Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись
Но Винс мягко затормозил и поставил пикап на нейтралку, чего я за ним раньше не замечал. Он вылез, подошел к краю и заглянул вниз.
— Они нашли машину вон там, внизу, — подошел я к нему.
Винс кивнул, явно впечатленный.
— Если бы мне понадобилось избавиться от автомобиля с двумя пассажирами, я бы вряд ли нашел более подходящее место, — сказал он.
Я ехал в машине с настоящей коброй.
Нет, не коброй. Со скорпионом. Я вспомнил старую индейскую легенду о лягушке и скорпионе, где лягушка согласилась помочь скорпиону перебраться через реку, если он пообещает ее не жалить. Скорпион согласился, но на полпути вонзил в лягушку свое жало, хотя это означало смерть для обоих. Лягушка, умирая, спросила: «Зачем ты это сделал?», на что скорпион ответил: «Вот такая уж я сволочь».
«Может ли Винс меня ужалить?» — подумал я. Если да, то, уверен, судьба скорпиона ему не грозит. Винс, по моему разумению, умел выживать.
Когда мы приблизились к Масс-Пайк, я снова позвонил Синтии на мобильный, но безответно. Попробовал позвонить и домой, хотя практически не надеялся, что она может там оказаться.
Разумеется, ее не было.
Вероятно, это хорошо, что я пока не могу с ней связаться. Лучше позвоню, раздобыв настоящие новости. Я очень надеялся, что по приезде в Янгстаун они у меня появятся.
Я уже собрался убрать телефон, когда он зазвонил в моей руке. Я подпрыгнул от неожиданности.
— Алло?
— Терри. — Это был Ролли.
— Привет, — сказал я.
— Что-нибудь слышно о Синтии?
— Я разговаривал с ней до отъезда, но она не сказала мне, где находится. Вроде они с Грейс в порядке.
— До отъезда? А где ты?
— Мы как раз сворачиваем на шоссе в Масс, около Ли. Направляемся в Буффато. Вернее, немного севернее.
— Мы?
— Это длинная история, Ролли. И похоже, становится все длиннее и длиннее.
— Куда ты направляешься? — Казалось, он искренне обеспокоен.
— Может, это пустая затея, — сказал я, — но есть шанс, что я найду семью Синтии.
— Ты смеешься?
— Нет.
— Но, Терри, сам подумай, они наверняка давным-давно мертвы.
— Возможно, кто-то остался в живых. Может быть, Клейтон.
— Клейтон?
— Я не знаю. Но сейчас мы едем по адресу, где телефон зарегистрирован на имя Клейтона Слоуна.
— Терри, может, не стоит пытаться? Ты представления не имеешь, во что ввязываешься.
— Вероятно. — Я взглянул на Винса и добавил: — Но я с человеком, который хорошо знает, как вести себя в сложных ситуациях.
Если, конечно, общество Винса Флеминга само по себе не подходило под категорию сложной ситуации.
Мы въехали в штат Нью-Йорк, заплатили пошлину в будке, и вскоре оказались в Олбани. Нам обоим требовалось поесть, а также воспользоваться туалетом, поэтому мы остановились у ближайшего обслуживающего центра. Я купил бургеры и кока-колу и отнес их в машину, чтобы мы могли перекусить во время езды.
— Смотри, ничего не пролей, — предупредил Винс, пикап которого сверкал чистотой. Непохоже, что в этой машине он кого-то убивал. Я воспринял сие как добрый знак.
Нью-Йоркское шоссе проходило по южному краю горного массива Адирондак сразу после Олбани, и если бы моя голова не была забита разными мыслями, я бы по достоинству оценил пейзажи. После Аттики шоссе стало ровнее, как и окрестности по его сторонам. Много лет назад я ехал здесь в Торонто на учительскую конференцию, и этот отрезок пути запомнился мне как бесконечная тягомотина.
Мы еще раз остановились по нужде недалеко от Сиракуз, потратив на это не больше десяти минут.
Говорили мы мало. Слушали радио — разумеется, станции выбирал Вино По большей части кантри. Я просмотрел его диски в отделении между сиденьями и поинтересовался:
— Никаких «Карпентерз»?
Около Буффало движение стало очень плотным. К тому же темнело. Мне приходилось чаще сверяться с картой и советовать Винсу, как объехать город. Так что за руль я так и не сел. Винс был куда более опытным водителем, и я готов был подавить свой страх, если это позволяло скорее приехать в Янгстаун.
Мы проехали Буффало, двинулись дальше к Ниагарскому водопаду, так и не взглянув на одно из чудес света, затем поднялись по Роберт-Мозес-паркуэй мимо Льюистона, где я обратил внимание на больницу с огромной буквой «Н», светящейся в ночном небе, расположенную рядом с шоссе. Сразу за Льюистоном мы свернули на Янгстаун.
