Мартин О'Брайен - Убийство по французски
— Был до конца месяца. Сейчас в свободном полете... — Гимпье отодвинул досье и стал барабанить пальцами по столу. Так он скрывал их дрожание. — Он уже некоторое время подвизается в отделе нравов. Но тебе понадобится помощь, а кроме этого парня, у меня пока никого нет. — Гимпье быстро посмотрел на Жако. — Но не позволяй ему садиться тебе на шею. Как я слышал, с ним работать непросто.
Жако кивнул и встал.
— Я буду котеночком.
— И сходи навести Рулли. Передай мои наилучшие пожелания, но скажи, чтобы цветов не ждал. Он уже слишком стар играть в футбол.
— В регби. И ему всего тридцать пять.
— Именно. Посмотри, до чего это довело. Нога в гипсе, а расследование на полпути.
— Давайте надеяться, что мы ушли немного дальше.
5
Они похожи, думала Джилли, на веселый, немного странный эскорт, провожающий их к дому. Пристроившись на носу «Анемоны» — голые загорелые ноги свободно свисают вниз, руки вцепились в покрытый солью леер, кобальтовая вода плещется и шипит вдоль борта, — Джилли Холфорд наблюдала за тремя дельфинами, которые подпрыгивали и ныряли совсем рядом, демонстрируя скорость и изящество. Их длинные изогнутые тела ворочались и мерцали в глубине. В следующую минуту они выскакивали на поверхность, их спинные плавники разрезали воду, лоснящиеся горбатые спины сверкали в лучах утреннего солнца. Порой они подплывали так близко, что казалось, протяни она ногу, и удастся коснуться их, прежде чем они юркнут в сторону.
Тим, он стоял за штурвалом, увидел их первым и крикнул, чтобы Ральф и Джилли поднялись на палубу посмотреть. Его брат, все еще обиженный, остался в каюте со своими картами, прокладывая окончательный курс к Марселю, а Джилли поднялась, пробралась на бак и уселась там. Свежий западный бриз, наполняя паруса «Анемоны», теребил ее тенниску и раздувал карманы шорт. Это были не первые дельфины, которых они встречали во время долгого трудного путешествия, но Джилли ощущала в их присутствии что-то волнующее и приятное. Они словно говорили: «Ты уже неподалеку от дома, и мы рады тебя видеть. Давай покажем дорогу».
Поначалу это было прекрасное плавание. Их только двое, Ральф и она. Они шли под парусами на север от Гренады, через острова к Антигуа. Когда они познакомились, Джилли обслуживала столики в ресторане на пристани в Сент-Джордже. Он забрел туда однажды вечером — в рваных шортах и старой тенниске, с взъерошенными волосами. Она обратила внимание, улыбка — широкая, медленная. Он занял столик у бара, заказал пиво и филе окуня. Когда кухни закрылись, Ральф все еще сидел за столом, и, по его приглашению, она присоединилась к нему, чтобы чего-нибудь выпить. Он спросил, откуда Джилли родом, что делает в Гренаде, выразил сочувствие, когда девушка рассказала ему о родителях, которых убил пьяный водитель, и понимающе кивал, когда пыталась объяснить, как нужно ей время, чтобы передохнуть, попутешествовать, залечить горе. Через полгода начнется учеба в университете, будет новая жизнь. А до тех пор...
Когда ресторан закрылся, Ральф подождал, пока Джилли возьмет свою сумку, и они переместились в другой бар на пристани и заказали по маленькой порции рома. С медленной улыбкой на губах, касаясь коленом ее ноги, он сказал, что ему очень нравится ее золотисто-каштановая копна волос, нос в веснушках. Спросил о топазовых бусах, которые очень шли к ее небесно-голубым глазам.
Согретая вниманием, прикосновением его колена, Джилли поинтересовалась, чем он занимается, откуда приехал, куда направляется.
— Подыскиваю команду, — ответил Ральф, — буду стоять в Гренаде довольно долго для пополнения припасов на яхте «Анемона». Потом пойду к островам и дальше через Атлантику. А ты ходила под парусами? Разбираешься ли в судах? Быть может, захочешь присоединиться?
Через два часа, когда они голые, прижавшись друг к другу, лежали на палубе «Анемоны» под подмигивавшими им звездами, среди отражающихся в воде мерцающих огней Сент-Джорджа, Джилли сказала: «Да». На следующий день она рассчиталась на работе, а через три дня они подняли парус и, лавируя среди островов, направились к Антигуа, где Ральф должен был подобрать младшего брата.
— Тебе понравится Тим, — говорил ей Ральф. — Он полгода болтался по Южной Америке и теперь направляется домой. Дополнительная пара рук в путешествии не помешает.
