Николь Нойбауэр - Подвал. В плену
Понадобилось несколько минут, чтобы Ханнес смог оторвать руки от руля. И снова тишина. Мотор не работал. На дороге никого. Даже ухо не беспокоило. Ханнес очень медленно отстегнул ремень безопасности. Машина стояла у правой обочины, вплотную к снежной стенке. Отлично припаркована. Лишь извилистые следы шин на дороге говорили о том, что Ханнес лишился одной из семи своих жизней. Следы уже почти замело, еще несколько минут – и их совсем не будет видно.
Ханнес присел на корточки на обочине и растер лицо снегом. По крайней мере, он проснулся, адреналин в крови создавал иллюзию бодрости. На этом он мог спокойно доехать до дома. Домой, к Йонне, в тот хаос, который он сотворил. Он буквально напоролся на стену. Утром он обязательно обговорит с Вехтером ситуацию с Лили и попросит отчислить его из специальной комиссии по расследованию убийства на Принцрегентенштрассе. Он был уже не в состоянии ехать прямо даже по проселочной дороге.
Когда руки перестали дрожать, Ханнес снова встал, запустил мотор и поехал дальше, придерживаясь умеренных шестидесяти километров в час, надеясь на то, что какой-нибудь грузовик не нагонит его сзади.
– Вставай, руки на стену. Давай, я не собираюсь пока тебя расстреливать.
Вехтер обыскал Оливера на предмет оружия. Одежда на мальчике заледенела, пуховая куртка промокла насквозь. Сегодня он не представляет никакой опасности, разве что для себя самого.
– Хорошо, можешь опустить руки.
Комиссар спрятал пистолет. Его колени все еще тряслись, но он не подавал виду.
– Заходи.
Он втолкнул мальчика в квартиру. Оливер дрожал и качался на тонких ножках, будто новорожденный жеребенок.
– Я… Папа… не знаю…
– Спокойно, спокойно. – Вехтер втолкнул его в коридор и прислонил к стене. – Тебе нужно снять мокрую куртку. Сначала ты должен согреться.
– Ох…
Оливер посмотрел на него большими глазами.
Вехтер впервые за долгое время взглянул на свой коридор глазами постороннего человека: стопка газет, картонные коробки, в гардеробе семь слоев курток, гора обуви, мусорные пакеты для пластиковых контейнеров. Он ощущал запахи своей квартиры: кисловатые остатки в немытом стакане, грязное белье, затхлый воздух, полный старого сигаретного дыма, к которому Вехтер уже привык. Мальчик мог подумать, что его силой затащил к себе какой-то сумасшедший, чтобы немедленно расчленить в ванне. К счастью для комиссара, в ней лежало выглаженное белье. Всего какой-то момент – и Вехтеру удалось вытеснить эти мысли из сознания. Он заметил, что все это время задерживал дыхание.
– Мне очень жаль, тут все выглядит немного… Давай, снимай куртку… Руку повыше… Хорошо, так нормально.
Сначала мальчику необходимо согреться. Он совершенно замерз, его губы посинели. Может, он бежал именно сюда? Бог знает, как долго он сидел на ледяной лестничной клетке. Вехтер отвел Оливера в жилую комнату. Куда же его девать? Точно, на свой диван. Оливер и так едва держался на ногах, и лучше всего ему сейчас просто лечь на диван. Вехтер силой усадил мальчика, прислонил к подушкам дивана и снял с него насквозь промокшие матерчатые тапочки для гимнастики. Где же клетчатый плед? Он нашел его на третьем диванчике. Одеяло раскрылось над Оливером с хлопающим звуком. Оно было грязноватым, но он находился не в отеле.
– Сейчас тебе станет тепло, вот увидишь.
Вехтер повернул ручку термостата на отметку «девять» и потрогал батарею. Слава богу, она тотчас же стала горячей.
Он присел на столик возле кушетки. Оливер съежился под одеялом, словно в коконе, он избегал смотреть в глаза комиссару.
– Откуда у тебя мой домашний адрес?
– Из Интернета, – ответил мальчик, словно это само собой разумелось, а Вехтер остался в прошлом веке. Что ж, может, на самом деле было именно так.
– Моей фамилии нет ни в одной телефонной книге.
– Уж поверьте.
– Ты должен был пойти в уголовную полицию, если уже такой большой. Почему ты пришел именно ко мне?
– Папа… Лестница…
– Что с твоим папой?
– Не… не могу…
– Ты ранен?
Оливер покачал головой. Он выглядел так, словно смотрел в собственную могилу. Вехтер осторожно взял его пальцами за подбородок и развернул его лицо к себе.
– Оливер, что случилось? Поговори со мной сейчас. Нет, не плачь. Ну, давай же. Не плачь. И не падай снова в обморок, договорились? Я сделаю тебе горячего чаю.
Вехтер отправился на кухню и включил электрочайник. Сам он чай никогда не пил, но в шкафу лежала уйма чайных пакетиков. Оставалось только надеяться, что они не из запасов его матушки. Он поднял пакетик и посмотрел на свет. Пока там ничего не копошится, это можно употреблять. Вскоре из чашки донесся запах старой, очень старой бумаги и ромашки. Вехтера всегда заставляли пить ромашковый чай, если ему было плохо. Даже сегодня он ощутил легкую тошноту от этого запаха. Но она казалась такой родной. Когда она возникала, один мог лежать на диване, завернувшись в плед, а кто-то другой заваривал ромашковый чай, приносил крошащиеся сухари. Теперь же у него на кровати лежал ребенок, и Вехтер готовил для него ромашковый чай. Отличие было только в том, что этот мальчик мог оказаться убийцей. И комиссар должен был немедленно сообщить Оливеру, что эту ночь ему придется провести в тюрьме.
Оливер взял в руки чашку, она была горячей, но, казалось, он этого совсем не ощущал. Он осмотрелся в жилой комнате, словно попал из одного кошмара в другой, несмотря на горячий чай и клетчатое одеяло.
– Почему ты пришел ко мне? Ты хочешь мне что-то сказать?
Оливер сделал глоток из чашки и нахмурился:
– Тут что-то плавает, это нормально?
– Да, это чайные листья, – с видом знатока произнес Вехтер.
– Ах вот оно что! Я не очень-то разбираюсь в чае.
Вехтер мысленно занес чай в список покупок.
– Ты знаешь, что выписан ордер на твой арест? Половина полицейских Мюнхена разыскивает тебя. Тебе придется пойти со мной в полицейское управление.
– Вот как. О’кей, – монотонно ответил Оливер, словно тюрьма не могла оказаться хуже его персонального ада.
– Почему ты пришел ко мне?
– Забудьте об этом. – Оливер отвернулся. – Мне показалось, я кое-что вспомнил, – сухо произнес он.
Вехтер молчал.
– Я не знаю, что из этого правда. Не имею представления.
– Просто расскажи, что ты помнишь. А мы разберемся, что из этого было на самом деле. Это ведь наша работа, а не твоя.
– Это было так реально. Но что, если все это просто привиделось? – Голос Оливера сорвался. – Я не могу ничего утверждать и ни в чем не уверен.
– Оливер… – Вехтер положил руку ему на плечо, под тканью толстовки он ощутил только кости. – Постарайся сейчас хоть немного довериться мне.
Оливер посмотрел на Вехтера так, словно тот спятил.
– Почему именно я? – спросил Вехтер.
– Вы интересуетесь… Вы хотите узнать всю историю.
– Какую историю? Ты мне ее расскажешь?
Он подождал минуту, тяжелую, будто свинец. Потом Оливер покачал головой и умолк. Его голова запрокинулась назад. Он заснул.
Не хватило каких-то пяти минут.
Вехтер вытянул руку, кончиками пальцев расправил прядь его волос. Светлые ресницы мальчика подрагивали. Комиссар отдернул руку назад, будто обжегся. Потом встал и набрал номер начальника розыска:
– Он у меня.
Глава 8
Старый снег
– Привет, Ханнес, да можешь даже куртку не снимать, нам нужно в президиум. На допрос. – Вехтер протиснулся мимо Ханнеса, спустился в коридор и обернулся к нему. – Давай!
– Михи, мне нужно с тобой…
Вращающаяся дверь провернулась, и Ханнесу ничего не оставалось, как бежать вслед за Вехтером. Что за черт! Подходящий момент упущен, да и вообще не было никакого подходящего момента. Нужно было подождать. Дверь скрипнула – коллеги спешили по коридору: «доброе утро», «доброе утро». Их лица мелькали мимо Ханнеса, словно смутно знакомые призраки, а он машинально здоровался. Еще какой-то допрос. Всего лишь один. А потом он найдет время, чтобы поговорить с Вехтером где-нибудь в сторонке. Или днем за обедом. Может, до того и Лили найдется. Ему снова и снова казалось, что звонит его мобильник. Сон наяву, и каждый раз разочарование – новый глухой удар.
«Что вообще за допрос?» – стоило бы поинтересоваться у Вехтера. В руках у того была папка с документами, на лице отражалась злость. Если Ханнесу повезет, он будет молча сидеть рядом с ним и следить, чтобы никто не спер диктофон.
– Кого будем допрашивать? – Он едва поспевал за Вехтером.
– Баптиста-младшего. У тебя есть три попытки, чтобы отгадать, где он вчера вечером объявился.
– Понятия не имею. В Изаре выловили? Нашли у подружки? Да вообще, откуда мне знать? – Ханнес схватился руками за шею, размял ее и повертел головой. Казалось, она как-то неудачно сидела на плечах. Первый предвестник затяжной головной боли.
– Перед дверью моей квартиры.
– Давай без шуток.
– Кто ж тут шутит? У меня дома, перед дверью квартиры. Я заварил ему ромашкового чаю.
