Мартин О'Брайен - Убийство по французски
— В Марсель. И убери безделушку.
— Конечно, мсье. — Кушо не нужно было объяснять, какую именно безделушку имел в виду Рэссак. Он отвязал от зеркала четки и положил их в нагрудный карман, прижав бусины ладонью к сердцу. — В какое-то определенное место?
Рэссак доел конфету, смял обертку и бросил на пол.
— В «Софитель», — буркнул он, устраиваясь поудобнее.
С машинами, которыми он пользовался, была единственная проблема. Размеры. При росте больше шести футов он не знал, куда девать ноги. Несколько минут повозившись на сиденье, Рэссак нашел удобное положение, потом подался вперед и направил поток воздуха из вентилятора на себя. Это ничего не меняло. Кондиционер тоже был барахло.
Звонок раздался, когда Кушо повернул на Д559, старую второстепенную дорогу, ведущую к Марселю. Рэссак вытащил телефон из внутреннего кармана и открыл крышку.
Он ничего не говорил, только слушал. Наконец спросил:
— Когда он вышел из Аккры? — Кивнул. — Через какое время придет сюда? — Опять молчание. — А другая молодая дама? Сильвьен? — Рэссак улыбнулся. — Хорошо. Правильно. Бар в «Софителе» примерно в двенадцать тридцать.
Рэссак захлопнул мобильник и сунул в карман. Минуту-две смотрел вперед, потом заметил, что по сторонам мелькают деревья.
— Ты гонишь, — обронил он.
Кушо послушно сбросил газ, и Рэссак ощутил, как машина поехала медленнее. Нет смысла совсем останавливаться, подумал он и уселся поудобнее.
Пока все новости хорошие. По словам Карно, судно в пути. Вышло в море четыре — может, пять дней назад. Все нужные люди ждут на своих местах. За все отвечает Карно, его человек в Марселе. Карно и одна из тех маленьких удач, которые выпадают, когда их меньше всего ждешь, как лучик солнца на покрытом тучами небе. Обычно какие-нибудь пикантные слабости, которые заставляют их жертвы раскрываться, сильно облегчали жизнь Рэссака. Снова и снова сотни людей просто просили, чтобы им нанесли удар. Порой это бывало связано с сексом, или с жадностью, или с долгом, или с любовью, или с ненавистью. Эмоции, которым дали волю. Жизнь выходит из-под контроля, изолируя их от стада. Делая уязвимыми.
Какова бы ни была причина, это всегда доводит до глупости. И слабости. У Рэссака был нюх на слабость. Более эффективный, чем дуло пистолета, приставленного к виску. Вроде строительного инспектора, который любил ставить на скачках деньги других людей. Либо парней из профсоюзов с их большими животами и уик-эндами на Корсике, которые хотели быть уверенными, что за них будут голосовать. Или таможенники в Тулоне, которым захотелось проводить семейные праздники на Мартинике, или новенький здесь, в Марселе, которого подцепил Карно, женатый мужчина, неровно дышащий к мальчикам. Даже полицейские. Можно подобраться и к ним. И как только один из них у тебя в кармане... что ж, тогда ты получаешь хорошую фору в игре. Как тот коп из Тулона или другой, в Ла-Сьота. Немного потребовалось времени, терпения, настойчивости. Как говаривала его старая маман, неправильно цитируя Ришелье, человеческий порок — это всего лишь дело времени.
А вот теперь де Котиньи — собственной персоной. Сам де Котиньи. Рэссак не мог поверить в удачу. И все благодаря Карно. Одна случайная встреча и интересное стечение обстоятельств. Сначала американка, жена де Котиньи, вышла на их девочку в гимнастическом зале, и Вики, чувствующая деньги с первого взгляда, начала ее обрабатывать. Сначала жену, потом и мужа. И Рэссак ничего об этом не узнал бы, не зайди Карно однажды вечером к Вики и не повстречай парочку, спускающуюся по лестнице из ее квартиры. По словам Карно, он услышал их шаги этажом выше и успел остановиться у какой-то двери. Ковырялся ключами в замочной скважине, изображая, будто живет там, пока они не прошли. Муж и жена. Карно узнал мужчину тут же — де Котиньи, Юбер де Котиньи. Глава городского планирования Марселя. Очень важный джентльмен. И идет от Вики, там была только ее квартира.
Зная Карно, Рэссак подозревал, что тому не понадобится много времени понять, что происходит: что они встретились в третий раз — дважды с женщиной, а в тот вечер и с мужем тоже — и, что самое главное, это только начало.
