Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись
— У нее отметки неважные, — сказал он. — Ей трудно будет куда-либо попасть.
— Но ведь ты можешь это себе позволить?
Винс кивнул.
— Надо помочь ей выбрать цель. Посмотреть дальше, чем видит сейчас, убедить ее, что если она получит приличные отметки, ты готов платить за ее обучение.
Он искоса взглянул на меня:
— Ты мне поможешь?
— Да. Вопрос в том, будет ли она слушать?
Винс устало покачал головой:
— Да, увы, в этом весь вопрос.
— У меня есть еще один, — сказал я.
— Выкладывай.
— Почему тебе это небезразлично?
— То есть?
— Она просто ребенок, дочь женщины, которую ты встретил. Большинство парней не проявили к ней никакого бы интереса.
— А, понял, думаешь, я извращенец? Хочу залезть к ней в трусики, так?
— Я такого не говорил.
— Но подумал.
— Нет. Если бы у тебя была такая цель, я бы почувствовал это по работам Джейн, по тому, как она ведет себя с тобой. Мне кажется, ей хочется тебе доверять. Поэтому вопрос остается прежним: почему тебе это небезразлично?
Свет переключился на зеленый, и Винс нажал на газ.
— У меня была дочь, — произнес он. — Своя собственная.
— Вот как.
— Я тогда был совсем зеленым. Двадцать лет. Обрюхатил девушку из Торрингтона. Агнесс ее звали. Нет, точно, Агнесс. Мой папаша измордовал меня зверски, все спрашивал, как я мог быть таким гребаным идиотом. Я что, никогда не слышал про резинки, хотел он знать. Ну, сам понимаешь, как порой бывает, верно? Пытался уговорить Агнесс избавиться от ребенка, но она не захотела, родила девочку и назвала ее Коллеттой.
— Красивое имя, — заметил я.
— И когда я ее в первый раз увидел, я, блин, сразу влюбился по уши, понимаешь? Но мой старик не хотел, чтобы я привязывался к этой Агнесс, хотя она была совсем неплохой, а малышка, Коллетта, вообще чудо, я таких прелестных никогда не видел. Ты можешь подумать, что в двадцать лет очень просто слинять, не чувствовать никакой ответственности, но в ней было что-то особенное.
Ну и я засомневался: а может, мне на ней жениться? И стать отцом этой малышки. И я собирался с мужеством, чтобы спросить ее и рассказать отцу, что намереваюсь делать, а Агнесс тем временем катила девочку в коляске через эту гребаную Ногатак-авеню, и пьяный мудак в «кадиллаке» проехал на красный свет и покончил с ними обеими.
Казалось, Винс крепче ухватился за рулевое колесо, словно пытался его придушить.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Тому гребаному пьянице тоже наверняка было жаль, — процедил Винс. — Выждал полгода, не хотел торопиться, понимаешь? С него сняли все обвинения, поскольку адвокат убедил присяжных, будто Агнесс шла на красный свет, а значит, он и трезвый все равно бы на них наехал. И тогда, через несколько месяцев, случилась забавная вещь: он выходит из бара в Бриджпорте, довольно поздно и снова пьяный — эта сволочь ничему не научилась. Идет себе по аллее, и тут кто-то простреливает его гребаную голову.
— Bay, думаю, ты не стал лить слезы, узнав об этом.
Винс бросил на меня быстрый взгляд.
— Последнее, что услышал этот мерзавец перед смертью: «Это за Коллетту». И знаешь, что сказал сукин сын перед тем, как пуля вошла в его башку?
Я сглотнул.
— Нет.
— «Какую Коллетту?» — спросил он. Бумажник у него украли, и копы решили, что это простое ограбление. — Он снова посмотрел на меня и посоветовал: — Ты бы закрыл рот, муха залетит.
Я так и сделал.
— Отвечая на твой вопрос, я могу сказать, что, возможно, поэтому мне и небезразлично. Хочешь еще что-нибудь узнать? — (Я покачал головой.) — Это твоя машина?
Я кивнул.
Когда он остановился за ней, зазвонил его мобильный.
— Да? — Он немного послушал, потом сказал: — Дождитесь меня. — Убрал телефон и повернулся ко мне: — Они нашли его. Он остановился в «Годжо».
— Черт! — воскликнул я, собираясь открыть свою дверцу. — Я поеду за тобой.
— Забудь про свою машину.
Винс снова нажал на газ и направился на шоссе номер 95. Наверное, это был не самый короткий путь, но самый быстрый, если учесть, что мотель «У Говарда Джонсона» находился в другом конце города. Он уже шел со скоростью восемьдесят пять миль в час, едва попав в полосу движения.
В принципе машин на шоссе было немного, и мы оказались у цели через несколько минут. Винсу пришлось нажать на тормоза, съезжая со склона, но скорость все еще превышала семьдесят миль, когда показался светофор.
Он свернул направо на парковочную стоянку. Знакомый джип стоял у входа в вестибюль, и Белесый, увидев нас, поспешно подбежал. Винс опустил стекло.
Белесый назвал Винсу номер и пояснил, что если въехать на холм и там свернуть, можно подъехать прямо к дверям номера. Винс переключил передачу и двинулся подлинной, извилистой дорожке, огибавшей комплекс. Дорожка резко свернула налево и потянулась вдоль ряда комнат, двери которых открывались прямо на тротуар.
— Здесь, — бросил Винс, останавливая машину.
— Я хочу с ним поговорить, — сказал я. — Не делай ничего дикого.
Винс, который уже выскочил из машины, отмахнулся, даже не взглянув на меня. Он подошел к двери, немного подождал и постучал.
— Мистер Слоун? — позвал он.
Через несколько дверей уборщица выкатила из номера свою тележку и оглянулась в нашем направлении.
— Мистер Слоун! — рявкнул Винс, распахивая дверь. — Это управляющий. У нас проблема. Нужно поговорить.
Я стоял в стороне от двери и окна, чтобы, выглянув, он меня не увидел. Ведь если именно он торчал у нашего дома в ту ночь, значит, знает, как я выгляжу.
— Он уехал, — крикнула нам уборщица.
— Что? — удивился Винс.
— Выехал всего несколько минут назад. Я как раз собралась там убраться.
— Он уехал? — переспросил я. — Совсем?
Женщина кивнула.
Винс распахнул дверь и вошел в номер.
— Вам нельзя туда заходить!
Но я не обратил на нее внимания и последовал за Винсом.
Постель была не прибрана, в ванной комнате груда мокрых полотенец, но никаких туалетных принадлежностей, равно как и чемодана.
Один из бандитов Винса, Лысый, появился в дверях:
— Он тут?
Винс резко повернулся и припечатал Лысого к стене.
— Когда вы, уроды, узнали, что он здесь?
— Мы позвонили сразу же, как узнали.
— Да? И что? Сидели в своей гребаной машине и ждали меня, вместо того чтобы держать глаза открытыми? Парень улизнул.
— Мы не знали, как он выглядит. Что мы должны были делать?
Винс отшвырнул Лысого в сторону, вышел из номера и едва не сшиб уборщицу.
— Вы не должны…
— Когда? — Винс вытащил из бумажника двадцатку и протянул ей.
Она сунула деньги в карман формы.
— Десять минут назад.
— Какая у него машина? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Не знаю. Машина как машина. Коричневая. Темные окна.
— Он что-нибудь сказал вам? Куда едет, например? Домой или куда-то еще?
— Он ничего не говорил.
— Спасибо. — Винс кивнул в сторону своего пикапа, и мы все направились туда. — Черт, — бормотал он. — Черт.
— Что теперь? — растерянно спросил я.
Винс немного подумал.
— Тебе надо собрать вещи?
— Собрать вещи?
— Полагаю, тебе стоит поехать в этот Янгстаун. Но за один день туда-обратно не смотаться.
Я задумался над его словами:
— Если он отсюда выписался, то скорее всего отправился домой.
— Даже если нет, мне все равно кажется, что это единственное место в данный момент, где можно найти какие-то ответы.
Винс протянул руку в моем направлении, и я отшатнулся, но он всего лишь открыл бардачок.
— Господи, — сказал он, — да расслабься же ты. — Достал дорожную карту и развернул ее. — Давай посмотрим. — Он указал на левый верхний угол: — Вот он. К северу от Буффало, чуть севернее Льюистона. Янгстаун. Маленькое местечко. Нам туда пилить часов восемь.
— Нам?
Винс сделал попытку свернуть карту нормально, затем сунул ее мне.
— Это твоя работа. Тебе надо во всем разобраться. Может, я даже разрешу тебе посидеть за рулем. Но не смей трогать радио. Категорически запрещено.
ГЛАВА 39
Если судить по карте, ближайший путь лежал прямо на север по Массачусетсу до Ли, затем по штату Нью-Йорк до Олбани и на запад — к Буффало.
По пути мы должны были проехать Отис, оказавшись в паре миль от карьера, где нашли машину Патриции Бидж.
Я сообщил об этом Винсу и спросил:
— Хочешь посмотреть?
Мы шли примерно со скоростью восемьдесят миль в час. Винс включил антирадар.
— Мы едем довольно быстро, — сказал он. — Почему бы и нет?
Хотя на этот раз там не было полицейских машин, указывающих нужный поворот, я нашел эту узенькую дорогу. «Додж», имеющий более высокий клиренс, справлялся с колдобинами значительно лучше моего синего седана, и когда он перевалил через последний холм и деревья расступились, мне с высокого пассажирского сиденья показалось, что мы сейчас рухнем в бездну.
