Джесси Келлерман - Беда
О, порой у нас с ним все отлично получалось, у меня с Рэймондом. Не так, как у нас с тобой: отсутствовала интеллектуальная сторона. Но все же достаточно, чтобы пробудить у женщины настоящий аппетит.
Он читал дальше, предвидя — хотел бы не предвидеть, — к чему все это ведет.
Вся эта чепуха, поцарапай машину ключом, укради в магазине зажигалку, напугай туриста, плюнув ему на рубашку, — она испытывала, прикидывала, готов ли мужчина к тому, что ей на самом деле от него требовалось. Скоро предъявит счет, догадывался Джона.
В мае она прислала ему короткое письмо, в теме «Стихи для Рэймонда»
Люблю я боль
Ты мой король
Спасибо, сын,
Ты такой один.
Джона поставил ноутбук, поднялся, высунул голову в окно, вдохнул холодный воздух на высоте девятого этажа.
Он читал два часа подряд; машинка свистела с надрывом, встроенный вентилятор натужно вращался. Джона собирался вернуться к своей работе, но тут в замочной скважине скрежетнул ключ. Джона поспешно закрыл ноут и отворил дверь.
На нечесаных, стоящих торчком волосах Вика собрался снег — человек-щетка для бритья. Одежда смята, лицо слегка опухло. Под мышкой пакет с продуктами. Джона помог ему разгрузиться.
— Я оставил тебе полотенца, — сказал Вик.
— Спасибо. Как акушерство?
— Бабий клуб. У тебя сейчас что? Психо?
Джона кивнул.
— Небось нравится, — заметил Вик.
— Интересно. Мне предстоит три недели заниматься одним случаем. Той девочкой.
Вик кивнул. Вид у него был усталый, Джона извинился, что мешает ему лечь спать.
— Я разберу продукты, — предложил он.
— Ладно. — Вик зевнул. — В пять на дежурство.
— Черт. Шуруй в постель.
— Ты нормально устроился?
— Все хорошо. — Он заранее попросил прибежища на пару недель — невозмутимого Вика не стыдно было попросить и о таком одолжении, пусть оно и причиняло хозяевам некоторые неудобства. — Давайте, пока я тут, я буду покупать все, что понадобится.
— Нет нужды.
Настаивать значило обидеть гостеприимного хозяина. Джона поблагодарил и пожелал ему спокойной ночи.
Когда в щелке под дверью комнаты Вика померк свет, Джона вернулся к компьютеру дочитывать письма Первой Леди. Больше ничего важного не нашел и готов был уже сдаться, когда ему пришла в голову еще одна мысль.
Для осуществления этой идеи компьютер Рэймонда, не имевший выхода в Интернет, был бесполезен. Джона открыл собственный ноут, подключился к местной беспроводной сети и поискал адрес Первой Леди. Наткнулся на нее в блогах. Десятки линков потянулись через монитор, все сходившиеся на блоге с адресом alt.rec.pain.
Большинство записей принадлежало самой Первой Леди, хотя появлялись и отдельные чудаки, анонимы или с подложными адресами. Нежелание раскрывать свое настоящее имя нисколько не удивляло, учитывая, что эти записи все до одной были непристойны: мужчины просили Госпожу Первую Леди наказать их, выпороть и тому подобное. Одному такому ухажеру Ив ответила:
Вы заблуждаетесь. Мой интерес — сугубо эстетический. Существует множество сайтов, на которых вы можете дать волю свой тупой копрофилической фантазии, не нарушая ход моих мыслей.
И прошу вас не писать сюда, если вы не владеете орфографией, грамматикой и пунктуацией. Ваше невежество способно превратить церковь в цирк.
В другом посте, пересыпанном цитатами из Арто и Бхагаватгиты, Ив отвергала «жалкое болеутоляющее», то есть «стандартное связывание», выдумки «мейнстримеров» казались ей «пресными». Как в рекламе колы, — писала она. — Только настоящее.
Настоящее — это боль? Смерть? Пока что Джона не мог разобраться. По киберпространству разносилась та же страшная бессвязность, какой был забит ящик Рэймонда. Что-то животное; маньяк, воющий в аэродинамическую трубу. Но одно объявление привлекло внимание:
Треб. видео. Плачу $$$.
Он щелкнул, открывая ее ответ:
Напишите свой номер телефона, и мы обсудим это лично.
