлего, Рэй и Фей Коупленд, Фред и Розмари Уэст.

Главный вопрос: что будет с Рени? До сих пор ей удавалось черпать в своем темном прошлом силы, чтобы двигаться вперед. Может быть, удастся и дальше. Может быть, узнав правду о матери, она избавится от этих странных навязчивых ощущений, преследовавших ее всю жизнь. От постоянного чувства, что что-то не так. Дэниел сам испытывал их в достаточной мере, чтобы понимать их призрачную природу. Возможно, для нее это закончится. Возможно, беспокойство, охватывающее среди ночи, отступит или уйдет навсегда.

Однако его собственные поиски пока не закончились. Его мать так и не нашлась.

ГЛАВА 51

Трещина в тазовой кости, сломанное ребро, вывихнутый голеностоп.

Ребро и голеностоп Рени чувствовала, но трещина оказалась сюрпризом. Врачей впечатлила ее воля к жизни, звучали слова «потрясающе» и «жизнестойкость». Она же просто делала то, что должна.

Консилиум решил, что операция не нужна. Благодаря расположению и размерам, трещина должна срастись сама по себе без всяких осложнений. Придется пролежать несколько дней в постели, затем предположительно двенадцать недель до полного выздоровления. Доктора славятся тем, что дают пациенту самые оптимистические сроки. Она накинула еще пару недель. Главными были слова «полное выздоровление».

Дэниел и Габби тоже должны были восстановиться. Дэниел уже несколько раз навещал ее в палате, волоча за собой штатив с капельницей: бледное лицо в синяках, распухшая губа, швы над глазом, голова забинтована. В четвертый раз он пришел без капельницы и в уличном костюме.

— Меня выписывают, — объявил он, кружа по палате, разглядывая открытки и цветы от незнакомых людей. Обнаружив коробку шоколадных конфет, он спросил, не хочет ли она конфету.

Она покачала головой.

— Угощайся. Это от мужа Габби. Он прикатывал ее сюда в кресле ненадолго.

Пока муж суетился вокруг, Габби рассказала, как Розалинде удалось заманить ее в парк. Несмотря на все, что случилось, нападение сблизило пару. Рени была рада, что Габби получила поддержку дома.

Дэниел осторожно опустился в кресло, поморщившись от боли.

— Прости за мать, — сказал он снова. Должно быть, для него это было нелегкое бремя. — Я облажался.

— Ты спас мне жизнь.

— Я мог остановить ее раньше. Но я открыл багажник, увидел красное платье, как у мамы, и отвлекся. Забыл обо всем. Где Розалинда, что она делает. Все могло бы быть иначе.

То, что он способен сожалеть, что оборвал жизнь, даже такую, как жизнь Розалинды Фишер, говорило о нем многое.

— Мы не суперлюди, — ответила Рени.

Он бросил на нее ироничный взгляд.

— Да? Здесь считают, что ты одна из них.

— Я просто пустынная крыса.

Дальше будет нелегко. Оплакивать то, чего по-настоящему никогда не имела, фальшивую жизнь, которую придумала ей Розалинда. Но в то же время у нее появилась надежда.

Кто-то постучал по открытой двери.

Это была девочка из тех, кто спас ее на шоссе, из рок-группы. Оказалось, у нее есть имя. Индио. Она заговорщицки улыбнулась, вошла и вытащила из-под свитера маленького пса, который увязался за Рени в пустыне.

Он вовсе не уродливый. Это было первой мыслью Рени. Теперь, когда его черно-коричневую шерсть подстригли и отмыли, он был даже красивым, только очень тощим.

— Сводила его к ветеринару, и там его подстригли. Оказалось, у него есть чип. Ему три года, и его зовут Эдвард.

Эдвард — вполне подходящее царственное имя.

— Хозяин умер пол года назад. — Она сделала грустное лицо.

— С тех пор, наверно, и бродяжничал, — сказала Рени.

— Ветеринар так и сказал. Бедняга. — Индио погладила его. — Я не могу сейчас взять собаку, потому что осенью возвращаюсь в колледж, но хотела предложить вам, прежде чем отдать его в приют, где не усыпляют, или предложу в соцсетях.

— Дай-ка его сюда, — Рени похлопала по кровати. Она не очень представляла, как будет заботиться о собаке, когда еще не в состоянии заботиться о себе, но что-нибудь придумается. — Я его забираю.

ГЛАВА 52

В дальней части пустыни, знаменитой самыми мрачными небесами, шагали Рени и Дэниел. Дэниел нес складные кресла и рюкзак, еще не вполне оправившаяся Рени прижимала к груди стопку одеял, а Эдвард семенил следом. Несколько часов назад она закончила чашу для Габби и выдавила на донышке свою новую коммерческую марку, «Дезерт дог поттери», с рисунком собаки, очень похожей на Эдварда.

Последние несколько недель Дэниел координировал с ФБР операции по обнаружению жертв. Помимо руководства операцией, большая часть его работы включала контакты с семьями пропавших, когда обнаруживались тела. По картам из орнитологической книжки уже удалось найти двадцать захоронений.

Рени знала, что он до сих пор не может примириться с неопределенностью собственного дела. Ей хотелось бы помочь. Может быть, для этого она и затеяла сегодняшний поход. Он особо не рвался в пустыню, но первозданная тьма и простор неба от горизонта до горизонта подействуют на любого. Она надеялась, что это даст ему ощущение покоя, хотя бы на пару часов.

Поставив кресла бок о бок, они уселись и запихали телефоны поглубже в карманы, чтобы не пробивался свет. Правильные ночные наблюдения требовали полной темноты, а человеческому глазу требуется около получаса, чтобы адаптироваться после даже самого слабого освещения.

Так легко забыть, что Земля на самом деле существует в галактике Млечного Пути, сиявшей над ними. Какая безумная мысль.

— Видишь фигуру в центре того скопления? — Рени показала, хотя не видела даже своей руки. — Она называется Летний Треугольник. Три яркие звезды. Это Вега, Альтаир и Денеб в созвездии Лебедя.

На многих такое нагоняет скуку, она понимала, что навязывает свое увлечение. Но она решила, что у нее есть оправдание.

В мире продолжало твориться зло, и зло не обошло их обоих, но природа несет утешение. Дурное нельзя стереть и позабыть. Просто нельзя. Убийства. Зло. Но и она, и Дэниел лишь крохи во вселенной. Звездная пыль. Некоторых это подавляет, но ее успокаивало. Знать, что, когда всех злодеев отправят в тюрьму, погребут жертв, найдут тела, когда она оплачет их всех, останется это. Прочное, вечное. Даже если она решит вернуться к работе на предложенное Дэниелом место, пустыня всегда будет ждать. Он сказал, что, если она не вернется, готов периодически привлекать ее консультантом.

Они завернулись в одеяла. Эдвард устроился у нее на коленях, и они долго сидели в молчании. Им удавалось делать это, не испытывая неловкости. Наконец она заговорила о его матери.

— Мне очень жаль, что ты не нашел ее.

Особенно удручало то, что он приносил успокоение другим, но не мог получить его сам.

— Не буду врать, это тяжело. — Казалось, в темноте ему легче было говорить. — Я потратил всю жизнь на ее поиски, — продолжал он. — Это разрушило мой брак. Эта одержимость. Остановиться? Наверное, надо, но не уверен, что смогу. Как ни странно, мне трудно представить, кем я стану, если брошу поиски. Этот поиск — моя сущность. Из-за мамы я стал детективом.