Брюнония Барри - Читающая кружево
В заднем ряду сидели члены церковного совета. Пресвитерианский священник шепнул методистскому, что охотно бросил бы камень, если бы мог попасть Кэлу в голову. Именно пресвитериане чаще других страдали от выходок Кэла и от того, что он называл себя кальвинистом, — это слово долго ассоциировалось именно с пресвитерианской ветвью протестантизма. Не то чтобы они цеплялись за название: прозвище «кальвинисты» было ночным кошмаром пресвитериан, и в течение многих лет они старались от него избавиться. Пресвитериане не собирались извлекать выгоду из внимания «желтой прессы», которую вдохновлял Кэл.
— Я, пожалуй, не откажусь, — сказала, поднявшись, какая-то женщина. Ее красная шляпка и фиолетовое платье резко выделялись на фоне серых и коричневых одежд.
Ее соседка тоже встала.
— Давай найдем булыжник побольше, — предложила она.
Судья жестом попросил обеих выйти вперед. К ним присоединились еще пять «красных шляпок», и все вместе они предстали перед судьей.
— Доброе утро, леди, — поздоровался тот.
Он не так уж часто видел в зале суда сочетание красного с фиолетовым, хотя, конечно, знал, что это за дамы, — его супруга грозила обзавестись красной шляпкой с тех самых пор, как ей стукнуло пятьдесят.
— Ваша честь, мы хотели бы сказать несколько слов о том, почему Кэлвин Бойнтон представляет собой опасность.
Женщины заранее решили, что говорить от их лица будет Руфь, и Рафферти потратил целый час, наставляя ее.
— Слушаю, — произнес судья.
— Как многим из вас известно, мы регулярно посещали кафе Евы Уитни, — начала Руфь. — И у нас есть основания полагать, что ее исчезновение не было случайностью… — Она продолжала без паузы, прежде чем судья успел сказать, что эта информация не относится к делу: — Мы были свидетельницами постоянных угроз в адрес Евы Уитни, которые касались не только кафе, но и ее самой. Кэл многократно ей угрожал.
— Это преступная ложь! — возразил Кэл, вскочив.
— Сядьте, мистер Бойнтон, — приказал судья. — Как именно он угрожал Еве?
— Во-первых, он грозился сжечь ее, — подала голос женщина, чей сын погиб в Персидском заливе.
Рафферти заметил, что вместо светлой шляпки она надела ярко-красную.
— Простите?
— Он неоднократно называл Еву ведьмой и грозился повесить, сжечь или утопить ее.
— Однажды Кэл угрожал убить ее, ваша честь, — вмешалась третья «красная шляпка». — Он не знал, что мы сидим в кафе и все слышим…
— А как миссис Уитни отреагировала на угрозы?
— Разумеется, вызвала полицию.
— Это правда, ваша честь, — сказал Рафферти. — У нас много жалоб на подобные оскорбления. В начале апреля Ева Уитни добилась запретительного приказа для Кэла Бойнтона.
Он протянул копию судье.
— Она сказала нам, — продолжала женщина, — что, если с ней что-нибудь случится, виноват будет Кэл Бойнтон.
— Ее нашли за Детским островом, — подхватила очередная «красная шляпка». — Всем известно, что именно там убийцы бросают трупы…
Несколько лет назад за Детским островом тоже нашли утопленницу. Это убийство раскрыли совсем недавно. И все провели параллель. Как и Ева — и, возможно, как Анжела, — женщина некоторое время отсутствовала, прежде чем ее труп обнаружили в море.
— Ева никогда не купалась за пределами гавани, — сказала Руфь. — Ей было восемьдесят пять, не забывайте. Она бы ни за что не заплыла так далеко.
Адвокат Кэла заметил, что было вскрытие. Медики не нашли признаков насильственной смерти.
— Разумеется, — вмешался Рафферти. — Когда мы обнаружили тело, его успели обглодать омары. Еву опознали по зубам.
Судья оставил Кэла за решеткой на месяц.
— Если хотите, чтобы он задержался здесь подольше, придется предоставить труп. — Он имел в виду Анжелу Рики.
Выйдя из зала суда, Рафферти подошел к «красным шляпкам».
— Отличная работа, дамы.
— Думаете, мы помогли делу? — спросила одна из женщин.
— Весьма.
— А как насчет той девушки… насчет Анжелы? — спросила Руфь.
— По-вашему, он тоже ее убил? — подхватила третья «шляпка».
— Не знаю, — сказал Рафферти. У него были скверные предчувствия. Он знал, что должен найти Анжелу. Причем быстро.
