Брюнония Барри - Читающая кружево
Роберта заметила Рафферти раньше, чем он ее. Она пила колу, любуясь мотоциклами, и отвернулась, когда увидела детектива.
Он отстоял в очереди за сандвичем, а потом нашел себе местечко неподалеку от подмостков для музыкантов. Как только Рафферти сел, музыка замолкла.
«Великолепно», — подумал он.
Но возможно, это к лучшему. Он решил, что, в случае чего, звуки с Зимнего острова разнесутся, перекрывая уличный шум. Он успеет вернуться домой, к Таунер, меньше чем за две минуты — то есть гораздо быстрее, чем там окажутся кальвинисты.
Но сегодня молитвенного собрания не было. В ангаре царил мрак, зато целая компания кальвинистов проповедовала в городе. Один из них нес рекламный щит, на котором с обеих сторон было написано: «Иисус хочет спасти „ангелов ада“».
Байкеры не обращали внимания на сектантов, зато несколько местных ведьм приняли вызов и начали переругиваться с кальвинистами.
— Проваливайте отсюда! — кричали проповедники ведьмам, которые поставили на улице лоток и продавали кельтские украшения.
— А ты иди и утопись! — заорала одна из них кальвинисту по прозвищу Иоанн Креститель. Обычно он крестил новообращенных в море, но сегодня захватил походный набор с собой. Иоанн Креститель нес ведро и огромную губку, будто собирался мыть машины, а не спасать души. Рафферти подумал, что парню следовало бы предлагать каждому новообратившемуся бесплатную мойку мотоцикла. Многие байкеры проделали долгий путь, и их машины были сплошь в пыли.
За последние несколько недель Рафферти собрал сведения о большинстве кальвинистов, особенно самых рьяных, и о женщинах, которые, по слухам, избили Анжелу. Иоанна Крестителя на самом деле звали Чарли Педрик. Родился он вовсе не в Иерусалиме, а в Брейнтри. Лет с семнадцати страдал шизофренией и периодически имел столкновения с законом, но лишь до своего «спасения».
В ходе сомнительного ритуала, который Кэл называл «изгнанием лекарств», душевнобольных адептов вынуждали бросать свои таблетки в море. Потом бедняги подвергались ритуалу очищения — вроде того, что проводят в парильне индейцы. Кэл, неустанно воровавший обряды у других конфессий, назвал этот ритуал «путем видений». Название вполне соответствовало сути. Проведя два дня без пищи и почти без воды, бывшие пациенты психиатрических клиник неизбежно начинали галлюцинировать. Уподобляя это своему пребыванию в открытом море, Кэл призывал последователей слушать глас Божий и руководствоваться им в жизни.
Среди женщин, которым пришлись по душе подобные вещи, оказались три Девы Марии и две Жанны д'Арк. Голоса, которые Чарли Педрик слышал во время «видений», якобы сообщили ему, что он реинкарнация Иоанна Крестителя.
Рафферти рассказали об «изгнании лекарств», когда он приехал в Салем, но он не поверил, пока однажды утром не увидел оранжевые пузырьки из-под таблеток, плавающие в Салемской гавани. Он несколько часов их вылавливал, а потом в первый раз арестовал Кэла Бойнтона — за загрязнение окружающей среды.
Противники стояли перед казино, и атмосфера накалялась.
— Забирайте своих языческих идолов и проваливайте! — заорал один из кальвинистов.
— У нас свобода торговли! — ответила ведьма и указала на стенку лотка, где крупными буквами значилось название магазина Энн. — Мы имеем полное право здесь стоять!
«А я имею право спокойно поужинать», — подумать Рафферти.
— Эй, сбавьте громкость, — приказал он. — У меня от вас несварение желудка.
Кальвинисты решили, что настала очередь обратить внимание и на него.
— Пусть Господь спасет твою бессмертную душу! — крикнул Иоанн Креститель. — И душу той женщины, с которой ты живешь во грехе!
— Рыжая шлюха! — заорал другой кальвинист.
— Нераскаянная дьяволица!
Одна из Дев Марий ударила ведьму, и на тротуаре началась потасовка.
— Так. — Рафферти отложил сандвич и встал. — Хватит.
В парке воцарилась тишина. Люди затаили дыхание. Все обернулись, чтобы посмотреть, что он намерен делать.
Рафферти увидел страх на лицах кальвинистов. Это его удивило: он знал, что они редко уклоняются от схватки. Но кальвинисты смотрели не на него, а на кого-то за спиной у Рафферти. Он оглянулся и увидел женщину в черном, с воздетыми вверх руками. Низким голосом, не сводя глаз с кальвинистов, она начала нараспев:
— Gallia est omnis divisa in partes tres…
Ее голос был таким звучным и сильным, будто исходил откуда-то извне. Услышав его, чайки взвились в небо и зависли в воздушных потоках.
