Дэвид Моррелл - Повелитель игры
— Я бросила один на берег.
Бэленджер прикоснулся к ее плечу, надеясь, что она почерпнет от него хоть немного уверенности.
— Давайте-ка взглянем на него.
7
Они миновали груду досок, нагретых полуденным солнцем, из-под которых ощутимо тянуло трупным запахом. Аманда взглянула на Рея. А Бэленджер снова промолчал.
— Вернемся к Подземелью Судного дня, — произнес он в микрофон. — Вы так и не рассказали мне о нем.
— Это капсула времени в самом совершенном качестве, — ответил Повелитель игры. — Помещение, расположенное в горах острова, находящегося за Северным полярным кругом. Он называется Шпицберген. Принадлежит Норвегии.
Франк вспомнил древнюю легенду и подумал, что они дошли до границы, обозначенной развалинами Авалона, в котором никогда не восстанет от сна король Артур.
— Почему же эта капсула времени считается такой исключительной? Совершенной? — спросил он. Впереди лежал берег осушенного пруда.
— Потому что подземелье в буквальном смысле содержит одну из форм времени. Помещение громадное — с половину футбольного поля.
— Одну из форм времени? Что же там находится? Атомные часы, что ли? В таком громадном хранилище и предметы должны быть весьма немалыми.
— Нет, как раз наоборот. Почти все они совсем маленькие.
— Маленькие, говорите? — Бэленджер остановился на берегу пруда.
— Их там миллионы.
Франк разглядывал металлическую не то оправу, не то просто край прямоугольного предмета, торчавшего из ила.
— Что же это за формы времени?
— Семена.
— Не понимаю. — В душе Бэленджера ворочались нехорошие предчувствия.
— Семена всех известных съедобных растений Земли, — продолжал Повелитель игры. — За ними стоят десять тысяч лет селекционных экспериментов. Когда люди только начали практиковать сельское хозяйство, у них был один-единственный метод — проб и ошибок. Они брали дикорастущие виды и пытались их одомашнить. У многих зерна и плоды были мелкими и нисколько не обеспечивали того, что мы теперь считаем нормальным питанием. Маис, например, который мы сейчас называем кукурузой, представлял собой дикорастущую траву с початком в пару дюймов длиной и всего несколькими рядами зерен на нем. Но в результате тысячелетий тщательной селекции были получены те высоченные растения, которые возделываются сегодня.
— Зачем нужно было складывать все эти семена в пещеру, затерянную среди полярных гор?
— Дело в том, что многие ученые и лидеры стран очень сомневаются в том, что человечество может выжить, — охотно пустился в объяснения Повелитель игры. — Их пугает не только глобальное потепление. Все время нарастает опасность ядерного холокоста. Допустим, появится какой-нибудь вирус, способный лишить незащищенные семена всхожести. В землю врежется астероид. То и дело начинаются разговоры о новых опасностях, о которых прежде не слышали. Впрочем, сегодня нам нужно бояться не столько природы, сколько самих себя. Если какие-то отдельные человеческие популяции выживут после глобального катаклизма, то Подземелье Судного дня сбережет для них семена, которые обеспечат им пропитание в дальнейшем.
— Прежде всего люди должны знать, где оно находится, — сказал Бэленджер. — А ведь информацию о нем никак не назовешь общедоступной.
— Местонахождение хранилища приходится держать в тайне, чтобы обеспечить безопасность семян. От расхищения его предохраняют заграждения и герметичные двери.
— Значит, я не смогу туда попасть, даже если буду знать, где оно находится?
— Есть специальные власти, которые знают, где расположено хранилище и как туда проникнуть.
— Предположим, они погибли во время того самого катаклизма, которого страшатся.
— Лучше надеяться, что этого не случится. Без Подземелья Судного дня глобальный катаклизм отбросит человечество на десять тысяч лет назад, к эпохе самого зарождения сельского хозяйства, и процесс отбора и выведения съедобных растений придется начинать сначала. Именно для того, чтобы этого не случилось, и была создана капсула времени. Десять тысяч лет хранятся в спасительном сне во льдах Арктики, дожидаясь непредсказуемого будущего.
— Сон во льдах Арктики? — Бэленджер нахмурился. — Если глобальное потепление реально происходит, то Заполярье оттает, температура в капсуле повысится, и сохранить семена не удастся.
— Вы сказали «если»… Нет ничего реального.
— Эта игра — вполне. Собака укусила меня на самом деле. Аманда посбивала руки не во сне. — Бэленджер посмотрел на нее и спросил: — Куда ты бросила камень, который вытащила из той штуки?