Стоя в редеющей толпе, Рафферти понял, что он, возможно, единственный человек в городе, который не верит, что Кэл убил Еву Уитни. Он не препятствовал общественному мнению отправить Кэла за решетку — хотя бы на время, — но сомневался, что проповедник действительно убил Еву. Причина была проста. Если бы это сделал Кэл, у него хватило бы ума оставить труп в пределах гавани, где Ева обычно купалась. В попытке остановить Бойнтона Ева совершила крупный промах: ее тело нашли там, «где обычно бросают трупы». За Детским островом. Этот факт должен был привлечь к себе общее внимание — так и случилось. Но именно поэтому Рафферти и догадался, что дело нечисто.
Выдать самоубийство за убийство — отличная идея, но Ева перестаралась. Рафферти не забывал о том, из какого она рода. Он не сомневался, что всякая из женщин Уитни способна преодолеть вплавь расстояние до Детского острова. В любом возрасте.
Детектив сообщил Таунер, что Кэл пока останется под замком. Остальное пересказывать не стал. Решил, что ей не нужно этого знать.
Будущее Анжелы оставалось по-прежнему туманным. Рафферти не ошибся насчет ребенка. И насчет мотива. Детектив мог лишь надеяться, что предчувствия его обманывают. Что девушка жива и ей не грозит смерть.
Он мало что мог сделать для Анжелы, но по крайней мере присматривал за Таунер. Во всяком случае, так он себе внушал. Таунер нуждалась в отдыхе и покое, поэтому Рафферти изо всех сил старался окружать ее заботой. Он сам готовил еду. А вечером они сидели на крыльце и смотрели на лодки.
— Леа ходит под парусом? — поинтересовалась Таунер. В Марблхеде началась неделя гонок, и Таунер рассматривала вереницу яхт по ту сторону гавани.
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Рафферти растерялся.
— Что?
— Твоя дочь умеет ходить под парусом?
Таунер редко заговаривала с ним по вечерам. Нужно было ответить, чтобы хоть как-нибудь поддержать беседу.
— Да, немного. Она хочет, чтобы я купил ей «Скараб».
— Сейчас девочке хочется скорости. — Таунер кивнула в знак понимания. — Это пройдет. Со временем вкусы меняются.
— Да? — с надеждой спросил Рафферти.
— Точно.
На ужин Рафферти предложил Таунер пасту или стейки на гриле, но ни то ни другое ее не привлекло. Других вариантов не было. Он устал.
— Я не голодна, — успокоила Таунер.
Он встал и размял ноги.
— Тогда, пожалуй, пробегусь.
— Сейчас? — Таунер явно удивилась, ведь Рафферти весь вечер зевал.
— Ну да. Заодно заскочу за сандвичем.
— Ох уж эти твои сандвичи.
— Хочешь прогуляться?
Рафферти всегда задавал этот вопрос. Таунер неизменно отказывалась, но он все равно спрашивал.
— Я устала.
Он предпринял еще одну попытку.
— А как насчет мороженого?
Таунер была готова есть мороженое когда угодно.
— Жду с нетерпением.
Рафферти сделал три круга по Дерби-стрит, прежде чем замедлил ход. Каждый раз, пробегая мимо Зимнего острова, он вспоминал о том, что Кэл, возможно, и сидит за решеткой, но прочие кальвинисты не менее опасны.
Рафферти бегал, пока не вымотался. Решив срезать по тропинке через парк, он наконец перешел на шаг. Пот катил с него градом. Жители сидели на крылечках, дети играли в футбол. На пляже какой-то парень, куривший травку, поспешно спрятал свой запас под камень. Женщина, стоявшая на тротуаре, подозвала собаку.
— Прошу прощения, — сказала она Рафферти, пристегивая поводок, как того требовали салемские законы о собаках.
Детектив слабо улыбнулся. Между полицейским и обыкновенными горожанами дистанция создавалась сама собой.
Рыбак на конце пирса вытянул окуня. Рыба закачалась в воздухе точно маятник, переливаясь в лучах заходящего солнца.
Прямо поперек аллеи стояла целая вереница мотоциклов, рядом с которыми галдела компания байкеров в кожаной амуниции.
«Бухгалтеры и дантисты», — подумал Рафферти, а потом заметил и настоящих «ангелов ада». Дважды в год тысячи мотоциклистов совершали паломничество в Салем. Ради них перекрывали движение по улицам. Впечатляющее зрелище. Когда они въезжали в город, рев моторов слышался на Хайленд-авеню задолго до их появления. Люди выстраивались на тротуарах, чтобы посмотреть на прибытие байкеров.
В городском параде они тоже участвовали. И в празднествах во время Хэллоуина — катили позади ведьм, между школьниками и оркестром.
Роберта заметила Рафферти раньше, чем он ее. Она пила колу, любуясь мотоциклами, и отвернулась, когда увидела детектива.