БУДЕМ НАДЕЯТЬСЯ, ОНА НЕ УЗНАЕТ «ПОЧЕРК». Он вбил текст:
Дорогая Первая Леди,
Ваш проект очаровал меня. Что вы творите в последнее время? Я бы хотел посмотреть видеозаписи вашего творчества. Не могу дать вам свой телефон, потому что может ответить жена. Я могу послать вам чек. Какие у вас расценки? Прошу прислать мне ваш номер телефона или адрес.
Спасибо,
Сэм Х.
28
Страница 3 «Руководства для студентов третьего года обучения».
«Ваши отношения с пациентом не заканчиваются с его или ее выпиской из больницы. Непрерывное попечение, закрепленное в уставе Американской медицинской ассоциации (Н-140.975,5), остается высшей обязанностью врачей, особенно тех, кто работает с непривилегированными слоями населения, для которых недоступны многие лекарства и здоровый образ жизни.
Традиционно, в силу особенностей практики третьего года обучения, студенты наблюдают пациента лишь во время его пребывания в больнице. Из-за этого возникают трудности с формированием постоянных отношений. Для решения этой проблемы HUM развивает инициативу надомных визитов, благодаря чему практикант сможет проследить за судьбой пациента за пределами стационарного лечения. Рекомендуем вам рассматривать эту программу как возможность укрепить ваши связи не только с конкретным человеком, но и с населением, среди которого вам предстоит работать».
Пятница, 3 декабря 2004
Отделение детской и юношеской психиатрии,
первая неделя практики
Программа надомного посещения — любимое детище медицинского департамента. Практиканты будут сопровождать врачей при посещении больных на дому, заботясь о том, чтобы тяжело больные, одинокие, забытые миром не позабыли о самих себе, о своих таблетках и диете. В психиатрическом отделении внедрением этой программы занимался Сулеймани, и утром в пятницу Джона отправился пешком вместе с ним и соцработником, которая занималась делом ДеШоны Барнсворт. Ослепительная улыбка Иветты Уилтерн ярко высвечивала усталые морщинки на ее тонкой коричневой коже.
— Уже три дня пытаюсь связаться с ее тетей. В это время ДеШона должна возвращаться из школы. Хотя, боюсь, ее и в этом году не отдали.
— И в этом — и в прошлом тоже? — уточнил Джона.
— Никогда не ходила.
Они шли на север. Из квартала в квартал местность деградировала, на смену индийским закусочным пришли дешевые высокохолестериновые забегаловки известной сети, вместо химчисток — ломбарды. В забитых канавах тает снег, кое-где видны отпечатки от пивных ящиков. Проехал фургон, подвеска гремит, вода из-под колес веером на тротуар. Они миновали квартал, где все заведения сплошь были погребальные конторы, и, свернув на восток к реке, столкнулись с пронзительным ветром. Над мертвыми стройками хлопал брезент.
Иветта заговорила:
— В этих местах я навещала подопечную в июне, в ту жарищу мусор недели две отсюда не вывозили.
Они пересекли двор, Иветта потянула на себя сломанную дверь подъезда.
Джона думал, что после гастроэнтерологии его никакой запах не проймет, — и ошибался. Моча, прокисший сыр готовых закусок, плесень телефонного справочника. Как будто его запихнули в портативный унитаз. Вспомнилось, как Эрих принюхивается к вину: вызывает ассоциации с фруктами и домашней птицей. Вонь в доме ДеШоны вызывала ассоциации с отчаянием и нищетой.
Капля из щели на потолке гвоздем впилась в шею. Джона потряс головой, словно отряхивающийся пес.
Сулеймани подал голос в ожидании лифта:
— Медленный.
— Он не звонит, — пояснила Иветта. — Смотреть надо, не то полчаса тут проторчишь.
— Можно пешком.
— Семнадцатый этаж.
Неисправимый оптимист Сулеймани ответил:
— Зарядка мне на пользу.
Джона вслух поинтересовался, как прошли похороны матери ДеШоны.
— Я спрошу у тети.
— Как ее зовут? — уточнил Сулеймани.
— Вероника Хатчинс, — прочла Иветта в блокноте на пружине. — Сестра матери ДеШоны. Трое своих детей, работает на Лексингтон в оптовом складе косметики. Я звонила ее боссу, но она не перезванивает.
— Нам точно откроют?
— Скоро выясним.
Приполз лифт, они набились в покрытую шрамами коробку с «деревянными» панелями, где вонь была еще гуще.
Коридор на пути к квартире 20N-1 запущенный, грязный. Коврики у дверей прижились с позапрошлого десятилетия. Под распределительным щитом банки с краской.
— Ремонт? — поинтересовался Сулеймани.
Про себя Джона решил, что эти банки могут означать что угодно.
