Найди меня - Фрейзер Энн

ГЛАВА 46

Дэниел позвонил в дверь. Был субботний вечер, и он примчался прямиком от Рени к дому Розалинды. Он старался, чтобы неожиданная новая информация о Розалинде не туманила ему голову, старался не видеть дурной умысел там, где его нет. Если даже тесты точны, они все равно ничего не значат без злодейских поступков. Исследования показывают, что даже самые тревожные результаты могут компенсироваться благополучным детством. А он ничего не знал о Розалинде; он интересовался только Бенджамином и немного Рени. Кроме того, мозг все равно остается загадочной страной. Завтрашние теории вполне могут опрокинуть вчерашние. Он просто хотел отыскать Розалинду, взглянуть ей в глаза, поговорить с ней и выяснить, где еще может быть Рени.

— Ее нет дома.

Обернувшись, он увидел Джоша Перкинса, стоявшего во дворе Фишеров. Журналисты по-прежнему караулили дом, и его друг был одним из множества, рассчитывавших на сенсацию.

— Ты видел Розалинду? — спросил Дэниел.

— С утра была дома, — сказал Джош. — Уехала, вернулась на пару часов, потом снова уехала. Согласно календарю «Палм-Спрингс газетт», сегодня ей вручают награду за общественную деятельность в Конференц-центре Института искусств Палм-Спринг.

— Спасибо. — Дэниел направился к своему внедорожнику.

Джош пристроился сзади.

— А для меня что-нибудь есть?

— Сейчас нет, но скоро может быть.

Спустя полчаса Дэниел подъехал к Конференц-центру. Улица была широкой и кончалась тупиком. Рядом начинался пустырь, заросший кактусами и вездесущим креозотовым кустарником. Знойный день догорал, готовый смениться прекрасной ночью пустыни. На стоянке он снова попытался позвонить Рени. Но, как и прежде, попал сразу на голосовую почту.

— Перезвоните мне сразу.

Голос выдавал беспокойство, которое он все еще пытался побороть.

Он был одет неподходяще для торжества, но обычно возил с собой смену одежды на крайний случай. Чтобы не дожидаться конца, выйдя из машины, он повязал галстук и надел черный пиджак. Во дворе центра у него спросили фамилию. Вместо ответа он предъявил жетон.

— Я ищу почетную гостью. Розалинду Фишер.

Ему назвали номер столика. Дэниел захлопнул футляр с жетоном. Ужин оказался в самом разгаре, ярко освещенный современными люстрами зал гудел. Он заметил номер в металлическом зажиме посередине стола у самой сцены. Ему кто-то помахал оттуда рукой. Он надеялся, что это Рени, приглашенная на ужин, но это оказалась ее мать. Она отодвинула стул и встала, видимо, обрадованная его появлением.

ГЛАВА 47

Боль стала другом Рени. Она оставалась тем единственным, что поддерживало ее в сознании и движении, пробивая разрядом все тело при каждом шаге, от пятки до макушки.

После неопределенного периода времени, бесконечного и мимолетного одновременно, день начал угасать. Если наступит полная темнота, а она все еще не доберется до дороги, — что тогда? Она выложилась полностью. Уже собираясь лечь, она увидела вдалеке дрожащие огни и несколько раз моргнула, чтобы сфокусировать взгляд. Это было солнце, отражавшееся в проносящихся машинах.

У нее снова появилась цель.

«Добраться до дороги».

До дороги оказалось дальше, чем казалось, и когда Рени выбралась на асфальт, было уже почти совсем темно. Здесь, не видя ни единой машины, она уперлась тростью в желтую осевую и зашаркала к западу, где небо еще бледно светилось розовым, а дорога, сворачиваясь и разворачиваясь, поворачивая и выпрямляясь, убегала вдаль между плывущих в мареве ближних и дальних гор, напоминая, что пустыня переживет их всех и примет мертвых, убитых и похороненных.

Линии под ее шаркающими ногами были до смешного длинными. Длина полуприцепа. Как это возможно? Такие длинные. Ужасно длинные. Она была так поглощена длиной разметки, что не услышала приближающейся машины. Позади раздался гудок, нарушив ее сосредоточенность.

