Лиза Гарднер - Исчезновение
— Мак сообщил что в новостях появилось фото. Это доказывает, что сегодня утром Рэйни и Дуги были живы.
— Это доказывает, что жив Дуги. Рэйни — на заднем плане. Она лежит. Глаза закрыты. Снимок сейчас передо мной.
Кимберли прижала телефон плотнее, а свободной рукой заткнула второе ухо, чтобы не мешал посторонний шум. Отец говорил очень тихо — это было совсем на него не похоже. Она слышала тревогу в его ровном голосе и понимала всю глубину его отчаяния.
Приехала патрульная машина; водитель включил сирену, чтобы пробиться через толпу. Кимберли взглянула на человека в синей рубашке, который сидел на заднем сиденье, — опущенные плечи, небритое лицо.
— Привезли Хэла Дженкинса, — сообщила она. — Через пятнадцать минут я тебе перезвоню.
— «Навигатор» все еще у тебя? — спросил отец.
Кимберли нахмурилась:
— Да. А что?
— Пообещай, что не снимешь его.
— Ты меня пугаешь, папа.
— Мы не заплатили преступнику ни гроша. Но если он и в самом деле похитил Гроув, то…
— …получил семь штук.
— Об этом стоит подумать, — сказал Куинси.
Хэл Дженкинс вылез из патрульной машины. Шелли замахала Кимберли рукой, и той пришлось убрать телефон. Она чувствовала, что наступающий день не сулил им ничего хорошего.
Среда, 11.35
Хэл Дженкинс был настроен недружелюбно. И, судя по всему, у него были претензии к Шелли Аткинс.
— Только суньтесь ко мне домой — и я вам ни хрена не скажу, — предупредил он вместо приветствия.
— Хэл, уговор есть уговор.
— Мне, черт возьми, он нужен в письменном виде.
Шелли зевнула, насмешливо взглянула на Хэла, потом равнодушно пожала плечами:
— Ладно, Хэл, если это тебя порадует… — Повинуясь ее жесту, Митчелл принес блокнот и ручку. Шелли демонстративно написала: «Я, шериф Шелли Аткинс, торжественно обещаю не обыскивать недвижимость, принадлежащую Хэлу Дженкинсу, жителю округа Тилламук, если он добровольно расскажет все, что ему известно о пропавших Лорейн Коннер, Дугласе Джонсе и детективе Элан Гроув», — и размашисто подписалась.
Хэл сердито взглянул на нее:
— Кто такая Элан Гроув?
Шелли впервые запнулась.
— Сначала расскажи, что ты знаешь о Рэйни Коннер и Дуги Джонсе, — потребовала она.
— Секундочку. Это не та девушка, которая болталась возле телефонов? Такая, со спортивной сумкой? Я сразу подумал, что это коп. Эй, мать вашу, вы ведь не собираетесь повесить это на меня, а? Я о ней ничего не знаю. Я ее увидел и подумал: зачем она тащит сумку с собой в магазин? Только и всего. А потом она куда-то ушла, а я свалил по своим делам.
— Почему ты звонил из телефона-автомата, Хэл?
— У меня есть право на личную жизнь!
— Почему ты решил использовать общедоступный телефон?
— Слушайте, у всех есть свои… как это… маленькие тайны.
Шелли покусала губу. Судя по всему, она боролась с желанием как следует врезать Хэлу.
— Так ты здесь был?
— Да.
— И звонил по телефону?
— Возможно.
— Хэл, учти, у нас есть возможность это проверить.
Хэл, казалось, снова пал духом.
— Да, эти заложники… — сухо сказала Шелли. — Они превратили твою жизнь в полное дерьмо.
— Не ругайтесь, вы же приличная женщина.
— Хэл, ты, видно, считаешь меня круглой дурой. Скажи, кому ты звонил.
— Не важно, — кратко отозвался Хэл — видимо, он пришел к какому-то выводу. — Главное то, что я уронил четвертак.
— Уронил четвертак?
— Ну да. А когда нагнулся за ним, увидел, что приклеено к телефону снизу.
— Живее болтай языком, Хэл. У нас нет времени.
Хэл тем не менее уже сказал достаточно. Он полез в задний карман, вытащил помятый белый конверт и помахал им перед собой.
— Я отдам вам это письмо, если вы отдадите мне расписку.
Шелли немедленно протянула ему свое письменное обещание не обыскивать дом. Хэл вручил ей выцветший конверт.
— Это оно? — уточнила Шелли.
— Да. Ей-богу, я в это дело никак не впутывался и никого не трогал. Я сказал, похищения — не мое хобби.
— Ты прочел письмо?
— Разумеется. И все еще думаю, что мне положено вознаграждение. Вы, борцы с преступностью, я вроде как неплохо вам помог.
— Надень ему наручники, — сказала Шелли, обращаясь к Митчеллу.
— Что?!
— Забери его и проверь информацию. Посмотрим, подтвердится ли то, что он наплел.
