Эллен Датлоу - Лучшие страхи года
— Ага. И поэтому на поминках я была чем-то вроде звезды. Все друзья и соседи моей бабушки прекрасно меня помнили. Я была их малышкой. Мистер и миссис Нэш жили в соседнем доме, и миссис Нэш присматривала за мной, когда бабушки с дедушкой не было дома.
Я замолчала.
Тиш погладила меня по волосам.
Я посмотрела в свой пустой стакан.
Она подлила еще водки.
А потом, неожиданно, я поняла, что мне надоела эта давнишняя история. И я ушла спать.
Всю ночь я слышала, как Тиш бродит по своей комнате и не может уснуть.
* * *Начало декабря выдалось каким-то скучным и бестолковым. Мы даже ничего приличного себе не купили. В доме стоял дубак.
Трудно оставаться жизнерадостной, когда знаешь то, что знаю я, и другой человек тоже это знает. По крайней мере, большую часть.
Мы с Тиш скупили все диски с фильмами Киану Ривза, какие только смогли найти.
Мы слишком много времени проводили вместе, так что не знать она не могла.
* * *В середине декабря брат снова позвонил.
* * *— Эй, — сказала Тиш после звонка. — Эй.
Она не могла утешить меня какой-нибудь бессмысленной фразой, вроде: «Но не может же все на самом деле быть так плохо!», потому что до сих пор не знала точно, насколько все плохо. После прошлого раза мы на эту тему больше не говорили.
— Как же мне хочется, чтоб Рождество осталось позади, — призналась я.
— Ну конечно, — откликнулась она. — Конечно.
* * *В Рождество мы с Тиш смотрели фильмы с Киану Ривзом.
У него был прекрасный костюм в «Джонни Мнемонике».
В «На гребне волны» в нем было прекрасно все.
Но нашим любимым фильмом была «Скорость».
Мы сходили с ума и от его футболки, и от его фигуры, и от того, как он спас героиню. Приятно думать, что всегда найдется мужчина, который спасет девушку.
Мы ели карри, сидя на диване и закутавшись в одеяла, и мечтали о том, чтобы хоть на денек поменяться местами с Сандрой Баллок.
* * *Глубокой ночью, когда мы вытащили из проигрывателя последний диск, Тиш налила еще глинтвейна, и мы выпили за очередное пережитое Рождество.
— Хороший план ты придумала, — сказала я.
— Мне тоже так кажется. — Она улыбнулась, а потом небрежно спросила: — Как ты себя чувствуешь, детка?
— Потрясающе отдохнувшей, — ответила я.
И это была правда. После фильмов, выпивки и еды, которую не приходилось готовить самой, я всегда чувствовала себя замечательно.
— Отлично, — сказала Тиш.
Она была права, все отлично прошло. Если не считать еле слышного шепота, чьих-то слов, плывущих в воздухе вокруг меня. Я осмотрелась по сторонам, проверяя, не смогу ли увидеть того, кто их произносит.
— Что там? — спросила Тиш.
И тут я увидела образ. Тело, лицо. Давно уже я не видела ее так ясно.
— Там был какой-то шум за дверью?
— Не совсем. Послушай, Тиш, иди-ка спать. Или позвони кому-нибудь из друзей и спроси, нельзя ли к ним приехать.
— Это еще зачем?
— Мне нужно поговорить.
— Ну, так в чем проблема, говори, — напряженным голосом предложила она.
— Я не с тобой говорить собираюсь, — ответила я.
— А с кем же еще?..
Я видела, как исказилось ее лицо, когда она поняла.
— О господи. Что, прямо здесь? Ты же мне обещала!
— Просто уйди к себе в комнату, и все будет в порядке.
Она убежала.
Перед захлопнувшейся дверью возникла маленькая Элис-Джейн.
Она пришла поздравить меня с Рождеством.
* * *После я напоила Тиш горячим сладким чаем. Она была в шоке, и ее всю трясло, хотя обогреватель был включен на полную. Я набросила на нее еще пару одеял поверх пухового. Но она продолжала дрожать.
Я залезла к ней, обняла ее и говорила: «Эй, эй», пока она плакала. Как обычно и делают.
Но это не помогло.
Это никогда не помогает.
* * *Она проспала до полудня, а когда проснулась, попыталась сделать вид, будто все хорошо, но даже себя не смогла обмануть.
Я дождалась, пока она примет душ, поест и выпьет кофе, а потом спросила, как бы между прочим:
— Как дела, детка?
— Ты так и не закончила свою историю, — сказала Тиш, уже не притворяясь, будто с ней все в порядке. У нас с ней спальни через стенку. Мы обе знаем, что притворяться она не умеет. — Ты не рассказала, правда ли… — Она умолкла.
