Поль-Франсуа Уссон - Кристаль
Сквозь прозрачное стекло каминных часов лицо Имира казалось детским. Эти часы были единственными в своем роде, и родители так никогда и не решились внести их в каталог товаров. Сквозь стекло отчетливо был виден механизм. Позолоченные зубчатые колесики казались еще более хрупкими, чем стеклянный футляр. Стрелки остановились двадцать лет назад.
Но сейчас, глядя в пустоту, Имир не видел ни стрелок, ни шестеренок, ни самих часов, которыми некогда так восторгался. В его груди теплился ровный умиротворяющий огонек его истории. Сейчас это был не злой разрушительный огонь, как в былые времена. Эта женщина, Анжела, настоящий дар Провидения, восхищала его по множеству причин. Не нужно смотреть на часы… Она придет? Он обернулся к столу, на котором поблескивали бокалы и серебряные приборы и дымилось обещанное жаркое. Кажется, оно удалось на славу…
Через некоторое время он со вздохом поднялся и надел дубленку.
Двое полицейских поводили носом, ловя доносящиеся из кухни запахи и чувствуя, как подводит животы от голода. Воспользовавшись маленьким ростом, Крагсет спрятался в нише за большой расписной глиняной вазой. Скрытый зарослями юкки, он мог обозревать весь ресторанный зал, хотя вид был довольно расплывчатым из-за слабого зрения старшего комиссара. Время от времени пластиковые заросли шевелились. С тех пор как Йохансен принес ему тощий сэндвич с лососем, прошло три часа. Слышалось лишь равномерное гудение вентиляторов и пощелкивание огромных холодильников. Подкрепления ожидали сигнала. В коридорах остались лишь немногочисленные полицейские, в чью задачу входило наблюдать за перемещениями Жозетты. Сеть была расставлена. Подумав о сети, комиссар невольно представил себе садок с лангустами в рыбном ресторане… Крагсет машинально собрал кончиком пальца крошки сэндвича, просыпавшиеся на колени. Из ниши, в которой спрятался Йохансен, донесся тяжелый вздох.
— Тс-с-с! — зашипел Крагсет.
— Простите, шеф.
Крагсет протер стекла очков, затем снова водрузил их на нос. Теперь он видел немного четче. Он взглянул на часы, потом решил перебраться к Йохансену. Помощник пребывал в блаженном полудремотном состоянии.
— Ну как, Йохансен? Держишься?
— Я размышлял…
— Ну-ка подвинься.
Прижавшись друг к другу в тесной нише, они некоторое время молчали.
— Думаете, он придет?
— Конечно! По логике вещей, так и должно быть.
— Ну, если вы уверены…
— А ты — нет?
— Не подумайте плохого, шеф, но мне кажется, что надо бы, как говорил Бьорн, вплотную заняться мотивами…
— Да, конечно! Но какая сейчас от этого польза? Мы опять вернемся по старым следам. Сейчас нужно его поймать. Это охота. Он убивает. Мы устраиваем засаду. Ловим его. Он больше не убивает.
— Да, но…
— Поверь мне, мотивы, которые могли привести к таким страшным преступлениям, превосходят всякое человеческое понимание.
— Но все-таки, комиссар, убивать ради костюмов мажореток, расшитых блестками…
— А, вот ты о каком мотиве…
— Ну да…
— Проводя расследование, никогда не нужно ставить телегу впереди лошади.
Йохансен промолчал, но подумал, что, если бы он сидел в телеге, ему не хотелось бы поменяться местами с лошадью.
Следуя заранее составленному плану, четыре мажоретки в парадных костюмах осторожно прошли через сквозные двери смежных номеров к комнате Жозетты. Капитан немецкой команды тихо постучала в дверь. Никакого ответа.
— Переходим к пункту два.
Русская протянула ей фальшивое послание. На сложенном листке была нарисована все та же бабочка — золотым лаком для ногтей, который нашелся у одной японки.
— Тс-с-с…
Под дверью, выходящей в коридор, появилась тень. Кажется, кто-то остановился, прислушиваясь к их перешептываниям. Потом тень исчезла.
Все по очереди прикладывали ухо к замочной скважине на двери Жозетты, но в комнате француженки было тихо. На лице каждой мажоретки отразилось легкое беспокойство, но почти сразу оно сменилось решительностью. Хрупкая азиатка, словно воин ниндзя, сделала условный знак испанке, та раскрыла свой швейцарский нож и в течение нескольких минут, показавшихся всем нескончаемыми, пыталась открыть замок. При каждом шорохе мажоретки с тревогой смотрели на дверь, ведущую в коридор. Возясь со своим орудием, испанка втайне надеялась, что сейчас кто-нибудь предложит ее сменить, но напрасно.