В этом-то и проблема. Тим действительно понравился Джилли. Даже очень. Молодой, словно более свежая копия Ральфа, который вдруг стал не так хорош рядом с младшим братом. Оказавшись на борту яхты, Тим взял на себя все заботы по судну, чем он никогда прежде не занимался и что Джилли не особенно нравилось.
Они находились в двух днях от Азорских островов по пути к Марселю, когда Ральф узнал, что происходит. Увидел, как Тим кивком позвал Джилли спуститься в каюту, а через несколько минут последовал за ней. Когда Ральф подошел к ним после того, как они вернулись на палубу и Тим пытался отнекиваться, Джилли прервала его и сказала: «Да, вот так, это правда. К этому все и шло, и если тебе не по душе, можешь развернуться к Сан-Мигуэлю и там меня высадить, ну и найти на пристани кого-нибудь еще». Но Ральф ничего этого не сделал и, сжав губы, продолжил плавание.
А потом разразился шторм.
Ральф знал наверняка, что он приближается. Джилли и Тим — нет. Пока не заметили усиливавшуюся зыбь за кормой, пока холодный ветер, срывающийся с вершин волн, не начал ерошить их волосы и лизать их голые ноги. Первые пробные капли дождя из-под среза черных туч, клубящихся над ними, заставили голубков проснуться, облили холодом и подтвердили, что шторм начался.
Порывы ветра несли их на северо-восток, заставляя работать изо всех сил, все время проводить на палубе, крепко связавшись тросами. К тому времени, когда яхту подхватил и понес шторм, они находились всего в дне плавания от Гибралтара.
Джилли попросила, чтобы ее высадили там, но Ральф продолжал вести яхту, не обращая на нее внимания.
— Идти в Гибралтар не имеет смысла, — сказал он, — место назначения — Марсель.
Когда Тим согласился с его решением, Джилли запретила ему приближаться к своей каюте и выбросила из головы обоих братьев. Они каждый по-своему хорошие, ей нравились оба, и она не хотела ранить их чувств, но...
И вот, находясь всего в одном дне от Марселя, Джилли наблюдала за дельфинами, которые резвились всего в нескольких дюймах от ее ног. «Они приведут меня домой», — решила она и почувствовала, как впереди, за голубой водой, ее манит будущее.
В следующий момент ветер переменил направление, паруса дернулись, и «Анемону» бросило на правый борт. Яхта носом рассекла волну, и душ из холодной морской воды ударил ей между ног, плеснул в лицо, перехватил дыхание. С радостным хохотом Джилли выпустила из рук леер, откинула назад подстриженные просоленные волосы и подставила лицо солнцу.
6
Рэссак предпочитал машины, которые не привлекают внимания. Коричневые, серые. Что-нибудь темно-синее или зеленое. И всегда немытые. Забрызганные грязью по бокам, с пыльными стеклами. «Ситроены», «пежо», парочка старых «рено», битый внедорожник «тойота», который походил на «ниссан». Именно такие машины нужны, чтобы проехать по городу, оставшись незамеченным, наведаться на стройку, заскочить к подрядчику или поставщику без всякой огласки. Все они зарегистрированы на компанию «Рэссак и братья» и содержались в полудюжине потайных мест по всему Марселю. Конечно, имелся и «бентли», запрятанный в его гараже, но Рэссак пользовался им только для длительных поездок. В Лион или Париж. Или по дороге вдоль побережья, ведущей в Италию. Если надо было ехать куда-то еще, Рэссак предпочитал семейные автомобили с закрытыми кузовами.
И он всегда садился спереди. Рядом с шофером, Кушо. Никогда на заднем сиденье.
В тот понедельник утром Кушо пригнал семилетний «рено» — царапина на боку, проволочная вешалка вместо антенны, хромированные обводы вокруг окон испещрены ржавчиной.
Спускаясь по лестнице из дома и разворачивая конфету, Рэссак увидел, как открылась дверь со стороны водителя и Кушо начал вылезать из машины — плечи обтянуты черной тенниской, на руках и шее бугрятся мышцы.
Рэссак махнул конфетой, поймал взгляд мужчины, и Кушо уселся на свое место. Слишком много занимается с тяжестями, подумал Рэссак, обходя машину и направляясь к пассажирской двери, чересчур много внимания красоте тела. Компенсация, предположил он, слабому подбородку, тупым черным глазам, засевшим над выпирающими надбровьями, и этим смешным детским зубкам, торчащим из влажных розовых десен, — частям тела, с которыми Кушо ничего поделать не мог. По крайней мере, размышлял Рэссак, его мышцы имеют применение. Не говоря уже о других многогранных способностях.
— Куда, мсье? — поинтересовался Кушо, когда они выехали за ворота и повернули на дорогу, которая уходила от побережья и поднималась за Кассисом в гору.