Глупая сучка, думал Рэссак, когда они взбирались по дороге, повторяющей контуры склонов Монт-де-ла-Жинестр. "Рено» натужно рычал, его автоматическая трансмиссия прыгала между первой и второй скоростями, словно не могла решить, какое количество оборотов нужно для всех этих поворотов и подъемов. Глупая, глупая сучка. Захотела немного подработать на стороне, да? Попробовать самостоятельности, если бы Карно не зашел, Вики промолчала бы. И это в благодарность за то, что они ее недурно пристроили. Глупая девица двадцати с чем-то лет пытается кинуть их. Пытается перехитрить после всего, что они для нее сделали.
В игре, которую ведет Рэссак, всегда нужно быть начеку. Девицы думают, что могут работать самостоятельно и это им сойдет с рук. Роковая ошибка. Недооценка противной стороны. За кого, черт побери, она их держит? За мальчиков из церковного хора? Но скоро поймет, как далеко ей до их лиги.
«Рено» миновал последний поворот на Жинестр-Кол и начал долгий петляющий спуск в Вофреж и расположенный рядом с ними город. Рэссак выбросил мысли о Вики из головы и задумался о более приятном. Новые друзья, которых можно «почистить», новые перспективы и деньги — надежные, как в сейфе. Судя по всему, решил он, дела идут точно по плану. К тому времени как Кушо подъехал к «Софителю», Рэссак был уже всем доволен.
Не менее доволен был Тони, швейцар в «Софителе», в своей обшитой галуном шапочке и темно-красном пальто. Делегаты конференции по ценам в бизнесе... лучше не бывает. Всего час его смены, и уже тысяча франков в кармане, банкноты таскать легко, но еще несколько монет, и швы на карманах разойдутся. Мысль о том, что его деньги рассыпаются по тротуару перед дверями, заставила его поморщиться. Скоро придется разгрузиться у кассы или попросить носильщика отнести пакет с деньгами в его шкафчик в раздевалке. Ни одна из этих перспектив не грела душу. Руди, кассир, уж точно ополовинит добычу, а так как сосчитать выручку на месте не представляется возможным, трудно предположить, сколько сопрет носильщик по дороге в раздевалку.
Тони обдумывал варианты, когда запыленный старый «рено» вполз на подъездную дорожку и со скрежетом затормозил меньше чем в двадцати футах от него. Достаточно одного взгляда на поцарапанную краску, антенну-вешалку и разномастные колпаки, чтобы понять — франк, если повезет. А их у Тони уже и так достаточно. Не долго думая Тони сосредоточил внимание на табличке «Приветствуем делегатов», занявшись протиркой надписи, пока не услышал, как хлопнула дверца автомобиля и раздался звук приближающихся шагов.
Отряхивая пыль с перчаток, Тони сделал шаг назад, чтобы полюбоваться результатами работы, затем повернулся поприветствовать вновь прибывшего. Он так и не смог понять, как ему удалось сохранить самообладание. Твердо шагая по двору в его сторону, застегивая блестящий двубортный пиджак и снимая шелковый шарф, к нему приближалось отвратительнейшее из творений, каких Тони когда-либо видел. И злобное. Господи, что за лицо! Господи... Тот тип людей, с которыми вам не захотелось бы встретиться на пути, если бы это было возможно. Тот тип людей, которым лучше открыть дверцу машины, или помогай вам Господь. Это длинное худое лицо, эти сонные глаза, эта напряженная ледяная улыбка...
— Bonjour, Monsieur, bonjour[6], — смог выдавить из себя Тони.
Но мужчина прошел мимо. Его шаги дробно застучали по лестнице.
Стоящий неподалеку водитель «рено» поймал взгляд Тони, покачал головой и усмехнулся.
7
— Это был полузащитник другой команды. Он появился будто ниоткуда. Не то чтобы очень быстрый, понимаешь? Но тяжелый и агрессивный.
Рулли, взлохмаченный, с голой грудью, искусно обернутый простыней, уныло смотрел с кровати.
Жако оглядел его. Левая нога залеплена ярко-белым гипсом, который доходил до верхней части бедра. Торчащие из-под гипса пальцы были фиолетово-красными, на суставах темнели жесткие черные волоски. В дюйме от лодыжки гипс был уложен в петлю, прицепленную к стальному тросику, который был пропущен через систему блоков и крепился к большой серебристой гире.
— Последний матч в сезоне, представляешь? Дружеская встреча, — вздохнул Рулли.
— Полузащитник, говоришь. Без левого уха? С плоским носом?
— Да, этот.
— Мастэн, из «Брив», видимо. Когда-то играл за «Перпиньян». — Жако знал этого парня. Крутой драчунишка. Дай только повод. И наплевать, видит его судья или нет. Этого и хотели фанаты «Брив». А Мастэн им это давал. — Неприятная штучка, — продолжал Жако, просовывая палец за ворот тенниски. — Еще и десяти часов нет, а температура перескочила за двадцать градусов.