Отшатнувшись, она сделала несколько неверных шагов к краю дороги. Трость вонзилась в мягкую землю, и Рени упала ничком сразу за широкой белой полосой, а боль была такой знакомой и нескончаемой, что хуже уже невозможно. Перекатившись на спину, она медленно подняла ослабевшие руки вверх, словно разрывая финишную ленту марафона.

Машина пронеслась мимо.

Воздушная волна взметнула волосы и хлестнула ее по лицу. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась. Она вывернула шею.

Дверцы отворились, и к ней зашагали люди. Снизу она увидела ботинки, босые ноги, ковбойские сапоги и цветастое платье. Модные наряды. Молодежь. Когда они приблизились, она увидела, что им чуть больше двадцати.

Два парня и девушка, у всех длинные темные волосы. Они говорили между собой, словно она не могла их слышать.

— И что нам теперь делать?

— Кажется, она ранена.

Фонарь вспыхнул внезапно и жестоко ослепил ее. Она сощурилась и выставила руку вперед ладонью.

— У нее лицо в крови.

— Позвонить в полицию?

— На моем телефоне ни одной черточки.

— Мы не может просто бросить ее тут.

— Я не хочу брать ее в машину. Может, она убийца.

Молодец. Не следует об этом забывать.

— Оставим ей немного воды и еды и свалим.

— Нет.

Это девушка.

— Мы не успеем на концерт.

— Помнишь, мы говорили о вещах, о которых сожалеем, что не сделали? — спросила девушка. — Вот одна из них. Я хочу поступить сейчас правильно и не вспоминать потом об этом с сожалением лет через двадцать. Я ее тут не оставлю.

— Это моя машина, — ответил один из парней.

— Тогда езжайте без меня. Будем голосовать. Может, еще успею на концерт, а может, и нет.

— Ты же певица.

— Без нее я не поеду.

Один из парней наконец обратился к Рени:

— Вам нужна помощь? Или вы специально здесь лежите? Если хотите, чтобы вас оставили в покое, мы уедем.

— Она тут не специально, — раздраженно сказала девушка. — Взгляни на нее.

— Думаешь, она бездомная?

— Или из тех психов, что живут в пустыне и несколько раз в год ходят пешком в город за припасами, — предположил второй.

— Уберите этот свет от моего лица, — прохрипела Рени; во рту так пересохло, что она едва могла говорить.

Какое нереальное столкновение миров. Хипстеры и то, во что она превратилась. Черепаха, выползшая из пустыни. Казалось, она скиталась тут всю жизнь.

— Какой сегодня день? — спросила она.

— Суббота.

Чуть больше двадцати четырех часов назад мать оставила ее умереть.

— Мы едем из Лас-Вегаса в Пайониртаун. — Парень пояснил, что они играют на разогреве у группы, о которой она никогда не слышала. По его тону она поняла, что это должно ее впечатлить.

— Помогите встать.

Никто не двинулся.

— Давайте, — сказала девушка.

Двое парней подхватили ее под руки.

— Похоже, она обоссалась.

Вполне возможно.

— Ей нужно в неотложку, — сказала девушка.

Рени не собиралась с нею спорить.

Они разместили ее на заднем сиденье. Боль стала константой бытия, и Рени даже не охнула, когда ее усадили и она ощутила, как в ее теле что-то сдвинулось. Девушка обошла машину и скользнула внутрь, пока Рени и двое парней усаживались впереди. Один из них спросил:

— Это ваша собака?

Она взглянула в окно. Пес со свалявшейся шерстью сидел рядом с машиной и смотрел на них. Она была слишком измотана, чтобы объяснять, поэтому просто кивнула.

Собака устроилась впереди. Водитель простонал:

— От него воняет хуже, чем от нее.

Дверцы захлопнулись, шины провернулись в песке и гравии, они выехали на двухполосную дорогу и, включив дальний свет, понеслись на запад. Громко играла музыка.

Девушка щелкнула крышкой банки какого-то напитка и предложила ей.

Рени не могла прочесть надпись в тусклом свете.

— Энергетик, — сказала девушка и добавила, обращаясь к парням: — Дайте собаке воды.

Подойдет любая жидкость. Рени выпила все.

С переднего сиденья доносилось хлюпанье.