— Вот он. — Аманда подняла камень.
Неровный булыжник величиной с кулак был густо облеплен засохшей грязью.
Бэленджер прикинул его на вес, потом вернулся к ручью и вымыл. Камень оказался серым.
— Тут какая-то полоса, — заметила Аманда.
— Мирские страсти, мирская тщета… — негромко произнес Франк.
— Господи! Это же… — Рей взял камень у него из рук и покрутил перед глазами. — Святые угодники! Это же прожилка золота!
Драгоценный металл был тускло-желтым и нечистым, но минерал сохранял свое природное очарование. Бэленджер, прищурившись, разглядывал камень, потом посмотрел на другую сторону долины, куда указывала стрелка навигационного прибора Рея — к северным горам.
— Шахта! — сказал тот.
Аманда указала на непонятную штуковину, утонувшую в иле, и заметила:
— Наконец-то я поняла, что это такое. Шахтная вагонетка.
— Нагруженная золотом, — добавил Бэленджер.
— Зал записей… — пробормотал Рей.
— Что? — Неожиданная смена темы разговора озадачила Франка.
— Повелитель игры дал нам ключ, но мы его не распознали. Гора Рашмор. Зал записей.
— Все равно не понимаю.
— Повелитель игры рассказал нам, что портреты президентов на горе Рашмор начали делать в самый разгар Великой депрессии, — пояснила Аманда. — Создатели памятника так боялись, что могут начаться массовые волнения, которые погубят страну, что сделали в монументе особое помещение. Они намеревались сохранить там важнейшие документы, такие как Декларация независимости. Но депрессия закончилась, опасности социального взрыва больше не было, и в конце концов в этот зал поместили только документы о создании монумента.
— Под горой… — Голос Рея окреп. — Проклятье! Он сразу дал нам ответ, а мы не сообразили. Склеп находится под одной из этих гор! В шахте! — Рей злобно взглянул на часы. — Почти полчетвертого.
Он посмотрел на стрелку своего индикатора, прошлепал через ручей и поспешил по траве к горам.
Бэленджер выждал, пока Рей отойдет, снял шляпу, наушники и вытер лоб. Он сорвал гарнитуру и с Аманды, а потом для надежности зажал микрофоны между ног, чтобы Рей не слышал, о чем они говорят.
— Что ты хотела мне сказать?
— Эти доски…
— Что с ними случилось?
— Под ними лежит труп.
— Я это учуял.
— Я упомянула Деррика. Рей избил его до смерти.
— Избил до… — Бэленджер осекся, не выговорив последнего слова.
«Блэкберри» у него в кармане завибрировал. Заставив себя, как уже стало обычным, сдержать эмоции, он приложил аппарат к уху.
— Наденьте наушники, или я взорву заряд, — потребовал голос.
— Джонатан, вам понравился этот эпизод игры? — спросил Бэленджер, глядя в небо.
— Не называйте меня Джонатаном. Я Повелитель игры.
Тот факт, что Франку известно имя этого субъекта, поверг Аманду в изумление.
— Вам понравилось наблюдать, как один человек избивает другого до смерти? — спросил Бэленджер.
— В игре ничего не планируется. Никто не мог предвидеть, что такое случится.
Франк крепче прижал «Блэкберри» к уху и поинтересовался:
— Но это зрелище доставило вам удовольствие?
Последовала долгая пауза.
— Да, — произнес в конце концов Повелитель игры. — Так оно и было. Наденьте наушники.
— Я стою вплотную к Аманде. Если вы взорвете заряд, то убьете нас обоих. Надеюсь, вы не забыли, что болеете за меня? Я ваш аватара. Это будет своего рода самоубийство.
— Покончить с собой? Вы что же, решили выступить в роли психоаналитика? Так часто с ними общались, что переняли их квалификацию?
— У вас любопытная концепция человеческого характера. Я даже задумался, ходили ли вы когда-нибудь к психоаналитикам.
— Последний раз предупреждаю, наденьте наушники! — Голос Повелителя игры дрожал от гнева.
Бэленджер разжал колени, взял телефонные гарнитуры, отдал Аманде ее аппарат и надел свой.
Тут же послышался голос Рея:
— Вы, наверное, обсуждаете такое, что мне нельзя слышать? — Он стоял в сотне ярдов по колено в траве и с яростью глядел на них.
— Мы обсуждали кое-какие забавные частности игры, — ответил Бэленджер.