Отчаявшись, она обратила к союзницам покрытое бисеринками пота лицо. Тогда к двери подошла норвежка… и совершила чудо — просто повернула дверную ручку. Дверь открылась.
— Открыто! — прошептали голоса на четырех языках.
Крепче сжав свои жезлы, они гуськом вошли в комнату Жозетты. Небольшой светильник над кроватью был включен. Быстро оглядев комнату, девушки убедились, что ничего страшного здесь не произошло. Комната была пуста, только и всего. Пошептавшись, они решили не уходить, спрятаться и ждать. Жозетта скоро вернется, и тогда состоится решающая встреча. Одна за другой мажоретки юркнули в большой платяной шкаф. Последняя закрыла дверь изнутри на небольшой крючок. Прижавшись друг к другу, как сардины в банке, они какое-то время нервно хихикали, потом замолчали — слышалось лишь их размеренное дыхание.
В это же время Жозетта, словно ящерица, скользила вдоль стены по коридору. Едва выйдя из комнаты, она чертыхнулась про себя, услышав какой-то шум. Но отсутствие охраны в коридоре оказалось приятным сюрпризом. Жозетта шла, стараясь двигаться бесшумно, но это было невозможно: блестки и золотое шитье при трении друг о друга все же слегка шуршали.
Внезапно она услышала звук тяжелых, вероятнее всего, мужских шагов. Обернувшись, Жозетта поняла, что отошла от своей комнаты уже слишком далеко и не успеет вернуться. Мажоретка со всех ног устремилась к запасному выходу. Ей показалось, что она заметила силуэт полицейского. Несмотря на щелчок двери, шаги не ускорились. Жозетта издала торжествующее восклицание и тут же, прижав ко рту сжатый кулак, прикусила костяшки пальцев.
Йохансен на мгновение высунул голову из укрытия и включил рацию:
— Шеф, так и есть, она вышла из комнаты.
— Она спускается?
— Да.
Крагсет завозился, усаживаясь по возможности удобнее, и поднял воротник:
— Йохансен.
— Да?
— Скажи всем, пусть оставляют посты и незаметно проводят ее вниз, пока она не окажется здесь. Не будем рисковать.
«Я сплю… я сплю… это все коктейль из спиртного и снотворного… Но я не хочу засыпать вот так — совсем одна… Я сплю, но я думаю. Я могла бы, наверно, пошевелить большим пальцем ноги, но мне не хочется… Прежде всего — пальцем какой ноги? Левой или правой? Где мой багаж? А если я сама — свой собственный багаж? Все важные вещи у меня внутри. Чья рука меня откроет?»
Вытянувшись на спине и натянув одеяло до подбородка, Анжела не могла шелохнуться, чувствуя, что ее как будто прибили гвоздями к кровати.
По комнате пронеслось легкое холодное дуновение. Это не позволило Анжеле полностью погрузиться в сон.
«Как измерить глубину сна? Чем ее измеряют? Ловцами снов? Они простирают свои нити в глубь нашего сознания… Они соблазняют обещаниями пробуждения… Если бы я знала, где проснусь, то подплыла бы к самой поверхности сна, разинув рот, как рыба, готовая схватить приманку… Я всплыла бы над моей кроватью… В детстве я любила лежать на воде… отец поддерживал меня снизу, и я не боялась утонуть…»
Снова дуновение… Веки Анжелы дрогнули, но они все еще были тяжелыми и плотно сомкнутыми.
«А что, если я не смогу открыть глаза? Если темнота — мой последний дом? Если в ней — мое освобождение? Нет, это было бы слишком легко… А если сон начнется сейчас, когда я открою глаза? Он будет здесь, и тогда все обретет смысл… Пусть у меня получится!»
Усилием воли она попыталась напрячь все те мельчайшие глазные мускулы, названия которых даже не знала. Ресницы разомкнулись. Анжела увидела знакомую обстановку своего номера, хотя все казалось расплывчатым, бесплотным. Если она попробует взять какую-нибудь вещь, та просочится у нее сквозь пальцы…
— Кристаль?
Тень ничего не ответила. Может быть, и не было никакой тени…
Наконец обстановка обрела четкость, и перед Анжелой предстала путающая реальность: гигант викинг, улыбаясь, стоял прямо перед ней. В первое мгновение Анжела подумала, что он пришел устроить ей сцену, но тут же эта мысль показалась ей совершенно абсурдной.
Он пришел, чтобы ее увидеть. Он ласкал ее взглядом.
Анжела вспомнила, что не приехала на свидание, поскольку не смогла уйти из охраняемого номера. Она слегка приподнялась, с видом знатной дамы, которой горничная утром приносит кофе в постель на серебряном подносе:
