Поль-Франсуа Уссон - Кристаль
— Может быть, она вернулась в свою комнату? — неуверенно предположил Йохансен.
— Приятного аппетита… Ладно, поднимайтесь наверх. И разбудите всех! Слышишь, Йохансен? Всех! Пусть все мажоретки и тренеры выстроятся перед своими номерами, как на параде!
Йохансен хотел громко щелкнуть пальцами, отдавая приказ, но щелчок получился беззвучным. Небольшая группа, недовольно бормоча, покинула кухню.
Затаившись в темноте, Жозетта прислушивалась к затихающему шуму шагов. Про себя она ликовала: ее план сработал идеально. Несколько раз полицейские сдвигали дверцу стенного люка, за которой находилась нижняя платформа ступенчатого подъемника для подачи блюд из кухни в зал, и каждый раз сердце Жозетты подскакивало в груди. Но каждый раз, удостоверившись, что платформа пуста, они снова закрывали дверцу, не подумав о том, что эта платформа — не единственная.
Дождавшись момента, когда наступила полная тишина, Жозетта обмотанными тряпками руками потянула толстую цепь, покрытую жирной смазкой. Медленно, сантиметр за сантиметром, подъемник опустился. Жозетта спрыгнула на пол, потянулась, повертела головой. Все тело затекло от долгой неподвижности. Затем она подобрала свой жезл и вернула ступенчатый подъемник из нескольких платформ в исходное положение.
В кухне было множество блестящих предметов, но все же ничто не могло сравниться с ее костюмом, сверкавшим и переливавшимся в свете неоновых ламп. Взгляд Жозетты упал на впечатляющий набор ножей.
— Я не боюсь.
Это было правдой. Взглянув на ряды бокалов, она вновь подумала о кубке победительницы.
— Он может быть только моим. Это мой Грааль…
Продолжая что-то шептать, Жозетта взглянула на себя в медное сияющее дно огромной кастрюли. Ей ухмыльнулась нелепая растянутая физиономия.
Внезапно лицо Жозетты застыло от изумления. В кухне погас свет. Кто-то неслышно вошел и выключил его.
Еще раньше, чем Жозетта успела обернуться, она поняла, что Золотая бабочка здесь. В груди мажоретки затрепетала радость. Значит, это не розыгрыш!
— Я знала, что это ты…
Огромная и величественная, Золотая бабочка стояла неподвижно. Крылья за ее спиной почти касались плиточного пола, из-за чего казалось, она над ним парит.
— Что я должна делать?
В устремленных на нее глазах не отражалось ничего.
— Хочешь, чтобы я устроила выступление?.. Только для тебя?..
Бабочка словно увеличилась в росте, ее крылья распахнулись еще шире. Было ли это побуждением к действию? Жозетте показалось, что она заметила кивок. Затем глаза мажоретки расширились от изумления: Бабочка неожиданно запела — неприятным трескучим голосом.
Жозетта начала показательное выступление. Нога Бабочки отбивала такт. В точности как на тренировках.
Пространства в распоряжении Жозетты было немного — всего несколько квадратных метров. С трудом удерживаясь от того, чтобы не вертеть головой, проверяя, следит за ней Бабочка или нет, она старалась оставаться на одном месте, переходя от одного элемента выступления к другому. Из-за того, что потолок был довольно низкий, высоко вскидывать жезл было нельзя — к жалости Жозетты, так как это она проделывала лучше всех остальных. Вместо этого она проделала целую серию других сложных упражнений. Вдруг жезл выскользнул у нее из рук и с шумом покатился по полу.
Подняла его уже не ее рука.
В беспорядочной спешке усталые полицейские обошли все коридоры, стуча в двери номеров и будя жильцов. Мажоретки выглядели осунувшимися. Они не сопротивлялись, когда полицейские буквально выталкивали их из комнат. Далеко не сразу они поняли, что от них требуется только одно: стоять в коридоре у дверей своих номеров и молча ждать Крагсета.
Йохансена старший комиссар послал будить директора отеля, чтобы требовать от него заблокировать лифты. Убежденный, что это существенно ограничит маршруты Жозетты, Крагсет пожалел о своем решении, когда, задыхаясь, с трудом добрался до последнего этажа по лестнице.
Оказалось, что норвежские мажоретки слышали крики. Ужасные крики. Дрожа от страха, они едва осмеливались выйти за дверь. Одна из них созналась:
— Они все пошли на встречу с француженкой.
— Кто все? С какой француженкой? — прорычал Крагсет.
— Капитаны команд… — пролепетала мажоретка, которая была выше комиссара на целую голову.
— За мной, в номер фотографа! — вскричал гном.
Пробежав несколько коридоров и оказавшись у цели, Крагсет в изнеможении остановился. Испуганные голоса девушек, переговаривающихся на разных языках, действовали ему на нервы.
— Ну наконец-то! — с облегчением выдохнул он, увидев Здоровяка, спорившего о чем-то с группой полицейских у распахнутой двери в номер Анжелы.
Красный от смущения, в наброшенной на плечи дубленке, но при этом без ботинок, Имир повторил, обращаясь к Крагсету:
— Она спит… С ней все в порядке… она спит…
Не обращая внимания на нервные смешки, Крагсет вошел в комнату:
— Ты уверен, что она спит?
— Да, я и сам здесь спал… с ней.
Крагсет потряс Анжелу за плечо и убедился, что она действительно спит беспробудным сном. Обнаружив на ночном столике упаковку снотворных таблеток, он сжал ее в кулаке и гневно вскинул над головой:
— А это что? Это ты ей дал?
— Нет, комиссар. Честное слово. Я пригласил ее к себе на ужин, но она не приехала, поэтому я сам приехал сюда…
— Мы это выясним…
Крагсет замер, осознав, что речь шла о другой француженке. Воистину этой ночью он делал все не так… Во всю силу легких он закричал:
— Йохансен!
И, тут же забыв про Имира, бегом устремился по коридору, готовый к очередному страшному открытию. Йохансен уже бежал ему навстречу, по пятам сопровождаемый директором отеля. У инспектора было такое лицо, словно он с трудом сдерживал рыдания.
— Вы бы видели это, комиссар!.. Настоящая бойня!..
Ноги у Анжелы подкашивались. Слушая и не слыша раздававшиеся вокруг голоса, она никак не могла понять, что до такой степени угнетает старшего комиссара и его подчиненных. При этом шли они довольно быстро, и ей с трудом удавалось не отставать.
Один из военных привел их к первой комнате из анфилады смежных номеров. Она была пуста, следующая за ней — тоже. Вместо того чтобы выйти в коридор, они продолжали переходить из одной комнаты в другую через сквозные двери, распахнутые настежь.
Анжеле казалось, что она попала в какой-то заколдованный коридор, состоящий из сплошных дверей. У нее было неприятное ощущение, что она не движется вперед, а шагает на месте — на одном и том же пороге одной и той же двери между двумя комнатами, уходящими в бесконечность. Обстановка в номерах была одинаковая, менялись лишь сумки на полу и одежда на кровати.
Последней была комната Жозетты.
Столпившись в комнате, они смотрели на раздвижные дверцы платяного шкафа, которые сейчас были закрыты.
— Это ты закрыл? — спросил Крагсет дежурившего в комнате военного.
— Да, — пробормотал тот. — Даже не знаю почему…
Крагсет сдвинул одну створку в сторону.
Четыре обнаженных тела, которые время от времени еще судорожно подергивались, были подвешены за шею к металлическим крюкам.
Это было тем более ужасно, что абсолютно необъяснимо.
Крагсет сжал кулаки и изо всех сил ударил ими о стену. Потом снял очки и долго протирал стекла платком. Кажется, в первый раз коллеги увидели его глаза, без очков казавшиеся гораздо меньше. С трудом сдерживая слезы, Крагсет судорожно сглотнул и вновь взглянул на тела, очертания которых сейчас расплывались у него перед глазами.
Одна из девушек обмочилась. Йохансен открыл окно, в то время как его начальник медленно задвигал дверцу. Нога одной из жертв высунулась из шкафа, пришлось заталкивать ее внутрь. Крючки тихо звякнули, столкнувшись.
Возле опрокинутого стула на полу стояла спортивная сумка с изображенным на ней галльским петухом. Однако Жозетты среди жертв не оказалось. Означало ли это, что она жива? Единственный уцелевший капитан команды… Неспособная утешиться этой мыслью, Анжела разрыдалась.
Крагсет шагнул к ней:
— Ты видела? Он повесил их по росту! Они его не интересовали, ему нужны были только их костюмы…
В самом деле, это выглядело каким-то мрачным фарсом, но было очевидно: убийца задушил девушек, снял с них костюмы, а затем методично развесил тела в шкафу, позаботившись даже о том, чтобы упорядочить их по росту.
Глава 24
В «комнате ужасов» поминутно вспыхивали фотоаппараты: работала бригада судмедэкспертов. С момента их появления прошло уже много часов. Всеми, кто находился в отеле, завладело оцепенение. Жозетта по-прежнему не появилась.
Занимался день, но в номерах и коридорах царила абсолютная тишина. Слышался лишь негромкий мерный рокот климатизаторов, словно весь отель был гигантским холодильником. Машины «скорой помощи» медленно выезжали со стоянки. Крагсет приказал увезти тела до того, как появятся журналисты: ему нужна была хоть небольшая передышка, прежде чем репортеры вновь начнут отравлять ему жизнь.