— Ну хорошо, — предложила я. — Задай любой вопрос.
— Твои родители в самом деле убили твою сестру?
— Нет, они ее не убивали.
Тиш покачала головой, глядя на меня так, будто видела впервые.
— Но ты же сказала психиатру в больнице, что ее убили они.
— Да. И полиции тоже. И соцработникам. Вообще-то там было достаточно улик, чтобы их осудить. Моих родителей посадили, и в тюрьме они покончили с собой.
— Не потому что убили ее, а потому что не убивали.
Тиш уставилась на меня. Я спокойно встретила ее взгляд, дожидаясь следующего, закономерного, вопроса.
Она задала его шепотом:
— Эми, это ты убила свою сестру?
Я покачала головой:
— Нет, я ее не убивала.
Тиш вздохнула с облегчением. Но потом у нее возник еще один вопрос. Они всегда возникают.
— Но зачем? Зачем ты всем сказала, что ее убили твои родители?
Я представила, как призраки папы и мамы сидят за рождественским столом в доме брата и как счастливы они в кругу семьи, хотя живые их не видят. Жалеют ли они о том, что умерли так рано? Нет, не жалеют, хотя их смерть была ужасной.
— Мертвые умеют прощать, — ответила я. — В раю они обретают покой. Они не вспоминают старые обиды.
— Так кто же ее убил?
Я вздохнула.
Ненавижу этот вопрос.
От него все расплывается перед глазами, как после очень долгой пьянки.
— Эми, кто ее убил?
Этот вопрос был как еще один стакан водки поверх того, что было выпито за ночь. Я вдруг поняла, что уже очень поздно и меня страшно клонит в сон.
— Кого убил? — переспросила я, с трудом держа глаза открытыми.
Ох уж эти разговоры об убийствах. Тем более после такой длинной ночи. Мне ужасно хотелось улечься в постель и закрыть глаза, хотелось, чтобы стало тихо.
— Эми, посмотри на меня.
Нет, я вовсе не хотела ни на кого смотреть.
— Эми, это я, Тиш.
Вы представляете, сколько нужно усилий, чтобы продолжать разговор?
Вы представляете, какой это тяжелый труд?
И все на меня давят, давят.
Со всех сторон.
— А ведь раньше ты мне нравилась, — сказала я. Язык у меня заплетался — я сама это слышала.
— Тебе лекарство дать не нужно? — спросила Тиш. — Эми, сосредоточься!
Она была где-то очень далеко.
Я была слишком далеко.
Так всегда и бывает.
Как только начинаются вопросы об убийствах, все выходит из-под контроля, и я никак не могу вернуть все на свои места.
Я позволяю им стать шепотом, этим вопросам, этим голосам.
Кто-то где-то говорил мне:
— Эми, я звоню в «скорую».
В «скорую»?
Ну что за чушь, со мной ведь все в порядке!
Но сказать это я уже не смогла.
* * *Как обычно в таких ситуациях, приехала не «скорая», а полиция.
Мне было жалко Тиш. Я солгала ей в самом начале, когда сказала, что неожиданного поворота в сюжете не будет.
Его же не могло не быть.
Он всегда случается, этот долбаный поворот.
Так всегда бывает, когда в дело замешаны призраки.
* * *Бывают же на свете сильные девушки.
Тиш сильная. Она пришла ко мне в больницу, как только врач объявил, что ко мне можно пускать посетителей.
Она принесла медвежонка. Я не могла не улыбнуться. Подарок должен быть пушистым.
Тиш присела на край моей кровати, взяла меня за руку и улыбнулась.
— Как ты? — спросила она.
— Ой, да сама понимаешь! Слева от меня клоуны. — Я понизила голос. — А справа врачи.
Она застыла на секунду, пытаясь понять, действительно ли я шучу, а я в самом деле шутила.
Потом поцеловала меня в лоб.
Я приготовилась к разоблачению.
— Ну что, — спросила я ее, — ты с ними поговорила?
— С кем?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, ты имеешь в виду своих родителей.
— Именно их. Тебе удалось поговорить с моими родителями и с Элис-Джейн?
— Ага, я с ними встретилась. Они к нам домой приезжали.
— И как впечатление?
— Твои родители выглядят очень замкнутыми. А твоя сестра… — Тиш попыталась подобрать приличное слово.
— Все нормально, — сказала ей я. — Можешь не стесняться в выражениях. Сука — она сука и есть. Она была намного лучше, когда ей было пять. Поэтому для меня она навсегда осталась пятилетней.
— Разумно, — заметила Тиш.
И улыбнулась.
— Мне нравится твой медвежонок, — призналась я, прижав его к груди. — Спасибо.
— Пожалуйста.
— Ты еще не съехала?
— Откуда?