— Эй, с добрыми самаритянами так не обращаются! — возопил Хэл.
— Брось, Хэл, все не так плохо. Между прочим, несколько славных ребят только что выехали, чтобы обыскать твой дом.
— Но вы обещали!
— Хэл, — добродушно сказала Шелли, — я не буду обыскивать твое жилище. Этим займется окружная прокуратура.
— Сука! — гаркнул Хэл.
— Не шуми, Хэл. Лучше улыбнись. — Митчелл указал вверх. — Тебя снимают.
Глава 37
Среда, 11.38
Вода поднималась. Рэйни чувствовала ее приближение — от пальцев ног к щиколоткам, потом к голеням. Сначала подъем казался едва заметным, вода прибывала понемногу. Это пугало, но причин для паники пока еще не было.
Потом ситуация изменилась. Может быть, труба дала течь или уже существующая брешь увеличилась от напора воды. Звук стал нарастать, из шипения превратился в мощный гул.
Рэйни знала, что такое вода. Ей приходилось расследовать дела об утоплении, вытаскивать раздувшиеся трупы из бурных весенних потоков, пару раз даже извлекать машины, которые свернули не туда, когда дорога внезапно сделала крутой поворот. Она видела сорванные ногти и переломанные, скрюченные пальцы людей, боровшихся за жизнь до конца. Одна женщина ухитрилась даже просунуть руку сквозь двухдюймовую трещину в боковом стекле. Этот образ преследовал Рэйни несколько недель. Бледное лицо, прижатое к стеклу, и окровавленная рука, неистово тянущаяся к свету.
Вода была силой, живущей по собственным законам и повинующейся собственным прихотям. Она пропитала одежду Рэйни, смочила джинсы. Холодные ручейки сомкнулись вокруг щиколоток, лизали кожу, пронизывая тело леденящим холодом.
Скоро вода подойдет к груди, выжимая воздух из легких. По злой иронии судьбы воздух покажется холодным, а вода теплой. Будет проще погрузиться в ее глубины. Позволить ей щекотать губы, скользить в желудок.
Потом вода ворвется в легкие, вызвав последний приступ кашля, но будет уже слишком поздно. Вода сомкнется у Рэйни над головой, принимая ее и Дуги в свои холодные объятия.
Вода разрушает. Но и оживляет. Рэйни ощутила ее ледяное прикосновение к горячему колену. Освежающие капли влаги успокоили боль в руках и в голове. Рэйни пила затхлую, маслянистую воду, и та смягчала пересохшее горло. Вода скорее всего убьет ее. Но по крайней мере сначала заложница почувствует себя лучше.
Она медленно поднялась со ступенек, пошатываясь, встала. И обратилась к единственной надежде, которая еще у них оставалась.
— Дуги, — негромко позвала Рэйни.
— Д-д-да?
— Ты умеешь играть в «Бим-бом»?
— Д-д-да.
— Бим.
— Бом.
— Бим.
— Бом.
Она нашла во мраке его съежившееся тельце, привязанное к трубе.
— Дуги, — сказала Рэйни, — не шевелись.
Среда, 11.45
Во время неудавшейся попытки бегства она припрятала в ладони осколок стекла — в тот момент, когда, неистово шаря пальцами вокруг себя, искала оружие. Может быть, надеялась найти длинный гвоздь, который можно будет воткнуть в горло или в почки похитителя. Ей не повезло. Все, что нашла Рэйни, — это узкий осколок стекла, примерно в полдюйма толщиной. Он казался невероятно хрупким. И очень острым на ощупь.
Ей пришлось повозиться, чтобы ухватить осколок онемевшими, замерзшими пальцами. Рэйни начала перерезать нейлоновый шнур, которым были связаны запястья Дуги, и тут же уронила стекло. Она разыскала его в воде, но тут же выронила снова. Когда она в третий раз взяла осколок, вода уже дошла Дуги до колен и мальчик дрожал всем телом.
— Ты пьяная, — укорил ее Дуги.
— Нет.
— Я видел тебя с бутылкой.
— Я искала не выпивку, Дуги. Я искала оружие.
Рэйни пилила нейлоновый шнур острым краем стекла, и ей показалось, что он слегка поддается. Разумеется, в тот же самый момент она снова уронила стекло.
— Врешь, — сказал Дуги.
Рэйни наклонилась, начала шарить в воде. Осколок отнесло в сторону, она бросилась за ним.
— Хочешь знать правду, Дуги? Я и в самом деле много вру. Каждый раз, когда меня била мать, я врала учителям и говорила, что свалилась с велосипеда. Каждый раз, когда я напивалась, я врала самой себе и говорила, что это в последний раз. Я врала своему мужу. Врала друзьям. Да, я врала тебе. В мире много вранья, Дуги. Мы врем, чтобы защитить других, врем, чтобы защитить себя. Я уверена, что у меня было и то и другое. И у тебя, наверное, тоже.