Кальвинисты застыли.
Ведьма сделала паузу, потом указала пальцем на компанию кальвинистов и продолжала:
— …quarum unam incolunt Belgiae…
Это сработало. Кальвинисты рассыпались точно крошечные шарики ртути и выскочили из парка.
Все уставились на грозную фигуру Энн Чейз в полном ведьминском облачении. Она выглядела впечатляюще.
— И вот еще что!.. — крикнула она вдогонку противникам своим обычным голосом, а потом захихикала, и чары развеялись. Энн вытерла руки, словно отбрасывая все воспоминания о случившемся, расправила платье движением истинной леди и села рядом с Рафферти.
— Очень мило, — хмыкнул он. — Судя по тому, что я помню из школьной латыни, ты цитировала «Ясона и аргонавтов».
— Цезарь, «Записки о галльской войне», — поправила Энн. — Но ты почти угадал. Согласись, я спасла твою шкуру.
— По крайней мере мой ужин, — ответил детектив с улыбкой.
— Я тебя спасла, и ты это знаешь. — Энн тоже рассмеялась. — И вновь возникает вопрос… насколько же слабым и беспомощным должен быть их бог, если они боятся кучки ведьм?
— Они испугались не кучки ведьм, а тебя. Черт возьми, даже я испугался!
— Правда? — Энн была в восторге.
— Клянусь.
С минуту они сидели молча.
— Ну и что ты здесь делаешь в этом наряде? — наконец поинтересовался Рафферти.
— Проверяю, как дела у девочек. — Энн кивнула на своих подопечных за лотком. Те праздновали победу и открыто флиртовали, помогая байкерам примерять подвески в форме пентаклей. Байкеры невероятно радовались такому вниманию со стороны хорошеньких молодых ведьм.
— С ними здесь ничего не случится? — спросил Рафферти, взглянув на байкеров.
— С кем конкретно? — уточнила Энн и любезно помахала самому здоровенному байкеру, которого явно страшило ее присутствие. — Все в порядке, мамочка здесь, — сказала она, продолжая вежливо и в то же время покровительственно махать. — Бойтесь, — пропела Энн сладким голоском. — Бойтесь меня.
— Не хотел бы я с тобой враждовать, — заметил Рафферти. — Ты, чего доброго, отправишь меня на войну с Галлией.
— Совершенно верно.
— Можно вопрос? Почему ты не наложила настоящее заклинание на этого типа, Иоанна Крестителя?
— Сколько раз тебе повторять? Мы не занимаемся черной магией. Ты путаешь ведьм с сатанистами. Или колдунами вуду.
— Вуду? Это тоже латинское слово?
— Не валяй дурака.
— Это те, которые возятся с куклами и булавками?
Энн кивнула и ухватила остаток его сандвича.
— Угощайся, — с запозданием предложил Рафферти.
Энн засмеялась.
— Я не накладываю проклятий. Это противоречит нашей религии. Впрочем, я неплохо зарабатываю на любовной магии, — намекнула она. — Учти на тот случай, если тебе понадобится.
Реакцию Рафферти трудно было разгадать — он издал нечто среднее между ворчанием и смешком. Энн заметила, что он не спускает глаз с лодки Джека, которая сворачивала за Мизерис.
— Между прочим, она с ним не спала.
— Что?
— Таунер. Она не спала с Джеком.
— Это ты говоришь как ясновидящая?
— Так она сама сказала.
На лице Рафферти отразилось удивление.
— Таунер решила, что нужно прояснить этот момент, — сказала Энн.
Он промолчал.
— Если хочешь, я тебе погадаю, — продолжала она. — Бесплатно.
— Не надо делать мне одолжений.
— Если бы она любила Джека, то осталась бы с ним, а не с тобой. Ты когда-нибудь об этом думал?
— Да… ну… возможно.
— Ты все неправильно понял, — подытожила Энн.
Рафферти рассмеялся. Она, можно сказать, ему польстила.
Глава 23
В чтении кружева не бывает неправильных ответов. Но можно получить неверный результат, задав неправильный вопрос.
Руководство для Читающих кружевоРафферти вернулся домой, лишь когда посчитал, что Таунер спит. Утром он ушел пораньше, чтобы успеть на собрание мужской части Общества анонимных алкоголиков в Марблхеде. А когда добрался до участка, его ждали три сообщения от Мэй.
Детектив забрал кофе в кабинет, закрыл дверь и перезвонил.
— Я только что звонила в больницу, — сказала Мэй, — и мне сообщили, что Софию выписали неделю назад. Я знаю, что она с тех пор живет у тебя.