Я не сообразил, уезжая из дома, списать с компьютерного экрана точный адрес Клейтона Слоуна, не распечатал карту. В тот момент я не знал, что мы пустимся в это путешествие. Но Янгстаун оказался деревней, а вовсе не таким большим городом, как Буффало, и мы решили, что легко там сориентируемся. Мы свернули на Локпорт-стрит, затем повернули еще раз на главную улицу.
Я заметил бар с грилем.
— У них обязательно должна быть телефонная книга.
— Я и перекусить не прочь, — сказал Вино.
Я тоже проголодался, но меня снедало беспокойство. Мы были совсем близко.
— Что-нибудь по-быстрому, — согласился я, и Винс нашел место для парковки.
Пока Винс разыскивал свободный стул у бара и заказывал пиво и крылышки, я отыскал платный телефон, но телефонной книги там не оказалось. Бармен достал ее из-под прилавка, когда я попросил.
В книге я нашел адрес Клейтона Слоуна: Ниагара-Вью-драйв, 25. Теперь я его вспомнил. Возвращая книгу, я спросил у бармена, как туда добраться.
— На юг по главной, примерно с полмили.
— Налево или направо?
— Налево. Поедешь направо, окажешься в реке, приятель.
Янгстаун стоял на Ниагаре, напротив канадского города Ниагара-он-зе-Лейк, знаменитого своим живым театром. Я вспомнил, что там проводятся фестивали Шоу, названные так в честь Бернарда Шоу.
Может быть, когда-нибудь в другой раз.
Я содрал мясо с пары крылышек и выпил половину пива, но все равно в желудке было неспокойно.
— Не могу больше терпеть, — сказал я Винсу. — Поехали.
Он швырнул несколько купюр на прилавок, и мы вышли из бара.
В свете фар пикапа мелькали дорожные знаки. Я следил за номерами домов.
— Двадцать первый, двадцать третий. Здесь. Двадцать пятый.
Вместо того чтобы загнать машину на подъездную дорожку, Винс проехал с сотню ярдов по улице и только тогда заглушил двигатель и выключил фары.
У дома двадцать пять стояла серебристая «хонда», примерно пяти лет от роду. Никакой коричневой машины.
Если Джереми Слоун направился домой, то, похоже, мы его опередили. Если только он не загнал свою машину в гараж.
Дом был одноэтажным, приземистым, выкрашенным белой краской. Построен скорее всего в шестидесятых. Ухоженный. Веранда, два деревянных кресла. Роскошью от него не пахло, но достаток ощущался.
Имелся там и пандус. Для инвалидной коляски, с небольшим уклоном, от дорожки до веранды. Мы поднялись по нему и остановились у двери.
— Как мы это разыграем? — спросил Винс.
— А ты что думаешь?
— По обстоятельствам.
В доме еще горел свет, и мне показалось, что я слышу приглушенные звуки телевизора. Значит, будить нам никого не придется. Я потянулся к кнопке звонка и на мгновение замер.
— Шоу начинается, — сказал Винс.
Я нажал на кнопку.
ГЛАВА 40
Когда через минуту никто не открыл нам дверь, я взглянул на Винса.
— Попытайся еще раз, — предложил он и показал на пандус. — Возможно, быстро не получается.
Я вновь нажал на звонок. Послышались приглушенные звуки движения в доме и через несколько секунд дверь открылась, но не широко, а неуверенно, рывками и только на узкую щелку. Когда щелка достигла фута, я понял, в чем дело. Женщина в инвалидной коляске отъезжала назад, приоткрывала дверь, затем снова отъезжала, наклонялась, и все повторялось.
— Миссис Слоун? — спросил я.
На вид ей было под семьдесят, может, даже за семьдесят. Она была худая, но двигала верхней частью тела с ловкостью, не подразумевающей хрупкость. Она крепко держалась за колеса своей коляски и надежно прикрывала нам вход в дом. На коленях у нее лежал плед, закрывавший ноги. На ней были цветастая блузка и коричневый свитер. Седые волосы туго стянуты назад, ни одна прядь не выбивалась. На резко очерченных скулах следы румян, пронзительные карие глаза перебегают с одного из визитеров на другого. Черты свидетельствовали, что в свое время она была потрясающе красивой, но сейчас все исчезло, сменившись плотно сжатыми губами, квадратной челюстью и раздраженностью, возможно, даже жестокостью.
Я поискал в ней черты Синтии, но ничего не обнаружил.
— Простите, что так поздно вас беспокою, — сказал я. — Вы миссис Слоун?
— Да. Я Энид Слоун. И вы правы. Уже очень поздно. Что вы хотите?
По голосу было очевидно, что я все равно ничего не получу. Она высоко держала голову, подбородок выпятила вперед, и вовсе не потому, что мы над ней возвышались. Она так демонстрировала силу. Пыталась убедить нас, что она крутая старуха и с ней лучше не связываться. Я удивился, что она не испугалась двух мужчин, появившихся у нее на пороге поздно вечером. Ведь факт оставался фактом: она была старушкой в инвалидной коляске, а мы двумя здоровыми мужиками.
